Поделиться
Алексей, вы впервые обращаетесь к жанру байопик. Почему же Довлатов? Или это история его времени, а сам писатель - как "повод", не столько художественная величина, сколько человек с известной судьбой и известным именем?
Алексей Герман: Нет, мне интересен именно и сам Довлатов - не выдуманный лирической герой, а реально существовавший писатель. И, конечно, нам интересен Ленинград начала 70-х. У нас достаточно много снято кино о Москве того времени, у нас появилось немало фильмов о спорте, у нас очень много военных картин. Это все, конечно же, прекрасно. Но у нас почти нет кино о людях, которые создавали выдающуюся русскую культуру. Мне кажется, это огромное упущение. А Ленинград в то время был средоточием культурной жизни страны... Снимал свои шедевры "Ленфильм", всей стране были известны БДТ Георгия Товстоногова и театр Ленсовета Игоря Владимирова, на сцене которого тогда играла Алиса Фрейндлих. Кстати, Алиса Бруновна в связи с нашим проектом заметила, что все с такой ностальгической эйфорией говорят об оттепели, и очень жаль, что замалчивают 70-е, с их невероятной художественной энергией. Мне кажется, это неправильно, и, стремясь как-то восстановить некую историческую справедливость, мы решили снять фильм о Довлатове, о его времени…
Но почему вы хотите сосредоточиться на нескольких днях именно 1971 года? Это время, когда Довлатов безуспешно ходил по издательствам и, как заметил его друг, в то время куда более успешный писатель Валерий Попов, "бежал в конце забега".
Алексей Герман: 71-й год - это пик напряжения эпохи. Это время, когда еще Бродский в Ленинграде, и Довлатов еще не собирает чемоданы, чтобы уехать в Таллин. Это время, когда они молоды. Это, кстати, очень важно. Мы не хотим снять фильм об ужасах бытия в советское время. Нет, нам интересно сделать кино о счастье молодости. Пусть сложной, не безоблачной. Но это молодость людей, которые верили в свою миссию, которые понимали, что настоящее искусство - это важно. Молодость людей, которые были готовы не распилить госбюджет, а умереть за то, во что они верили…
В этот год Довлатов развелся со своей второй женой, Еленой. Об этом вы будете говорить?
Алексей Герман: Да, потому что помимо всего прочего, это кино еще и о какой-то невероятной любви. О сложных отношениях этих двух людей. Они сходились, расходились, снова сходились - все это неважно. А важно то, что, как мне кажется, без Елены не было бы Довлатова как писателя. Мы знаем, какую колоссальную роль она сыграла в его судьбе.
Вы уже начали заниматься кастингом? Кто сыграет эту пару?
Алексей Герман: Во-первых, я хочу сказать, что этот фильм будет делаться в содружестве с "Ленфильмом". А что касается кастинга, то пока мы ищем "Довлатова". Мы будем пробовать как самых известных артистов в стране, так и дебютантов. А что касается Елены, то я бы очень хотел, чтобы ее сыграла Чулпан Хаматова…
К слову о Ленинграде. Вам предстоит показать самый центр - Невский проспект, который тогда в народе называли Бродвеем, город и вокруг него. Сегодня он более "глянцевый", нежели в начале 70-х…
Алексей Герман: Да, это колоссальный труд, но мы будем искать подходящую натуру, что-то декорировать. Важно еще "поймать" фактуру того времени - скажем, дверь, которая появится у нас в кадре должна быть дверью из того времени… Это сложно, но необходимо, потому что иначе не передать время, будет обыкновенный неряшливый сериал. А для меня это очень важно быть предельно точным в быту того времени. Потому что в каком-то смысле это личная история. Я тоже родился в Ленинграде…
Да, но вы не застали Ленинград начала 70-х, в эпоху "тучного застоя". Если и помните, то город, каким он был в финале брежневской эпохи.
Алексей Герман: Да, я помню Ленинград начала 80-х, но мне кажется, что тогда еще сохранился дух времени Довлатова и Бродского. Еще БДТ был БДТ Товстоногова, на "Ленфильме" активно снимали кино, центр города не был "отлакирован", как сейчас, по вечерам зажигалось все то же холодное уличное освещение… Были живы люди, которые были связаны с Довлатовым. В конце концов, его семью знали и мой дед, и мой отец. А совсем недавно я узнал, что моя бабушка пускала семью Довлатова жить у нас на даче в Сосново...
К счастью, мы и сегодня можем встретиться в Петербурге и с поэтом Александром Кушнером, и с писателем Валерием Поповым, которые входили в одну компанию и с Бродским, и с Довлатовым. Или с писателем Евгением Рейном, который написал книгу "Мне скучно без Довлатова".
Алексей Герман: И мы, естественно, будем говорить с прекрасными писателями того времени и многие вещи дополнять по мере погружения в эпоху, несомненно, если фильм состоится. Конечно, мы отдаем себе отчет, что у каждого - свой Довлатов. Сейчас выходит множество книг, которые в чем-то противоречат друг другу. Часто есть ощущение словно авторы нарочно покусывают писателя, словно они на что-то обижены.
В том-то и заключается главная сложность создания биография практически нашего современника. Всегда найдется кто-то, кто укажет, что было не так…
Алексей Герман: И ладно. Надо просто понимать, что любое художественное произведение не может претендовать на стопроцентную историческую правду. Другое дело, что мы меньше всего мы хотим снять скандальный байопик…
Дочь Довлатова Екатерина как-то в сердцах в интервью посетовала, что даже те, кто его видел раз в жизни, главным образом вспоминают про пьянство. Понятно, что Довлатов этой слабости не скрывал, про это он сам много написал. Но для Екатерины оскорбительно, что именно это становится во главе угла, говоря о личности Довлатова.
Алексей Герман: Ну, конечно, это все пошло и не нужно. У нас сейчас вообще много появилось сериалов про исторические личности, в которых рассказываются вещи, которые, на мой взгляд, не стоило бы показывать. Я не считаю достойным копание в грязном белье. Мы же хотим, чтобы наш фильм стал данью уважения и его героям, и городу. И, признаюсь, мне казалось, что кино про Довлатова - это сегодня нужная история, что государство заинтересовано в том, чтобы люди знали о своих выдающихся согражданах. Однако я столкнулся со странным скепсисом в отношении фильма.
В смысле?
Алексей Герман: Нам часто говорят, что такое кино мало кому нужно. Странно, вот американцы почему-то снимают о Хичкоке, о Хокинге, о Джобсе, а у нас к этому жанру относятся с пренебрежением. Я все слышу, что сейчас не время для такого кино. У меня вопрос: а когда время? Когда все свидетели его времени уйдут? Когда Петербург изменится настолько, что его невозможно будет снимать из-за тотального евроремонта? Когда начальство даст отмашку, что теперь все-таки нужно говорить о выдающихся соотечественниках.
Вообще, странно, ведь Довлатов - один из самых читаемых писателей страны. Я знаю массу людей, которые не просто его читают, а являются его самыми настоящими фанами.
Алексей Герман: Да, он суперзвезда литературы - это очевидно, начиная с его фанатских групп и заканчивая количеством скачивания его прозы. В ответ на уверения, что Довлатов никому не интересен, мы заказали общероссийский опрос у "Левада-центр". Респондентам задавали вопрос, хотели бы они посмотреть фильм о Довлатове. 28.6% сказали "да". Почти треть страны - это разве мало? Это более сорока миллионов человек. Понятно, что кто-то легально скачает в интернете, кто-то посмотрит по телевизору, кто-то посмотрит пиратскую версию, но и в кино ведь тоже пойдут. К проекту невероятный интерес в интернете, например, уже обсуждают, будет ли Довлатова играть Иван Ургант или нет, называют иные имена, гадают, очень многие нас поддерживают, но все равно приходится все время доказывать, что фильм нужный. Ощущается сопротивление фильму.
Вы можете объяснить феномен Довлатова? Он сам не называл себя писателем, говорил, что хочет быть писателем как Куприн - то есть хорошим русским беллетристом без толстовского мессианства…
Алексей Герман: Мессианство выражается не в том, что человек залезает на кафедру и начинает проповедовать. Нет, оно в отношении к собственной жизни, к тому, что ты должен делать, в восприятии. На мой взгляд, Довлатов - из числа тех писателей, которые больше, чем писатели. Прежде всего, это личности, мимо которых невозможно пройти. А Довлатова, к тому же, мне кажется, сложно не любить. Есть что-то невероятно притягательное в этом огромном человеке, который, наверное, хотел казаться наглее, чем он был, и при этом был человеком нежным, тонким, страдающим, ироничным. И в то же время сильным - как бы ни складывалась его жизнь, он сумел сохранить себя, свою художественную энергию. Как верно заметил Олег Басилашвили, довлатовская литературная честность напрямую сопрягалась с честностью гражданской. Мне кажется, сегодня это многим должно быть близко.
Может быть, сегодняшним читателям в современных наших авторах не хватает вот этой точно выверенной простоты, которая есть в прозе Довлатова. При том, что за его немногословием - большой объем эмоций, раздумий…
Алексей Герман: Мне кажется, мы запутались в постмодернизме, во всевозможных играх со смыслами. Вот сейчас мы с Леной (Елена Окопная, жена А.Г., художник - прим.ред.) находимся в Венеции, на биеннале. И обратили внимание, как много представлено хорошего китайского искусства. Китай, кстати, гораздо сильнее поддерживает в Венеции своих художников, чем Россия, при этом они представляют современное искусство, в самом хорошем понимании этого слова. Некоторые работы - выдающиеся за счет некой чистоты, отсутствия головного прищура. И тут же мы пошли на выставку одного художника, который долго рассказывал нам, как надо воспринимать его экспонат. Так вот мне кажется, людям немного надоело, что для того, чтобы осмыслить какое-то произведение искусства, нужно выслушивать долгий бриф (от англ. brief - инструкция, сводка - прим.ред.). Мы забыли, что настоящее искусство, прежде всего, это эмоции.
Довлатов на самом деле, не такой простой писатель, как кажется, но у его прозы есть главное свойство, присущее мощной литературе - о ней продолжаешь все время думать. Я помню последние строки каких-то его рассказов, как помню последние строки произведений Ремарка, Хемингуэя…
Довлатов будучи в эмиграции, в одном интервью заметил, что популярность многих писателей в России соизмерима с популярностью в Америке Мохаммеда Али.
Алексей Герман: Довлатов для нас уж точно как Мохаммед Али для американцев. Во всяком случае, для интеллигенции. И если это кому-то покажется недостаточным аргументом, то извините - интеллигентных людей, сложных, любящих и знающих литературу, слава богу, в нашей стране еще миллионы. Почему же мы не можем снимать для них кино? Почему они должны становиться жертвой диктатуры упрощения?