Поделиться
- Из 60 пунктов антикризисного плана правительства нет ни одного, который вызывал бы у нас однозначное отторжение, хотя мы нашли примерно 15 пунктов, которые могут быть по-разному интерпретированы, а значит, и реализованы. Но вместе с тем мы не можем сказать, что этот план нас устраивает на все 100%.
Антикризисный план в нынешнем виде - это реакция на ухудшение, это попытка минимизировать ущерб, а не заложить основания для будущего роста. В нем практически нет тех ориентиров, которые позволят в ближайшее время восстановить и тем более увеличить инвестиционный поток. В плане практически нет реформ, хотя мировой опыт свидетельствует о том, что именно в кризис целесообразно проводить те или иные реформы.
Российская экономика по-прежнему нуждается в преобразованиях, особенно в части контроля и надзора за деятельностью предпринимателей. У нас практически не развито бизнес-ангельское инвестирование, очень слабые налоговые стимулы в области создания производств с нуля, плохо поставлена работа по проведению международных сопоставлений налоговых систем. В России слишком сильно дифференцирована от региона к региону форма господдержки бизнеса, в результате часто предприниматели не могут адаптироваться к тем требованиям, которые предъявляются на разных территориях. Один и тот же бизнес-план в разных регионах может быть реализован через абсолютно разные формуляры, бумаги, наборы документов и т.д. Другими словами, мы нуждаемся в очень серьезном стимулировании инвестиционного процесса.
- Что следует делать монетарным властям сейчас?
- Центробанк мог бы снижать стоимость кредитования для экономики, даже не меняя ключевую ставку. Для этого достаточно шире использовать уже существующие механизмы рефинансирования, базирующиеся на льготных ставках. Например, ставка по кредитам на экспортные операции, застрахованные ЭКСАР, составляет 9%. МСП Банк имеет кредитную линию со ставкой 5,6%. Проектное финансирование проектов, которые выкупаются Центробанком, идет по ставке 9%. Из существующих продуктов есть и "военная ипотека", и еще целый ряд вещей, а скоро будут запущены и другие продукты по низкой ставке. И если будет увеличен масштаб подобных программ, то реальная средняя процентная ставка снизится. Этим путем можно смело идти, не опасаясь, что деньги, предоставленные Центробанком в рамках рефинансирования, попадут на валютный рынок и окажут давление на курс рубля, так как эти льготные механизмы "заточены" на конкретные темы, банк не может их потратить на собственные цели.
- Как бы вы охарактеризовали текущую ситуацию в банковском секторе?
- Сейчас наблюдается переход от административной чистки к рыночному выбытию. Если в 2013-2014 годах оздоровлением банковской системы занимался ЦБ, лишая банки лицензий за несоответствие определенным требованиям, то в 2015 году мы будем иметь тенденцию к тому, что число игроков на этом рынке будет сокращаться из-за естественной рыночной конкуренции. Если такие внешние факторы кризиса, как санкции, цена на нефть, невозможность рефинансирования за рубежом, сохранят свое действие, выбытие банков будет примерно сопоставимо с последствиями административной чистки, то есть в 2015-2016 годах с рынка уйдут еще около сотни организаций. Если кризис будет углубляться, это число может вырасти. Если же антикризисные меры будут эффективными, все может ограничиться 20-30 банками.
- Когда процесс банкротств банков может войти в активную фазу?
- Первые три месяца этого года, может, даже четыре-пять, ситуация еще не будет явной. Во-первых, банки накопили достаточно ресурсов. Во-вторых, трудности с клиентами только-только начнут развиваться, и для начала тех обязательных резервов, что сформировали банки по ссудам, будет достаточно. Скорее всего, в случае неэффективности антикризисных мер и сохранения всех внешних причин кризиса рыночное выбытие начнется лишь со второй половины этого года. Но надо сказать, что этот сектор пока достаточно многочислен. Нам не кажется, что выбытие будет системным потрясением.
- Насколько российская экономика адаптировалась к санкциям?
- Еще не адаптировалась. Мы еще сами не знаем, в какой степени можем быстро заместить то или иное импортное оборудование, материалы, компоненты, узлы, агрегаты. По нашим оценкам, не сразу, а в течение какого-то времени, без особых усилий, почти за счет стихийного импортозамещения, мы могли бы заместить где-то треть нашего импорта. Заместить остальное можно или с усилиями, или вообще невозможно. Это означает, что мы не должны стремиться импортозаместить все. Но из этого также не следует, что изо всех сил нужно эти санкции пытаться снять. Мы просто должны диверсифицировать источники импорта в странах, которые не присоединились к режиму санкций. Такой подход более плодотворен, чем сдача позиций ради снятия санкций и чем сверхтитанические усилия по импортозамещению, которые могут привести к перенапряжению не только бюджета, но и человеческих сил. Ведь иногда для того, чтобы обеспечить импортозамещающую тему, нужно переманить персонал из каких-то отраслей и тем самым их ослабить.
Думаю, к концу 2015 года станет все понятно: что мы сможем реально заместить, что придется делать в режиме ручного управления, понимая негативные последствия, а что мы спокойно переориентируем на некоторые страны Азии, Африки и Латинской Америки, то есть на те страны, где к России по-прежнему относятся как к партнеру.
- У вас есть представление, когда могут отменить санкции?
- Мы прогнозировали, что это может случиться уже в марте, по крайней мере, со стороны Европы. Но напряженность вокруг Украины не спадает, и этот фактор является определяющим в сохранении санкций. Мы думали, что теряющие наш рынок производители из присоединившихся к санкциям стран будут оказывать большее давление на свои правительства. Но, по всей видимости, они вместо этого решили искать пути обхода санкционных режимов, то есть действовать через те страны, где санкции не приняты. Так что режим санкций может растянуться на два года и даже больше. Именно поэтому надо использовать это время, чтобы по максимуму оздоровить нашу экономику, обеспечить качество управления и производства, вывести с рынка неэффективных игроков, другими словами, повысить гибкость.
Сейчас что-либо предугадать невозможно, главное - спокойно ко всему этому относиться. Никакой трагедии нет. Все крики о том, что экономика России "разорвана в клочья", - это воспаленное воображение известных политиков. Потенциал жизни в условиях санкций - гигантский. Рыночная экономика - это не советская экономика 1980-х годов. Мы гибкая экономика, интегрированная в мировую. У нас сохраняются мощнейшие связи со странами, неприсоединившимися к санкциям. Если сравнить с предыдущим кризисом, то по ряду параметров мы в плюсе. У нас меньше инфляция - 11,4% в 2014 году, 13,3% - в 2008-м. У нас неплохие показатели промышленного производства. Готовность к этому кризису у нас лучше, ситуация во многих секторах российской экономики здоровей, и консолидация в обществе гораздо выше. Это очень важный момент с точки зрения наличия какого-то внутреннего драйвера для российского общества. Тогда была растерянность после семи тучных лет. В этот раз растерянности нет, а есть скорее озлобление, поскольку очевидны двойные стандарты некоторых стран. Все это приводит к тому, что очень многие по-прежнему хотят вести бизнес внутри России. Не потому, что боятся за свои капиталы за рубежом, которые могут попасть под санкции, а потому, что перспективы тех стран, которые всегда считались тихими гаванями, уже не столь радужные.