Поделиться
С тех пор прошла целая жизнь, сменилась не одна эпоха, и Виктор Васильевич Афанасьев давно уже - монах Лазарь, но трудно о нем найти более точные слова, чем те, из дневника его старшего товарища: "Чистый и преданный высокой литературе..."
Недавно мне удалось купить у арбатского букиниста давнюю книгу Афанасьева "Жуковский" (ЖЗЛ, 1986 г.). Открыл ее дома: почти на каждой странице - подчеркивания карандашом, восклицательные знаки на полях. Похоже, первым читателем был кто-то вдумчивый и чуткий. Двумя восклицательными знаками отметил он слова из письма Жуковского: "Если бы я не имел от природы счастливой легкости скоро переходить из темного в светлое, я впал бы в уныние..."
Монах Лазарь таинственно воспринял от своего любимого героя, от Василия Андреевича Жуковского, способность уводить читателя из темного в светлое. Его исследования о русских поэтах, рассказы из истории Оптиной пустыни, сказки для детей - все они исполнены того легкого и тихого света, которым может поделиться лишь по-настоящему счастливый человек. Счастливый даже в несении тяжелого креста...
В сентябре в "Календаре поэзии" вы читали беседу с монахом Лазарем о М.Ю. Лермонтове. Теперь мне хочется представить вам стихи монаха Лазаря. Он пишет их ненамеренно, как дневник, всю жизнь. А первый его стихотворный опыт появился в печати почти семьдесят (!) лет назад - в 1946 году, в "Пионерской правде".
Освещенное солнцем окно
Это было ужасно давно, -
Я проснулся в своей колыбели,
Небеса голубые глядели
В освещенное солнцем окно.
Облаков золотое руно
Улыбалось мне с лаской нездешней, -
Лился день удивительный, вешний
В освещенное солнцем окно.
С небом, со светом мы были одно,
Я не знал, что я что-то другое, -
И глядел в неотмирном покое
В освещенное солнцем окно.
В Кузьминках в 1944 году
Здесь роговая музыка звучала
Средь плавающей
на пруду листвы,
Покачивались лодки у причала,
Где мирно спали каменные львы.
А ныне в парке тихо и пустынно,
Хотя деревья те же здесь растут,
И те же кони клодтовские стынут,
И отражает их всё тот же пруд.
Осенним золотом покрыт
горбатый мостик;
Сорок четвертый - мне тринадцать
лет...
Я из Москвы приехал к другу в гости,
Которого теперь на свете нет.
В аллеях, возле кованой ограды,
Дышали мы поэзией былой...
А на фронтах еще рвались снаряды, -
Парад Победы прогремит весной.
* * *
Прекрасны человеческие лица,
Особенно в тот благодатный час,
Когда на них чудесно отразится
То, что нельзя устроить напоказ.
Оно бывает на молитве к Богу -
Везде - в дому, и в келье, и там,
Где путь идет к церковному порогу,
Где православных полон Божий храм.
Но человек-то этого не знает,
В сердечном сокрушении молясь, -
И ангелы ему в слезах внимают,
Невидимо под куполом кружась...
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru