Юлия Друнина
Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Москвичка Юлия Друнина в 1941 году окончила курсы медсестер. В конце лета, с приближением немцев к Москве, была направлена на строительство оборонительных сооружений под Можайском, попала в окружение и 13 суток пробиралась к своим по тылам противника. В 1943 году вновь оказалась на фронте и была тяжело ранена: осколок снаряда вошел в шею и застрял всего в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьезности ранения, просто замотала шею бинтами и продолжала работать - спасать других. Очнулась в госпитале...В госпитале Юлия и написала свое первое стихотворение о войне, вошедшее во все антологии военной поэзии.
Павел Коган
- Нам лечь, где лечь,
- И там не встать, где лечь.
- И, задохнувшись "Интернационалом",
- Упасть лицом на высохшие травы.
- И уж не встать, и не попасть в анналы,
- И даже близким славы не сыскать.
Апрель 1941
Москвич Павел Коган перед войной учился в легендарном МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории), в 1939м перешел в Литературный институт имени Горького, продолжая заочно учиться в МИФЛИ. В начале войны окончил курсы военных переводчиков и отбыл в действующую армию. Служил помощником начальника штаба стрелкового полка по разведке. 23 сентября 1942 года лейтенант Павел Коган, возглавлявший разведгруппу, был убит на сопке Сахарная Голова под Новороссийском.
Булат Окуджава
Джазисты
С. Рассадину
- Джазисты уходили в ополченье,
- цивильного не скинув облаченья.
- Тромбонов и чечеток короли
- в солдаты необученные шли.
- Кларнетов принцы, словно принцы крови,
- магистры саксофонов шли, и, кроме,
- шли барабанных палок колдуны
- скрипучими подмостками войны.
- На смену всем оставленным заботам
- единственная зрела впереди,
- и скрипачи ложились к пулеметам,
- и пулеметы бились на груди.
- Но что поделать, что поделать, если
- атаки были в моде, а не песни?
- Кто мог тогда их мужество учесть,
- когда им гибнуть выпадала честь?
- Едва затихли первые сраженья,
- они рядком лежали. Без движенья.
- В костюмах предвоенного шитья,
- как будто притворяясь и шутя.
- Редели их ряды и убывали.
- Их убивали, их позабывали.
- И все-таки под музыку Земли
- их в поминанье светлое внесли,
- когда на пятачке земного шара
- под майский марш, торжественный такой,
- отбила каблуки, танцуя, пара
- за упокой их душ. За упокой.
1959
Поэт, исполнитель авторских песен, прозаик Булат Окуджава до 1940 года жил на Арбате в Москве, затем переехал в Тбилиси. В 1942 году после окончания девятого класса добровольцем ушел на войну. Служил в запасном минометном дивизионе, затем после двух месяцев обучения был отправлен на Северо-Кавказский фронт. Воевал минометчиком, потом радистом тяжелой артиллерии. Был ранен под городом Моздок. В 1945-м демобилизовался и вернулся в Тбилиси.
Борис Костров
После боя
- Портянки сохнут над трубой,
- Вся в инее стена...
- И, к печке прислонясь спиной,
- Спит стоя старшина.
- Шепчу: "Товарищ, ты бы лег
- И отдохнул, солдат;
- Ты накормил, как только мог
- Вернувшихся назад.
- Ты не поверил нам. Ну что ж,
- В том нет большой беды.
- Метет метель. И не найдешь
- На небе ни звезды.
- Твоей заботе нет цены,
- Ляг между нами, брат.
- Они снежком занесены
- И не придут назад".
1943
Ленинградец Борис Костров добровольцем ушел на войну 24 июня 1941 года. 11 марта 1945 года получил тяжелое ранение при штурме Крейцбурга в Восточной Пруссии и спустя три дня скончался от полученных ран.
Григорий Поженян
ЭПИЛОГ
- Вернешься - ты будешь героем,
- ты будешь бессмертен. Иди!"
- И стало тревожно, не скрою,
- и что-то кольнуло в груди,
- и рухнул весь мир за плечами,
- полшага вперед - и в века:
- Как это не просто - в молчанье
- коснуться рукой козырька,
- расправить шинельные складки,
- прислушаться к дальней пальбе,
- взять светлую сумку взрывчатки
- и тут же забыть о себе.
- А почестей мы не просили,
- не ждали наград за дела.
- Нам общая слава России
- солдатской наградой была.
- Да много ли надо солдату,
- что знал и печаль, и успех:
- по трудному счастью - на брата
- да красное знамя - на всех.
1956
Харьковчанин Григорий Поженян срочную службу служил на Черноморском флоте. Воевал с первых дней войны: начал краснофлотцем, а закончил - капитан-лейтенантом. Воевал в 1-м особом диверсионном отряде. В августе 1941 года разведывательно-диверсионная группа, в составе которой был Григорий Поженян, сумела отбить у противника водозаборную станцию в захваченной румынскими войсками Беляевке. Разведчики попытались запустить отключенные насосы и подать воду в страдающую от ее нехватки Одессу. Почти все моряки - участники операции погибли. Григорий Поженян был ранен, но его посчитали погибшим. В Одессе на улице Пастера, 27, на стене здания, в котором располагался диверсионный отряд, была установлена мемориальная доска, на которой среди имен погибших ошибочно значится его имя. "Более хулиганистого и рискованного офицера у себя на флотах я не встречал! Форменный бандит!" - сказал о нем командующий флотом адмирал Октябрьский. Стихотворная строчка "не ждали наград за дела" стала для автора пророческой: его дважды безуспешно представляли к званию Героя Советского Союза.
Николай Майоров
- Есть в голосе моём звучание металла.
- Я в жизнь вошёл тяжёлым и прямым.
- Не всё умрёт. Не всё войдёт в каталог.
- Но только пусть под именем моим
- Потомок различит в архивном хламе
- Кусок горячей, верной нам земли,
- Где мы прошли с обугленными ртами
- И мужество, как знамя, пронесли.
- Мы жгли костры и вспять пускали реки.
- Нам не хватало неба и воды.
- Упрямой жизни в каждом человеке
- Железом обозначены следы -
- Так в нас запали прошлого приметы.
- А как любили мы - спросите жён!
- Пройдут века, и вам солгут портреты,
- Где нашей жизни ход изображён.
- Мы были высоки, русоволосы.
- Вы в книгах прочитаете, как миф,
- О людях, что ушли, не долюбив,
- Не докурив последней папиросы.
- Когда б не бой, не вечные исканья
- Крутых путей к последней высоте,
- Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
- В столбцах газет, в набросках на холсте.
- Но время шло. Меняли реки русла.
- И жили мы, не тратя лишних слов,
- Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
- Да в серой прозе наших дневников.
- Мы брали пламя голыми руками.
- Грудь раскрывали ветру. Из ковша
- Тянули воду полными глотками
- И в женщину влюблялись не спеша.
- И шли вперёд, и падали, и, еле
- В обмотках грубых ноги волоча,
- Мы видели, как женщины глядели
- На нашего шального трубача.
- А тот трубил, мир ни во что не ставя
- (Ремень сползал с покатого плеча),
- Он тоже дома женщину оставил,
- Не оглянувшись даже сгоряча.
- Был камень твёрд, уступы каменисты,
- Почти со всех сторон окружены,
- Глядели вверх - и небо было чисто,
- Как светлый лоб оставленной жены.
- Так я пишу. Пусть неточны слова,
- И слог тяжёл, и выраженья грубы!
- О нас прошла всесветная молва.
- Нам жажда зноем выпрямила губы.
- Мир, как окно, для воздуха распахнут
- Он нами пройден, пройден до конца,
- И хорошо, что руки наши пахнут
- Угрюмой песней верного свинца.
- И как бы ни давили память годы,
- Нас не забудут потому вовек,
- Что, всей планете делая погоду,
- Мы в плоть одели слово "Человек"!
1940
Николай Майоров перед войной учился на историческом факультете МГУ и одновременно посещал поэтический семинар в литинституте имени Горького. "Он знал, что он поэт. И, готовясь стать историком, прежде всего утверждал себя как поэт. У него было на это право", - вспоминал его друг студенческих лет. Летом 1941-го Майоров вместе с другими московскими студентами принимал участие в рытье противотанковых рвов под Ельней. В октябре добровольцем ушел в армию и 8 февраля 1942-го года был убит в боях на Смоленщине.
Юрий Левитанский
- - Ну что с того, что я там был?
- Я был давно, я всё забыл.
- Не помню дней, не помню дат,
- Ни тех форсированных рек.
- - Я неопознанный солдат,
- Я рядовой, я имярек.
- Я меткой пули недолёт,
- Я лёд кровавый в январе.
- Я прочно впаян в этот лёд,
- Я в нём, как мушка в янтаре.
- - Ну что с того, что я там был?
- Я всё избыл, я всё забыл.
- Не помню дат, не помню дней,
- Названий вспомнить не могу.
- - Я топот загнанных коней,
- Я хриплый окрик на бегу,
- Я миг непрожитого дня,
- Я бой на дальнем рубеже,
- Я пламя Вечного огня
- И пламя гильзы в блиндаже.
- - Ну что с того, что я там был,
- В том грозном быть или не быть?
- Я это всё почти забыл.
- Я это всё хочу забыть.
- Я не участвую в войне -
- Война участвует во мне.
- И отблеск Вечного огня
- Дрожит на скулах у меня.
- Уже меня не исключить
- Из этих лет, из той войны,
- Уже меня не излечить
- От тех снегов, от той зимы.
- И с той землёй, и с той зимой
- Уже меня не разлучить,
- До тех снегов, где вам уже
- Моих следов не различить.
- Ну что с того, что я там был?!
Юрий Левитанский перед войной поступил в МИФЛИ, со второго курса института добровольцем ушел на фронт. Служил красноармейцем в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения НКВД (ОМСБОН), которая изначально формировалась для проведения диверсионных операций. Левитанский был вторым номером в пулеметном расчете с Семеном Гудзенко, земляком-киевлянином. Стал лейтенантом, затем - военным корреспондентом. С 1943-го печатался во фронтовых газетах. Был участником взятия Будапешта и боевых действий в Маньчжурии.
Давид Самойлов
- Сороковые, роковые,
- Военные и фронтовые,
- Где извещенья похоронные
- И перестуки эшелонные.
- Гудят накатанные рельсы.
- Просторно. Холодно. Высоко.
- И погорельцы, погорельцы
- Кочуют с запада к востоку...
- А это я на полустанке
- В своей замурзанной ушанке,
- Где звездочка не уставная,
- А вырезанная из банки.
- Да, это я на белом свете,
- Худой, веселый и задорный.
- И у меня табак в кисете,
- И у меня мундштук наборный.
- И я с девчонкой балагурю,
- И больше нужного хромаю,
- И пайку надвое ломаю,
- И все на свете понимаю.
- Как это было! Как совпало -
- Война, беда, мечта и юность!
- И это все в меня запало
- И лишь потом во мне очнулось!..
- Сороковые, роковые,
- Свинцовые, пороховые...
- Война гуляет по России,
- А мы такие молодые!
1961
Москвич Давид Самойлов до войны учился в легендарном МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории). В начале Великой Отечественной войны его направили на трудовой фронт - рыть окопы под Вязьмой. На трудовом фронте Давид Самойлов заболел, был эвакуирован в Самарканд, учился в Вечернем педагогическом институте. Вскоре поступил в военно-пехотное училище, которое не окончил. В 1942 году его направили на Волховский фронт под Тихвин. 23 марта 1943 года в районе станции Мга был тяжело ранен в левую руку осколком мины. После выздоровления, с марта 1944 года продолжил службу в 3-й отдельной разведроте разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта. "Сороковые, роковые" стали наиболее известной поэтической метафорой эпохи.
Михаил Кульчицкий
- Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
- Что? Пули в каску безопасней капель?
- И всадники проносятся со свистом
- Вертящихся пропеллерами сабель.
- Я раньше думал: "лейтенант"
- Звучит "налейте нам",
- И, зная топографию,
- Он топает по гравию.
- Война ж совсем не фейерверк,
- А просто - трудная работа,
- Когда - черна от пота - вверх
- Скользит по пахоте пехота.
- Марш!
- И глина в чавкающем топоте
- До мозга костей промерзших ног
- Наворачивается на чоботы
- Весом хлеба в месячный паек.
- На бойцах и пуговицы вроде
- Чешуи тяжелых орденов.
- Не до ордена. Была бы Родина
- С ежедневными Бородино.
26 декабря 1942, Хлебниково-Москва
Харьковчанин Михаил Кульчицкий учился в Москве в Литературном институте им. Горького. С первых дней войны добровольно вступил в истребительный батальон. В декабре 1942-го окончил пулеметно-минометное училище и в звании младшего лейтенанта отбыл на фронт в качестве командира минометного взвода. 19 января 1943 года погиб под Сталинградом.Свое самое известное стихотворение - "Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!" - Михаил Кульчицкий написал незадолго до гибели. Финал стихотворения стал одним из символов Великой Отечественной войны.
Александр Межиров
- Мы под Колпиным скопом стоим,
- Артиллерия бьет по своим.
- Это наша разведка, наверно,
- Ориентир указала неверно.
- Недолет. Перелет. Недолет.
- По своим артиллерия бьет.
- Мы недаром присягу давали.
- За собою мосты подрывали, -
- Из окопов никто не уйдет.
- Недолет. Перелет. Недолет.
- Мы под Колпиным скопом лежим
- И дрожим, прокопченные дымом.
- Надо все-таки бить по чужим,
- А она - по своим, по родимым.
- Нас комбаты утешить хотят,
- Нас, десантников, армия любит...
- По своим артиллерия лупит, -
- Лес не рубят, а щепки летят.
Александр Межиров родился в Замоскворечье. В 1941 году был призван в армию, окончил курсы подготовки десантников и ушел на фронт в составе 8го парашютно-десантного корпуса. В боях был ранен. В 1942-м - младший лейтенант, заместитель командира стрелковой роты. Принял участие в тяжелых боях на Западном и Ленинградском фронтах, воевал в Синявинских болотах. В 1944 году после тяжелого ранения был демобилизован. Стихотворение "Мы под Колпиным скопом стоим" имело широкое хождение в самиздате. Евгений Евтушенко публично их продекламировал и, не желая навредить автору, сказал, что эти строфы якобы были найдены в документах убитого юноши. Межиров слушал вместе со всеми, а потом наедине сказал Евтушенко: "Ну что ж, в этом есть правда... Все мы убиты на этой войне".
Константин Симонов
- Ты говорила мне "люблю",
- Но это по ночам, сквозь зубы.
- А утром горькое "терплю"
- Едва удерживали губы.
- Я верил по ночам губам,
- Рукам лукавым и горячим,
- Но я не верил по ночам
- Твоим ночным словам незрячим.
- Я знал тебя, ты не лгала,
- Ты полюбить меня хотела,
- Ты только ночью лгать могла,
- Когда душою правит тело.
- Но утром, в трезвый час, когда
- Душа опять сильна, как прежде,
- Ты хоть бы раз сказала "да"
- Мне, ожидавшему в надежде.
- И вдруг война, отъезд, перрон,
- Где и обняться-то нет места,
- И дачный клязьминский вагон,
- В котором ехать мне до Бреста.
- Вдруг вечер без надежд на ночь,
- На счастье, на тепло постели.
- Как крик: ничем нельзя помочь! -
- Вкус поцелуя на шинели.
- Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
- Не спутал с прежними словами,
- Ты вдруг сказала мне "люблю"
- Почти спокойными губами.
- Такой я раньше не видал
- Тебя, до этих слов разлуки:
- Люблю, люблю... ночной вокзал,
- Холодные от горя руки.
1941
Поэт, писатель Константин Симонов воевал на Халхин-Голе, прошел всю Великую Отечественную войну. Его стихотворения "Жди меня" и "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины" сделали имя автора всенародно известным. Как военный корреспондент побывал на всех фронтах, прошел по землям Румынии, Болгарии, Югославии, Польши и Германии, был свидетелем последних боев за Берлин.