Поделиться
И теперь в соцсетях идет дискуссия: стоило ли задерживать самолет на 3,5 часа? Оправданы ли неудобства, которые были вынуждены терпеть люди, их нарушенные планы и опоздания?
Рейсом SU2455 Париж-Москва в понедельник вечером летели 108 пассажиров и 6 членов экипажа. В 18.25, за полчаса до посадки, экипаж доложил наземным службам о том, что у одной из пассажирок симптомы, характерные для острого инфекционного заболевания. Предположение, что это может быть случай заражения вирусом Эбола, высказал один из пассажиров, врач по образованию. Эту информацию тоже передали диспетчерам. Сразу после приземления, в 19.06, самолет отгоняют на санитарную стоянку. Площадка уже оцеплена сотрудниками авиабезопасности. Через полчаса на борт поднимается бригада СКП - санитарно-карантинного пункта Шереметьево.
"Еще полтора часа сотрудники СКП, находящиеся на борту, решают, что предпринять. Самостоятельно диагноз поставить не могут. Ситуацией не управляют. Никого не выпускают. На борту - паника, но пассажирам не дают никакой информации о дальнейших действиях по локализации ситуации", - сообщали пассажиры родным и знакомым. Французские пассажиры пытались прорваться наружу, но экипаж заблокировал двери авиалайнера. "Как можно довести ситуацию до абсурда!", недоумевала одна из вице-президентов Сбербанка, летевшая этим рейсом.
В 21.12, спустя два часа после посадки самолета, из города прибывает бригада "Медицины катастроф". Ее руководитель обещает увезти больную пассажирку в инфекционную больницу. И уходит к себе в автомобиль. Медики ждут разрешения от своего начальства высадку пассажирки.
21.52 - эвакуационная бригада вновь поднимается на борт. Пассажиры скопились в проходе и не дают пройти медикам, требуют выпустить их из самолета.
22.04 - врач "Медицины катастроф" выходит из самолета и говорит, что диагноз больной - подозрение на ОРВИ.
22.10 - 22.28 - сотрудник СКП требует письменного подтверждения диагноза от главы бригады "Медицины катастроф", тот не дает и не собирается. Сотрудник СКП по мобильному запрашивает разрешение у своего руководителя на высадку больной пассажирки. Выясняется, что та летит с супругом и отказывается покидать самолет без него. У нее к тому же нет российской визы, так как она летит транзитом. "Медицина катастроф" готова взять больную пассажирку только одну и одного работника ФПС.
Экипаж авиакомпании и пассажиры уговаривают медиков договориться и разрешить ситуацию.
22.30 - пассажирку наконец снимают с борта и начинают высадку пассажиров, большинство из которых - "транзитники" и опоздали на свои рейсы. Но они должны еще заполнить анкеты о нахождении в контакте "с потенциально инфицированной".
"4,5 часа пассажиры и члены экипажа находились в самолете с человеком, у которого подозревался смертельный вирус Эбола. А что было бы, если бы страшный диагноз подтвердился?" - негодуют в Сети.
А теперь - та же ситуация глазами специалиста. Диагностировать "на глазок" любую острую инфекцию невозможно. Потому претензии к врачам СКП "диагноз поставить не могут" нелепы. Дело бригады СКП - оценить состояние больного и вероятность того, что он заражен опасной инфекцией. У многих заболеваний начальные симптомы схожи: ломота, высокая температура, иногда рвота. Потому на начальном этапе лихорадку Эбола невозможно отличить от, к примеру, гриппа. Специфические симптомы появляются позже. На все время до прояснения ситуации всех, кто имел контакт с больным, санслужба обязана изолировать от внешнего мира. Так что "никого никуда не выпускали" - в точном соответствии с международными санитарными правилами.
Если принято решение больного эвакуировать, то следом необходимо провести комплекс мероприятий, препятствующих распространению инфекции. И это - вне зависимости от того, подтвердится ли позже опасный диагноз или нет. Тут как раз тот самый случай, когда "лучше перебдеть".
Итак, по международным правилам бригада обязана провести анкетирование всех пассажиров (в данном случае - более 100 человек), выяснить их самочувствие, возможность непосредственного контакта с заболевшим, дальнейшее передвижение, адрес. Если бы диагноз подтвердился, все пассажиры и члены экипажа попали бы под наблюдение санслужбы на 21 день - инкубационный период развития лихорадки.
"А если бы, скажем, после осмотра наши врачи заподозрили у пассажирки легочную чуму, эвакуировать в инфекционный стационар по санитарно-эпидемиологическим нормам пришлось бы всех пассажиров и экипаж, - прокомментировала ситуацию в Шереметьево глава Роспотребнадзора Анна Попова. - Пока пассажиры находились в самолете, санитарной службой было выяснено, в какие стационары их можно направить, где есть свободные койки, был подготовлен транспорт - автобусы - для эвакуации. Хорошо, что все это в итоге не понадобилось".
Да, пассажирам пришлось не лучшие в жизни часы провести в самолете, но у них была вода, они могли при желании попросить еду, и особых неудобств они не испытывали. "Мы ведем постоянный контроль за въезжающими в страну во всех международных аэропортах, выявляем людей с повышенной температурой с помощью дистанционных тепловизоров, и это не доставляет пассажирам неудобств, они этого контроля просто не замечают,- уточнила Анна Попова. - С начала вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке в Россию въехало из потенциально опасной зоны 5 тыс. человек, все они были под нашим наблюдением. 40 из них, у которых были подозрительные симптомы, госпитализировались и обследовались. Ни в одном случае диагноз Эбола не подтвердился. Что до случая в Шереметьево, по международным правилам допускается задержка борта для проведения противоэпидемических мероприятий до 6 часов".
Кстати
Мы все "в одной лодке" и порой вынуждены терпеть ограничения ради общего блага. Это аксиома. Конечно, никто не хотел бы попасть на место пассажиров парижского рейса: нервы, сорванные планы. Но, честное слово, лучше потратить три часа личного времени (даже если кажется, что врачи могли бы быть порасторопнее), чем сомневаться потом - а вдруг заболею?