Поделиться
Но без любви не может родиться ни одно не только великое, но просто достойное художественное произведение - книга, фильм или картина. Хотя что это - строго говоря? Набор слов, сочетание кадров, смешение красок на холсте.
Но, видимо, именно по этой причине без любви не может произойти чуда преображения всего этого в художественное произведение. Здесь не властны законы природы и так называемые "секреты мастерства", которые, между прочим, существуют и в сексе. Без любви это будет "медь звенящая и кимвал звучащий", по выражению апостола Павла, которые неслучайно так вдохновенно произносит Андрей Рублев в одноименном фильме Андрея Тарковского. Созданного несомненно по законам любви.
Что такое книга, написанная без любви? Об этом хорошо сказано у Николая Гумилева в стихотворении "Слово": "Мы ему поставили пределом / Скудные пределы естества. / И, как пчелы в улье опустелом, / Дурно пахнут мертвые слова". И опять неслучайно эти строки Осип Мандельштам взял эпиграфом к своей статье "О природе слова". Природа слова - в этом! Не в естестве, как в случае рождения даже детей. В любви.
Об этом я думал после просмотра двух кинопремьер, состоявшихся недавно. Первая - это фильм Сергея Никоненко по рассказам Василия Шукшина "Охота жить". Она прошла в Доме кино. Перед ее началом в фойе мы случайно встретились со священником из подмосковного города Пушкино отцом Андреем Дударевым, моим добрым знакомым. Отец Андрей на одном голом энтузиазме, на собственные деньги и средства единомышленников сделал в Пушкино то, чего меньше всего можно было ожидать от священника. Он возродил дачу Владимира Маяковского на Акуловой горе, ту самую, где поэт "гонял чаи" с Солнцем. И он же поставил в правильном месте, где обитали одни бомжи, памятник Льву Толстому замечательной работы отца и сына, Н. А. и В. Н. Селивановых. И он же сегодня затевает новый проект: возродить в Пушкино дом Михаила Пришвина. Зная характер отца Андрея, я не сомневаюсь, что он это сделает.
Зачем православному священнику спасать дачу атеиста Маяковского, ставить памятник врагу церкви Толстому и возрождать дом пантеиста Пришвина - это на самом деле не простой вопрос. Но если в объем любви священника вмещаются очень гордые, упрямые и своенравные люди, оставившие, однако, громадный след в русской культуре, то наша культура от этого, без сомнения, только выиграет. Выиграет ли от этого церковь - это уже решать ей самой.
В фильме Сергея Никоненко я не нашел "секретов мастерства". Или опытный режиссер, снявший уже третий фильм по произведениям Василия Шукшина, так здорово их спрятал, что я их не заметил. У этого фильма три достоинства. Любовь к Шукшину, глубокая и самая живая, простая человечность и прекрасная игра актеров: Станислава Любшина, Валерия Баринова, Нины Усатовой, самого Никоненко и других. Любовь к Шукшину я ставлю на первое место, потому что ею пропитан весь фильм, именно это является его внутренним светом и даже, если угодно, смыслом и содержанием.
А без этого зачем вообще экранизировать Шукшина, которого можно прочитать и который, по верному замечанию писателя и сценариста Андрея Дмитриева (я слышно это от него устно), писал свои рассказы явно не без влияния своей учебы во ВГИКе?
То есть рассказы Шукшина это не только тексты, но и уже готовые фильмы - просто переноси их на экран, всего-то и делов! Но сделайте это без любви - ничего не получится. Ноль!
Вторая премьера состоялась в "РГ". Документальный фильм Олеси Фокиной "Мальчики и девочки "Доктора Живаго". О том, что автор этой картины очень любит Пастернака, говорить не надо, это и так очевидно. Но посмотрев ее фильм, в котором современные мальчики и девочки с сияющими от счастья глазами читают наизусть стихи Пастернака и обсуждают его роман, я вдруг отчетливо понял то, что до этого лишь смутно брезжило в моей голове.
Пастернак на самом деле не был великим прозаиком. Он был великим лирическим поэтом по природе своего гения. И для меня лучшими страницами романа все равно остаются стихи доктора Живаго, а не прозаический текст. Но я очень хорошо понимаю тех, кто влюблен не только в стихи, но и в сам роман до беспамятства (а я много встречал таких людей) и не замечающих в нем очевидных изъянов - с точки зрения эпического мастерства. Как хорошо понимаю и тех, кто этот роман не любит и кому он абсолютно чужд.
Это вопрос любви. Только любви и ничего больше. Как это ни странно звучит, но Пастернак до такой степени любил свой роман, что заразил этой любовью значительную часть мировых читателей. Он писал его десять лет вопреки здравому смыслу, против законов как советской, так и антисоветской литературы. (Не будем говорить о том, что в это время он был ответно влюблен еще и в Ольгу Ивинскую, которая, по всей видимости, стала прототипом Лары - это тонкий и деликатный вопрос.) И я положительно утверждаю, что внутренний, глубинный свет этого романа идет от любви автора к своему незаконному детищу, то есть, по сути, от высокой графомании.
Значит, есть графомания и графомания.
И еще, посмотрев оба фильма, я обратил внимание на одно "странное сближенье". Доктор Живаго умирает в том же самом 1929 году, когда рождается Василий Макарович Шукшин.
А сам роман впервые вышел в свет и был растоптан на родине в конце пятидесятых, когда самый живой писатель русской литературы второй половины 20-го века вошел в литературу.