Поделиться
На первых страницах - записи, сделанные в мае 1941 года. Телефоны девушек. Скоротечные увлечения. Прогулки до утра по Москве. Внезапный снег в ночь со второго на третье июня.
Потом записи возобновляются только через полгода. Почерк тот же, но кажется, что их автор - другой человек.
Семен Гудзенко попал в ОМСБОН: Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Туда набирали в основном спортсменов, но взяли и много студентов-ифлийцев. Поздразделение получилось на редкость слаженным. В бригаде была своя газета, своя строевая песня и даже свой джаз-оркестр. Из рекордсменов и филологов за три-четыре месяца подготовили разведчиков и подрывников. Гудзенко по штатному расписанию был пулеметчиком и потом не раз со своим "дегтярем" прикрывал отход товарищей.
Матери писал: "Служу в войсках НКВД в Особом отряде". 7 ноября бригада прошла по Красной площади. 8 ноября они были уже в прифронтовой полосе.
"10/Х11. Под Клином на снегу…" - вот первая запись в блокноте после долгого перерыва.
Из записной книжки Гудзенко, декабрь 1941-го: "Она его любила. Он ее тоже. Война в Финляндии. Ждет его. Дождалась. Горда им. 1941 год. Осень. Он воюет. Она бежит из Москвы с пожилым ответ. работником. Он, кажется, и не знает этого…"
Здесь же Гудзенко набрасывает стихотворение "Наступление" (контрнаступление наших войск под Москвой началось 5-6 декабря). Это стихотворение Гудзенко не включал в свои сборники. И понятно почему: оно слабее того, что он написал потом.
Под Москвой, в декабре,
в роще березовой у ветряка,
рота, построенная в каре,
слушала проповедь политрука.
Странно видеть в стихах советского юноши это слово - "проповедь". Из каких глубин народной памяти оно поднялось тогда?..
2 февраля 1942 года Гудзенко был ранен в живот осколком мины. Бригадный врач вспоминал: "Семен Гудзенко страдал терпеливо и мужественно". Матери писал: "Все у меня в полном порядке. Касательное ранение..." Лежал в медсанбате в селе Березичи под Козельском.
После госпиталя его признали негодным к строевой, и он стал военным журналистом. "Я был пехотой в поле чистом, // в грязи окопной и в огне - //я стал армейским журналистом //в последний год на той войне..." Кстати, фронтовые очерки Гудзенко до сих пор не изданы.
Победу Семен встретил в Будапеште. Из наградного листа, датированного 12 мая 1945 года: "Красноармеец - поэт Гудзенко С.П. принимал активное участие в освещении штурма Будапешта, находясь постоянно в штурмующих подразделениях..."
Послевоенную славу Гудзенко можно было сравнить только со славой Константина Симонова или Александра Твардовского, но Семен был на целое поколение моложе. В 25 лет Гудзенко уже руководил семинарами молодых писателей. На его поэтических вечерах яблоку негде было упасть. Его узнавали на улице. Вокруг него образовалось целое братство молодых поэтов, вернувшихся с войны. Кого-то это, очевидно, пугало. Гудзенко невзлюбили литературные чиновники и партийные критики. Они говорили поэту: хватит про войну, пора воспевать пятилетки.
В спектакле "Павшие и живые" роль Гудзенко играл Владимир Высоцкий
Но Гудзенко тяжело переживал не столько нападки критиков, сколько резкую смену атмосферы в стране. Незадолго до смерти с горечью сказал: "Пепел фронтового братства развеян по России..."
Гудзенко продолжал писать о фронтовых друзьях, о свободе, добытой ими на краю смерти. О праве человека остаться душой там, на войне, когда мирная жизнь становится невыносимо лицемерной и душной. Приспособиться, сменить солдатский бас на приятный начальственному слуху тенор - такой вариант судьбы он считал малодушием и предательством. Гудзенко верил в то, что его хриплый голос - это голос и его товарищей, павших под Клином и Козельском в декабре 1941-го. А их нельзя напугать или заставить молчать.
За дорогою леса
И убитых голоса...
В легендарном спектакле Театра на Таганке "Павшие и живые", поставленном в 1965 году к 20-летию Победы, главными героями были фронтовые поэты. Роль Гудзенко играл Владимир Высоцкий. Внешне они не были похожи, но Юрий Любимов верно почувствовал, что темперамент у них был один - взрывной.
В 1970-е годы школьники села Крюковщина, что под Киевом, посадили возле школы сад, где каждому дереву дали имя фронтового поэта. Там росли рябина Николая Майорова, туя Павла Когана, верба Всеволода Багрицкого, береза Михаила Кульчицкого... В память о Гудзенко посадили каштан. Что сейчас с этим каштаном? Надеюсь, что тянется в небо вопреки всем политическим бурям, которые сегодня ломают и корежат людей.
А еще в Крюковщинской школе всегда с гордостью показывали гостям музей "Строка, оборванная пулей". Родные поэтов передавали туда уникальные документы и подлинные вещи.
...Пусть живые запомнят,
и пусть
поколения знают
эту взятую с боем суровую правду
солдат.
И твои костыли, и смертельная
рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи
юных лежат, -
это наша судьба, это с ней мы
ругались
и пели,
подымались в атаку и рвали
над Бугом мосты…
Семен Петрович Гудзенко умер в феврале 1953-го. Ему было тридцать лет.
Отдельным изданием стихи Гудзенко последний раз выходили четверть века назад, в 1990 году. Его записные книжки не переиздавались с 1962 года. Двадцать лет ждет выхода в свет сборник воспоминаний о Гудзенко, собранный его биографом Светланой Ярославцевой. Она успела записать рассказы друзей детства и юности поэта, его однополчан. А еще в сборнике о Гудзенко вспоминают Илья Эренбург и Павел Антокольский, Константин Ваншенкин и Николай Старшинов, Евгений Долматовский и Марк Соболь...
Стыдно, что в год 70-летия Победы (и Год литературы) не находится средств, чтобы достойно, с привлечением ведущих филологов и архивистов, издать фронтовых поэтов. Чего мы ждем? Чтобы ушли последние, кто их помнит? Чтобы от ветхости рассыпались рукописи стихов и фронтовые треугольники? Чтобы еще одно поколение мальчишек выросло, не зная этих строк:
Когда на смерть идут - поют,
а перед этим можно плакать... ?
В начале 1990-х в центре одной из столиц республик бывшего Союза радикалы блокировали военный городок ВДВ. Экстремисты не хотели ждать, когда закончатся дипломатические переговоры о выводе войск, каждый день митинговали, а забор части разрисовали лозунгами "Оккупанты, вон!", "Чемодан, вокзал, Россия!". В ответ на фасаде солдатского клуба десантники огромными, метровыми буквами написали строку из стихотворения "Мое поколение" Семена Гудзенко: "Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты!"
Ноябрь 1941
Это было первое крещение. Первые убитые, первые раненые, первые брошенные каски, кони без седоков, патроны в канавах у шоссе. Бойцы, вышедшие из окружения, пикирующие гады, автоматная стрельба. Погиб Игношин. На шоссе у Ямуги.
Декабрь 1941
Бошко с группой ребят: Олег, Сергей, Лазарь, Гречаник и другие - попали в окружение. К ним пристали политруки и лейтенанты. Бошко взял на себя команду. Ифлиец-солдат вывел ребят. Пришло письмо от Нины. Пишет Юре, а мне только привет. И сейчас такая же, чтоб я не зазнавался, а сама плакала, когда я уходил. Гордая до смешного. Письмо носилось в кармане, адрес стерся, и тогда захотелось написать. Была ранена в руку. Опять на фронте. Избалованная истеричка. Красивая девушка. Молодчина.
Декабрь 1941
Снег, снег, леса и бездорожье. Горят деревни.
Бой под Хлуднево.
Пошли опять 1-й и 2-й взводы. Бой был сильный. Ворвались в село. Сапер Кругляков противотанковой гранатой уложил около 12 немцев в одном доме. Крепко дрался сам Лазнюк в деревне. Лазарь говорит, что он крикнул: "Я умер честным человеком". Какой парень. Воля, воля! Егорцев ему кричал: "Не смей!"
Утром вернулось 6 человек, это из 33.
Три дня - и нет такого отряда. Хлебников написал: "Когда умирают люди - плачут". Я бы плакал, но не умею.
Идем в Рядлово. Я выбиваюсь из сил. Лыжи доконали. Отдыхаю.
2-го утром в Поляне. Иду в школу. Лежат трупы Красобаева и Смирнова. Не узнать. Пули свистят, мины рвутся. Гады простреливают пять километров пути к школе. Пробежали... Пули рвутся в школе. Бьет наш "максим". Стреляю по большаку. Немцы уходят на Маклаки. Пули свистят рядом.
2 февраля 1942
Ранен в живот. На минуту теряю сознание. Упал. Больше всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо. Ходить не могу. Бабарыка перевязал. Рана - аж нутро видно. Везут на санях. Потом довезли до Козельска. Там валялся в соломе и вшах.
4 марта 1942
Вчера вышел из дома. Пахнет весной. Не заметил ее начала.
Завтра мне 20 лет. А что?
*Семен Гудзенко. Армейские записные книжки. М., "Советский писатель", 1962.
P.S. Низкий поклон от автора и редакции "Российской газеты" дочери поэта Екатерине Симоновой-Гудзенко.
Подробнее о судьбе Семена Гудзенко читайте в майских номерах журналов "Родина" и "Новый мир".