В конце ноября 1873 года император Александр II получил от некой Елизаветы Егоровны Назаровой письмо следующего содержания:
"Государь,
Я надеялась иметь счастье видеть Вас сегодня в Институте Святой Екатерины и выразить Вам благодарность за благодеяния, которыми Вы меня щедро осыпали, но, к несчастью, мои ожидания не осуществились. Позвольте мне, Государь, выразить на бумаге, насколько глубоко я тронута и благодарна за Ваши милости к нам, благодаря которым здоровье моей дочери будет восстановлено, как, по крайней мере, я надеюсь.
Завтра мы уезжаем в Италию на всю зиму и весну, летом мы поедем на Кавказ, где пробудем всю будущую зиму. Да благословит Вас Господь за то, что Вы предоставили мне средства предпринять столь долгое путешествие, которое нам так необходимо. Я увожу из Петербурга сильное огорчение от того, что не имела радости увидеть Вас в последний раз перед отъездом; я была столь уверена, что Ваше Величество приедет в Институт, что не искала другой возможности встречи.
Я увожу с собой в чужие края, Государь, Вашу великолепную фотографию, которая будет всегда перед нашими глазами и будет служить нам утешением и возможностью созерцать Ваши милые черты и покрывать поцелуями изображения Ваших рук.
Да хранит Бог Ваше Величество во время моего отсутствия, и пусть он даст мне радость по моём возвращении Вас снова увидеть в добром здравии, хорошем настроении и совершенно счастливым. Мы будем молиться за Вас в прекрасных храмах, которые мы посетим во время нашего путешествия. Ах, Государь, Вы не представляете, как Вы меня осчастливили! Не говоря об уверенности в выздоровлении моей дочери, видеть Италию всегда было мечтой моей жизни, и Вы, дорогой и обожаемый Государь, её осуществили. Пусть Бог воздаст Вам во сто крат за то, что Вы сделали для меня.
Не смейтесь надо мной, Государь, что в знак моей сердечной признательности я хотела бы сделать Вам подарок; я приношу его к Вашим стопам и прошу Вас его принять на память обо мне. Этот рисунок сделан рукой одного из величайших поэтических гениев России, знаменитого поэта Лермонтова, автора "Демона", "Думы", "Молитвы" и столь же прекрасных вещей. Известно, что поэт любил рисовать и занимался этим очень старательно. Маленькая
записка, приложенная здесь, расскажет Вам о происхождении рисунка. Можно навести справки у учителя рисования Лермонтова господина Солоницкого, который ещё жив, но, я надеюсь, Вы поверите мне на слово. Это действительно рисунок поэта; в Публичной библиотеке Петербурга имеется рисунок, очень похожий на этот, его заботливо хранят под стеклом, он подписан и датирован поэтом собственноручно. Как я была бы счастлива, если бы моё подношение оказалось бы Вам приятным, мне кажется, что воспитанник Жуковского должен любить великих русских поэтов и находить интересным всё то, что о них напоминает. Прощайте, Государь! Снова и снова повторяю слова благодарности и благословения, с любовью и уважением целую Ваши руки. Вашего Императорского Величества скромная и преданная слуга Елизавета Назарова
24 ноября 1873
Санкт-Петербург"1.
К письму прилагался рисунок и пояснительная записка, написанная по-русски Назаровой: "Учитель рисования Солоницкий дал этот рисунок своей ученице, художнице Юлии Антоновне Бальтус, которая, в свою очередь, подарила его своей приятельнице Елизавете Егоровне Назаровой. Солоницкий ещё жив, по крайней мере, был жив недавно, он живёт в Москве, у своего сына Солоницкого, директора одной из Московских классических гимназий. Юлия Антоновна Бальтус живёт в Москве, у княгини Голицыной (бывшей цыганки) на Пречистенке, в доме кн. Голицына". В настоящее время вся эта подборка (письмо, записка и рисунок) хранится в Государственном архиве Российской Федерации в фонде рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца.
Итак, перед нами творение Михаила Юрьевича Лермонтова, 200-летний юбилей которого отмечался в 2014 году. Рисунок выполнен пастелью на желтоватой бумаге формата 15х11,5 сантиметров. Он наклеен на тонкий картон светло-серого цвета. Справа от изображения, как считают исследователи творчества Лермонтова, его собственноручная подпись, выполненная серым пастельным карандашом: "1833 М. Л.". Надписи внизу рисунка: "Лермонтов" (выполненная тем же самым пастельным карандашом и, на наш взгляд, тем же почерком, что и надпись сбоку), а также "2" и "дк" (написанные чернилами) не принадлежат поэту, а, как считают лермонтоведы, являются коллекционерскими пометами. Рисунок был впервые обнаружен в августе 1960 года известной исследовательницей творчества Лермонтова Эммой Григорьевной Герштейн и тогда же опубликован ею в журнале "Смена"2. Герштейн высказала предположение, что на рисунке изображён представитель одного из кавказских народов, которых так красочно описывает Лермонтов в своих юношеских поэмах "Измаил-Бей", "Хаджи-Абрек", "Аул Бастунджи". Однако исследовательницу смутили некоторые детали в одежде изображённого, очень реалистично переданные Лермонтовым и никак не соответствующие "типу горцев тех времён". Через несколько месяцев после публикации лермонтовской находки рисунок поэта в архиве посмотрел журналист и литературовед Леонид Иванович Прокопенко. Он высказал предположение, что на рисунке изображен "чрезвычайный посол турецкого султана Махмуда, известный Мушир Галиль-Паша", якобы посетивший 22 декабря 1833 года Школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, где учился Лермонтов. Своё предположение Прокопенко публиковать не стал, но ссылка на его версию была опубликована в исследовании Виктора Андрониковича Мануйлова "Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова"3. С такой атрибуцией рисунок был опубликован в 2010 году в юбилейном буклете ГАРФ4, хотя в некоторых других изданиях рисунок фигурирует с названием "Горец"5.
Действительно, такие элементы одежды изображённого, как шапка, украшенная драгоценными камнями, эгрет на шапке и некий знак отличия, висящий на груди, вполне позволяют предположить, что перед нами портрет турецкого посланника. Однако не известного Галиль-паши, а другого чрезвычайного турецкого посланника, Февзи Ахмет-паши, посетившего Петербург с 22 ноября 1833 по февраль 1834 года. Ахмет-паша, мушир (маршал) и командующий гвардией султана, был одним из трёх сановников, подписавших с турецкой стороны известный Ункяр-Искелесийский договор 1833 года. "Ближе к концу ноября (1833 года - М. С.) в Петербург прибыл чрезвычайный посол султана Ахмед-паша с тем, чтобы торжественно поблагодарить императора за его скорую, действенную и незаинтересованную помощь Османской империи в тот момент, когда наступление египетского паши и вероломное бездействие Англии и Франции угрожало империи полумесяца неизбежным поражением. Этот посол был принят в соответствии с той же церемонией, которая была предусмотрена четыре года назад для Халил-паши, благодарившего императора за то, что он остановил победоносное продвижение российских войск у константинопольского порта. Нынешний посол был принят со всеми почестями, приличествующими его рангу и исполняемому поручению… Общественное настроение поддерживало придворные настроения и оказывало Ахмет-паше различные знаки внимания"6, - писал в своих воспоминаниях Александр Христофорович Бенкедорф.
Вряд ли Лермонтов в 1833 году стал бы изображать на портрете Галиль-пашу, визит которого состоялся тремя годами раньше, в 1830-м. Впечатления от визита остались в многочисленных мемуарах, но почему-то всем мемуаристам прежде всего запомнилась странная одежда посланника - вместо национальной одежды непонятный плащ и "безобразный" колпак на голове7. Если бы Лермонтов запечатлел Галиль-пашу, он обязательно бы отметил эти несуразности одежды.
И ещё одна деталь, которая дает веские основания считать запечатлённого на портрете мужчину именно Ахмет-пашой. На груди изображённого отчётливо виден некий знак отличия круглой формы на ленте. Очевидно, это та самая медаль, которую учредил император Николай I в честь босфорских событий 1833 года для награждения турецких войск, стоявших в одном лагере с русским десантом. Всего было изготовлено 168 золотых и 2265 серебряных медалей, а восемь золотых наград, предназначенных для высших турецких сановников, украсили бриллиантами. Медали носились на красных лентах8. Ахмет-паша, безусловно, получил одну из драгоценных восьми медалей и, приехав в Петербург, везде появлялся с ней, что прекрасно и запечатлено на рисунке поэта.
Живописное наследие Лермонтова достаточно хорошо изучено, хотя время от времени появляются новые публикации, повествующие об обнаружении в музейных коллекциях новых рисунков. И это понятно, так как поэт любил дарить своим друзьям и добрым знакомым свои картины, акварели и рисунки. Дарил их он и своим учителям рисования Петру Ефимовичу Заболотскому и Александру Степановичу Солоницкому. Рисунок из фонда ГАРФ, как явствует из содержания письма, поменял несколько владельцев. Лермонтов подарил рисунок своему первому учителю рисования Солоницкому, очевидно, послав рисунок в письме или с оказией, так как сам в Москве до 1835 года не появлялся. Солоницкий подарил рисунок поэта своей ученице Юлии Антоновне Бальтус. Она была дочерью учителя французского языка при университетском пансионе Антона Карловича Бальтуса. До 1815 года Антон Карлович, "из иностранных дворян французской нации", был домашним учителем "в доме госпожи Голофтеевой"9. Бегая по урокам и бывая в одних и тех же домах, Бальтус и Солоницкий, очевидно, подружились, и последнего пригласили в качестве учителя рисования к детям Бальтуса. Юлия Бальтус впоследствии стала профессиональной художницей, в 1852 году закончила Академию художеств, училась у Николая Аполлоновича Майкова и за изображение молящейся девушки получила звание художника портретной живописи. Смеем предположить, что рисунок Лермонтова Юлия Антоновна получила от своего первого учителя как знак признания её художественного таланта и достоинств как портретиста.
К сожалению, мы не знаем пока, почему Бальтус рассталась с рисунком и подарила его своей приятельнице Елизавете Егоровне Назаровой. Она происходила из княжеского грузинского рода Назаровых, её отец Егор Михайлович был советником управления Тульского наместничества и богородицким городничим, был дружен с известным Андреем Тимофеевичем Болотовым. В 1836 году Елизавета Егоровна вышла замуж за Дмитрия Николаевича Гончарова, старшего брата Натальи Николаевны Пушкиной, и поселилась с мужем в Полотняном заводе10. У пушкинистов нет однозначного мнения, встречались ли Елизавета Егоровна и Александр Сергеевич, но, так или иначе, Назаровы вошли в круг общения Александра Сергеевича. Из семейной переписки Гончаровых известно, что Наталья Николаевна в письме к брату передавала поздравления и рекомендации мужа своей новой невестке Елизавете Егоровне и обещание Пушкина написать стихи на рождение первенца шурина. У Дмитрия Николаевича и Елизаветы Егоровны Гончаровых было трое детей - сыновья Евгений, Дмитрий и дочь Екатерина11, о которой Елизавета Егоровна упомянула в своём письме Александру II. Как нам уже известно, в 1873 году Елизавета Егоровна подарила творение Лермонтова Александру II, после смерти которого рисунок вместе с прочими бумагами императора поступил на хранение в библиотеку Зимнего дворца.
Так, казалось бы, давно известное изображение раскрыло нам свою историю, и мы не только уточнили имя человека, изображенного на нём, но и попытались восстановить имена тех людей, которые долгие годы хранили этот рисунок великого русского поэта.
Примечания
1. ГАРФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 2969. Пер. с французского А. Н. Сидоровой.
2. Герштейн Э. Обнаружен в 1960 году//Смена. 1960. № 18. С. 16-17.
3. Мануйлов В. А. Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова. М.; Л. 1964. С. 54.
4. Государственный архив Российской Федерации. М. 2010. С. 15.
5. Морозова Л. И. "Синие горы Кавказа, приветствую вас"//Северный Кавказ в истории России. XIX век. М. 2004. С. 126.
6. Бенкендорф А. Х. Воспоминания. 1802-1837. М. 2012. С. 551.
7. Там же, С. 442-443; Фикельмон Д. Дневник. 1829-1837. М. 2009. С. 92-93.
8. Кузнецов А. А., Чепурнов Н. И. Наградная медаль. Т. 1. (1701-1917). М. 1992.
9. За предоставление сведений о Балтусах приношу искреннюю благодарность Сергею Васильевичу Худякову.
10. В Полотняном заводе часто гостил брат Натальи Николаевны и Дмитрия Николаевича - Иван Николаевич Гончаров, сослуживец Лермонтова по лейб-гвардии Гусарскому полку и находившийся в приятельских отношениях с поэтом. Как установлено в 1986 г. А. Н. Марковым, Лермонтов сделал две дружеские портретные зарисовки Ивана Гончарова. В 1838 г. Иван Николаевич просил своего брата Дмитрия помочь Лермонтову вступить в наследственные права, когда последний получил небольшое имение в Калужской губернии.
11. Екатерина Дмитриевна была интересной личностью - закончила Сорбонну и стала первой русской женщиной, удостоенной звания доктора медицины. Она была знакома с Карлом Марксом, ратовала за рабочие коммуны и находилась под негласным надзором Департамента полиции. Подробнее см.: Три письма из архива Гончаровых//Российский архив. Т. MMI (Новая серия). М. 2001. С. 449-452.