Поделиться
Но надо сказать, что Елена Тахо-Годи - не только ученый, но и поэт. Елена - лирик глубокий, бытийный, с данным ей свыше чувством режущей грани между настоящим и прошлым. Это она однажды написала: "Ах, если бы так жизнь перевернуть, // Чтоб прошлое вдруг сделалось грядущим, // И знать о том, куда лежит мой путь // И что сказать навстречу мне идущим..."
В этих строчках, быть может, главное, что томит нас в канун перехода из старого в новый год. Откуда это чувство? Что с нами происходит под Новый год?
Елена Тахо-Годи: Может, мы на мгновение становимся самими собой? И если есть праздник, то он именно в этом - в возвращении к себе...
Уходящий год был таким трудным, и столько тревоги в ожидании будущего, что странно говорить о праздниках. Но все-таки они ждут нас...
Елена Тахо-Годи: Праздник - это встреча, заставляющая вспомнить: как бы ни казался мир плох, в нем всегда есть добро и свет. И в Рождество это чувствуешь особенно... Иной раз ничего не хочется, праздник просто в тягость, но неожиданно кто-то пришел с улыбкой, позвонил и сказал что-то искренне - и вдруг все осветилось внутри по-праздничному.
Но сейчас для многих взрослых новогодние праздники - это лишняя головная боль...
Елена Тахо-Годи: Понимаю, о чем вы. Наверное, многие из-за падения рубля в канун Нового года с тоской думают об опустошении карманов. А мне вспоминаются любимые ахматовские стихи из сборника 1917 года "Белая стая": "Думали: нищие мы, нету у нас ничего, // А как стали одно за другим терять <...>,// Начали песни слагать // О великой щедрости Божьей // Да о нашем бывшем богатстве".
Выбрать или приготовить подарок близким людям - это для вас проблема или радость?
Елена Тахо-Годи: Конечно, радость.
Что вы дарите обычно к Рождеству или на Новый год?
Елена Тахо-Годи: Чаще собственные книжки - научные, поэтические, беллетристические. В этом году у меня вышли монография "Алексей Лосев в эпоху русской революции" и книжка рассказов "Друг бесценный: Четыре истории о любви", где, кстати, действие повести "Платонов" разворачивается как раз в новогоднюю ночь. Буду дарить тем, у кого их еще нет. Но стиль подарка определяется не только дарителем: одному тихую радость доставит книжка, другого осчастливит вкусный пирог. А в детстве я обычно рисовала в подарок картинку. Теперь получаю такие картинки от моего крестника Николушки и его сестры Аленушки.
Как в вашем детстве готовились у вас дома к Новому году?
Елена Тахо-Годи: Наряжали елку, собирался полный дом народа, а во главе праздничного стола сажали меня рядом с бабушкой. Ее рассказы о том, как она ребенком встречала Новый год, у меня тут же воплощались в жизнь: и гадала на Святки, и ботинки за порог бросала, и мастерила по бабушкиному рецепту подарок-матрешку: в большущую коробку кладется меньшего размера коробочка и так до крошечной последней, где лежит, например, новогодний шарик.
Какой Новый год вам особенно помнится?
Елена Тахо-Годи: 1974-й - тогда мама устроила Новый год для всего моего первого класса. Наш дом во Владикавказе был огромный, началась беготня по анфиладе комнат, вокруг елки, под трехметровым накрытым столом. Потом появился настоящий Дед Мороз - с бородой, в шубе, с зычным басом. Несмотря на все сомнения, я уже готова была уверовать в его существование, как вместо валенок из-под шубы мелькнули тапочки нашей соседки Раи. "Это же Рая!" - возопила я. Хорошо, что мама меня тут же обняла, одноклассники ничего не поняли, праздник испорчен не был.
А вы еще пишете поздравления от руки - ну так, чтобы положить открытку в конверт, написать адрес, бросить в синий ящик?
Елена Тахо-Годи: Увы! Не пишу. Обыкновенной почте перестала доверять, ведь бросив письмо в синий ящик, никогда не знаешь, чем это кончится - дойдет или пропадет. Вот вам почти анекдот. Лет пять назад я в шутку послала из Швейцарии открытку самой себе в Москву: "Дорогая Елена Аркадьевна, поздравляю Вас с днем рождения и т.д. и т.п." Дело было летом, а получила я конверт аккурат к Новому году и сперва даже не могла сообразить, кто это из Женевы решил меня поздравить? - за компьютером постепенно отвыкаешь и от собственного почерка.
В нашем детстве Рождества открыто, внешне не было, но ощущение Рождества как светлой тайны - оно было и осталось на всю жизнь. А сейчас, когда рождественскую службу можно посмотреть по телевизору, чувство тайны куда-то уходит...
Елена Тахо-Годи: Что поделать? У нас теперь на западный манер уже с начала декабря во всех витринах елки в игрушках, а праздник - событие все-таки внезапное, иначе это не праздник. По-настоящему чувствуешь Рождество на ночной службе в храме. Там среди зеленых елей, в мерцании свечей ощущаешь себя словно в Вифлееме вместе с пастухами и волхвами... Недавно нашла свое рождественское стихотворение, вероятно, конца 80-х годов. Оно слабоватое, но в нем - попытка передать свое переживание Рождества.
Все кажется ненужным мне
сейчас -
Стол праздничный, рубиновые
лики
Вина в бокалах, громкие слова
В день этот, в этот час великий.
Не радость - боль и грусть в душе
моей царят,
Он смертным был, на свет
явился слабым,
И путь прошел недолгий, чтоб
кровавый
Оставить лик на белом полотне.
И праздновать не страшно ли
тебе
Его рождение для смерти?
Подумай о Его судьбе
И о велении небесной тверди.
Пусть только ель с горящею
звездой,
Вечнозеленая, тебе напоминает,
Что так же вечен где-то
над землей,
Тот, Кто тебя на жизнь
благословляет...
Вот отчего в Рождество хочется говорить вполголоса, а ходить - на цыпочках. Но, увы, тишина давно изгнана из наших городов. Стекла звенят от фейерверков, воют сигнализации. Почему-то люди, которые по ночам взрывают во дворах петарды, не думают, что и в праздники вокруг живут малыши и старики, и каждый хлопок за окном заставляет их вздрагивать...
Елена Тахо-Годи: В начале 90-х я пережила в родном Владикавказе всего три дня войны - три дня страха, и с тех пор разлюбила навсегда фейерверки, к которым россиян приучил еще Петр I. Хотя прежде я очень любила и бенгальские огни, и хлопушки. Гэдээровские немецкие хлопушки с сюрпризами внутри в 1970-е были редкостью, а мама, к моему восторгу, подарила мне целую коробку. И я придумала своего рода священнодействие - каждый год взрывала лишь одну. Когда осталась последняя, отложила ее до более важного события - до своего восемнадцатилетия. Прошло время, я переехала в Москву, хлопушка затерялась, а с ней и волшебный мир детства со змейками серпантина, с запахом мандаринов и мамиными новогодними игрушками из папье-маше...
Однажды бабушка Вера мне рассказала: в ее детстве, прежде чем стелить праздничную скатерть, стол посыпали сеном. Тогда я вдруг понял, что мы собираемся не вокруг новогоднего стола, а вокруг яслей Младенца Христа. То есть стол, конечно, должен быть, но не он тут главный...
Елена Тахо-Годи: Вы заметили: в нашем разговоре очень много личного - мы говорим о детстве, о наших близких... Убеждена, что всё - история, культура, вера - иначе воспринимаются, если срослись с историей личной, семейной. И Рождество самое яркое воплощение этой темы родства - Бога и человечества. Поэтому-то от Рождества и веет тишиной, покоем, своим - родным и вечным.
Помните, как в нашем любимом советском - и при этом рождественском! - фильме Андрей Миронов напевает в финале: "Давайте негромко,// Давайте вполголоса, // Давайте простимся светло...".