Поделиться
Ее домашнее имя было Люша, и так же ее звали друзья и близкие. Дочь Лидии Корнеевны Чуковской и литературоведа Цезаря Самойловича Вольпе, она родилась 6 августа 1931 года в Ленинграде.
После развода с Цезарем Вольпе Лидия Чуковская вышла замуж за ученого-физика М.П. Бронштейна. В 1937 году он был арестован. В любой момент могли арестовать Лидию Чуковскую, детский дом для детей арестованных грозил ее дочери Елене. Лидия Корнеевна была вынуждена скрываться от преследования и уехала из Ленинграда. В это время Елена Чуковская жила в семье своего великого деда - Корнея Ивановича Чуковского.
Во время войны вместе с Лидией Корнеевной Чуковской и двоюродным братом - Евгением Борисовичем Чуковским - была эвакуирована в Ташкент. В 1948 году поступила на химический факультет МГУ.
В студенческие годы начала помогать Корнею Ивановичу Чуковскому в его работе над альманахом "Чукоккала". Вот что писал об их совместной работе с внучкой в своем дневнике Корней Чуковский: "... с Люшей необыкновенно приятно работать, она так организована, так четко отделяет плохое от хорошего, так литературна, что, если бы я не был болен, я видел бы в работе с ней одно удовольствие".
После окончания Университета в 1954 году и до 1987 года работала в НИИ элементоорганических соединений. С 1962 года - кандидат химических наук. С начала 1960-х годов и вплоть до высылки из СССР самоотверженно, с риском для собственной жизни помогала А.И. Солженицыну в его подпольной работе.
После смерти К.И. Чуковского в 1969 году она вместе с матерью унаследовала права на его архив и произведения. В своем последнем письме к Лидии Корнеевне Корней Чуковский пишет: "... нужно ли говорить, что все права собственности на мой архив, на мои книги "Живой как жизнь", "Чехов", "Высокое искусство", "Мой Уитмен", "Современники", "От двух до пяти", "Репин", "Мастерство Некрасова", "Чукоккала", "Люди и книги", "Некрасов" (1930), "Книга об Александре Блоке" я предоставляю тебе и Люше...".
Многие годы Елена Цезаревна боролась за публикацию рукописного альманаха Корнея Чуковского - "Чукоккалы", - его первое издание (со значительными купюрами) вышло только в 1979 году. В 1999 году "Чукоккала" переиздана в полном объеме. Непосвященному человеку невозможно объяснить, что такое "Чукоккала". Мировых аналогов этому альманаху нет. Больше того - придумать его в той полной версии, в какой он существует, было бы невозможно. Корней Чуковский и не придумал этот альманах. Он был создан самой эпохой, началом ХХ века, когда круг гениев был настолько тесен, что они могли постоянно оказываться рядом с тетрадкой, пухнувшей день ото дня, с которой Чуковский, вскоре сообразивший, что он на самом деле затеял, уже старался не расставаться. Личность Корнея Ивановича, человека необыкновенно умного, талантливого и, что в данном случае очень важно, подвижного и общительного, плюс особенности эпохи - вот, что создало этот неповторимый альманах.
В значительной мере благодаря усилиям Елены Цезаревны сохранен и действует дом-музей К.И. Чуковского в Переделкино. Она и секретарь К.И. Чуковского Клара Израилевна Лозовская были первыми экскурсоводами в этом музее.
Лидия Корнеевна в письме к Давиду Самойлову так описывала свою дочь: "Вы не знаете, что такое Люша. Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет! И это еще не характеристика".
В 1996 году после смерти Лидии Чуковской Елена Цезаревна продолжила вместе с ее многолетней помощницей Ж.О. Хавкиной работу над изучением ее архива и опубликованием произведений.
Печаталась с 1974 года, наиболее известные публикации "Вернуть Солженицыну гражданство СССР" ("Книжное обозрение", 5 августа 1988 года) и воспоминания о Б.Л. Пастернаке: "Нобелевская премия" ("Вопросы литературы", 1990, №2), сборник статей о Солженицыне "Слово пробивает себе дорогу" (совместно с Владимиром Глоцером, 1998 г.). Она была автором многочисленных комментариев и статей, посвященных творчеству деда и матери. Ее стараниями впервые увидели свет "Прочерк" и "Дом Поэта" Л.К. Чуковской, "Дневник" К И. Чуковского, переписка отца и дочери.
Вы химик по образованию и работали химиком. Как вы все же занялись литературной деятельностью? Это был осознанный выбор?
Елена Чуковская: Выбор был, во многом, случайным. Я окончила школу в 1949 году. Это было ужасное время. Корней Иванович был отовсюду изгнан, Лидия Корнеевна тем более, и мне казалось, что заниматься гуманитарными науками у нас - убийственно, а нужно заниматься чем-то практически полезным. Вот я и пошла на химический факультет МГУ, окончила его и работала в Институте элементоорганических соединений, защитила диссертацию.
Но в 65-м году Корней Иванович подарил мне "Чукоккалу" - рукописный альманах, которым он очень дорожил, это была огромная ценность. И в это время к нему обратилось издательство "Искусство", начали готовить альманах к печати. К.И. меня привлек к этим занятиям: искать комментарии, наводить справки в библиотеке. Так я начала заниматься "Чукоккалой"; другими делами Корнея Ивановича при его жизни я не занималась.
Примерно в то же время я познакомилась с Александром Исаевичем Солженицыным, который после конфискации архива в сентябре 1965 года жил у нас на даче, а потом и у нас в квартире. Он меня постепенно приобщил к своим делам. Многие дела его были в Москве, а он жил в Рязани и приезжал ненадолго. Он получал много писем, к нему приезжали граждане из других городов, надо было печатать и распространять самиздатские рукописи, и вся эта круговерть на какое-то время стала моим занятием.
В 69-м году умер Корней Иванович. Я, совершенно неожиданно для себя, оказалась наследницей его авторского права и его архива. Буквально в те же дни Солженицына исключили из Союза писателей, в большую немилость попала Лидия Корнеевна из-за книг, напечатанных за границей и открытого письма Шолохову. Кроме того, она тогда уже очень плохо видела, с трудом могла ходить в библиотеку, а между тем, занималась своими "Записками об Ахматовой", которые тоже требовали большого количества справок. У Лидии Корнеевны была преданная помощница, Жозефина Оскаровна Хавкина. Она ей читала, разбирала ее бумаги, поэтому я какое-то время только наводила библиотечные справки.
У Корнея Ивановича лежали ненапечатанные дневники. Кроме дневников и писем, из основных вещей все, кроме "Чукоккалы" было напечатано, а "Чукоккалу" тогда было напечатать невозможно.
Но он ведь готовил ее к изданию, вынужден был изъять большие куски?
Елена Чуковская: Да, там было много интересных случаев. Он, например, написал статью о Гумилеве. Тогда работали так: делали фотографии страниц, так называемые "контрольки", и передавали их в издательство, чтобы художник мог сделать макет. Заведующая художественной редакцией, Инна Георгиевна Румянцева, рассказала мне потом, что эти контрольки с почерком Гумилева были просто украдены из издательства, и, к нашему удивлению, мы их потом читали в трехтомнике Гумилева, который вышел за границей. А статью Корнея Ивановича о Гумилеве из первого издания альманаха изъяли.
"Чукоккала" создавалась с 1914 по 1969 год, это огромный объем уникального материала, и публиковалась она несколько раз, в разных версиях. То, что вышло в 2006 году в "Русском пути", вам нравится?
Елена Чуковская: Да, очень. На презентации альманаха в "Русском пути" мы выставили 11 стендов материалов, которые были изъяты цензурой из первого издания альманаха (1979 года). И было даже непонятно, что же тогда, в первом издании, опубликовали, потому что изъяты были записи Набокова, Гумилева, Горького, Блока, Гиппиус и других менее известных авторов, с очень выразительными текстами. На презентации вся комната была заклеена этими изъятыми страницами альманаха - а ведь книга и в 1979 году, со всеми купюрами, вызвала очень большой интерес.
В 1990-е годы бывшие сотрудники издательства "Искусство" планировали издать два тома: факсимильный и том комментариев. Но, в конце концов, издательство распалось. Тогда напечатали только один том комментариев с маленькими "марками" страниц альбома. Получился справочник вместо альманаха. Потом издательство "Монплезир" все же издало том факсимиле - тиражом сто экземпляров. Я вам его покажу, потому что вы его больше нигде не увидите.
Корней Иванович не боялся держать дома такой архивный материал, где отметились запретные Гумилев и Гиппиус?
Елена Чуковская: Он сохранил и дневники, хотя там много страниц вырвано. Дело в том, что отношение к Корнею Ивановичу менялось со временем. В 1957 году очень широко отпраздновали его семидесятипятилетний юбилей, и он стал как бы патриарх, потом в 1962 году он получил Ленинскую премию, звание оксфордского профессора - и хотя к концу шестидесятых годов отношение к нему снова изменилось, но мы как-то все же не ждали того, что у него будут изымать "Чукоккалу". Хотя он ее никогда никому не давал, показывал только из своих рук. Он многократно с ней выступал, только полный объем материала был неизвестен. Он вообще любил выступать на публике - по радио, в детских садах, на елках в Колонном зале…
У Корнея Ивановича были споры с Лидией Корнеевной по поводу отношения к советскому строю и руководству? Они ведь были довольно разные люди, и разными были их дневники?
Елена Чуковская: Нет, споров не было. У Корнея Ивановича действительно есть разные записи в дневнике, но их ведь хранили очень осторожно. Например, мамины дневники сохранились только с 1938 года, а остальные были сожжены. Корней Иванович писал меньше, осторожнее, писал иногда с припиской "специально для показа властям". Для него была важна публикация книг, он ради этого шел на какие-то компромиссы. Он был совсем другой человек, чем Лидия Корнеевна. По дневнику видно, что сначала он с большим напряжением относился к происходящему, а потом постарался вписаться в это время. Он был человек не без актерства, умел лавировать, наконец, у него было литературное имя. Если его бранили за сказки - он брался на Некрасова, если Некрасова нельзя было - занимался переводами.
Лидия Корнеевна - нет. Она сдавала работу в редакцию, ей делали какое-то замечание - и она просто забирала работу. В шестидесятые годы вышла ее книга "В лаборатории редактора", книга о декабристах в Сибири, потом она занималась Миклухо-Маклаем, то есть, работа у нее была. Но с середины шестидесятых годов ее начали задвигать, при жизни К.И. просто не печатали, а после его смерти исключили из Союза писателей и был полный запрет на упоминание ее имени в советской печати.
Потом попросили вернуться?
Елена Чуковская: Она не хотела возвращаться в Союз. Как это ни смешно звучит, это дело, в основном, моих рук. Конец восьмидесятых был трудным временем, а членам Союза тогда выдавали пайки. Во-вторых, была очень нужна писчая бумага, а бумаги никакой не было. Членам Союза ее, опять-таки, выдавали. И я чуть не силком заставила ее взять этот билет, что было, конечно, напрасно. Даже я очень редко могу заставить себя пойти в Дом литераторов, а уж для нее это было совсем не нужно. Хотя в 1994 году она получила Государственную премию за свои "Записки об Ахматовой". Но у нее тогда было уже совсем плохо со зрением, она фактически не выходила на улицу. Премию в Георгиевском зале для нее получала я.
Подготовила Татьяна Шабаева