Поделиться
Его коллекция - более 1200 животных 300 видов - является муниципальной собственностью, большая часть взрослого поголовья относится к особо ценному движимому имуществу. В зоопарке содержатся уникальные не только для России животные. В этом году получено потомство от многих животных и птиц редких видов: двупалого ленивца, венценосного журавля, полосатой гиены, белоголового сипа, кинкажу, галаго. А еще впервые в мире выкормили двойню аардварков (трубкозубов). Целенаправленное пополнение коллекции экзотами позволило сформировать уникальное предложение для посетителей. Как следствие - настолько же экзотические финансовые показатели деятельности этого маленького предприятия. Особенностями экономики "со звериным лицом" с "РГ" поделилась Светлана Поленц, директор Екатеринбургского зоопарка.
Приобретение, да и содержание столь экзотических зверей, полагаю, обходится недешево. Кто финансирует учреждение?
Светлана Поленц: Почти 90 процентов мы зарабатываем сами. Бюджет зоопарка, без учета расходов на реконструкцию и других серьезных проектов, довольно скромный - около 100 миллионов рублей. Из этой суммы дотации из городской казны в прошлом году составили 12 миллионов, в текущем - около десяти. Так что наш главный спонсор - это посетители. Мы живем только за счет продажи входных билетов.
В других зоопарках дела обстоят так же?
Светлана Поленц: По-разному. Если говорить об изумительном зоопарке Сан-Диего, то он зарабатывает лишь один процент своего бюджета. Для российских зоопарков хорошим показателем считается, если выручка от продажи билетов покрывает около 60 процентов затрат. 65 процентов - уже рекорд. А мы все эти рекорды бьем.
Ежегодное число посетителей - более 600 тысяч, в этом году 612. Причем почти каждый пятый приходит бесплатно: ежегодно мы принимаем около 130 тысяч льготников. Это ветераны, дети, оставшиеся без попечения родителей, инвалиды, участники войн, многодетные семьи. По распоряжению главы города уже несколько лет бесплатно посещают зоопарк школьники из летних лагерей. Это значительная нагрузка: если бы мы получали за них компенсацию, то жили бы на самообеспечении.
Ваша финансовая эффективность - следствие принципа минимализма при формировании коллекции: животных подбираете размером поменьше, но экзотических?
Светлана Поленц: У нас не было особого выбора. Наш зоопарк крошечный, занимает всего два гектара. Мне кажется, что по посещаемости на каждый квадратный метр территории мы мировые чемпионы. Между тем международные зоотехнические требования все время ужесточаются, нормы положенной каждому животному площади увеличиваются. Так что по содержанию крупных видов мы, безусловно, достигли потолка.
Планы переезда зоопарка из центра города на окраину вынашиваются уже четыре десятка лет…
Светлана Поленц: Но пока ничего конкретного. Если нам все-таки выделят новую территорию, то оптимальным решением, на мой взгляд, станут две функционирующие площадки, как, например, в Лондоне, Берлине или Париже. Хорошо бы, конечно, в центре оставить экзотических животных и просветительский центр, а за городом сделать крупную современную экспозицию ландшафтного типа.
Однако, мечтая о каком-то мистическом переезде, нельзя забросить текущий ремонт вольеров и постоянное обновление экспозиции. Как говорят коллеги из других зоопарков, в том числе зарубежных, любая, даже самая хорошая, экспозиция через 10-15 лет нуждается в реконструкции. Это нормально.
То есть постоянная стройка неизбежна из-за ужесточения зоотехнических норм?
Светлана Поленц: Не только. Еще из соображений дизайна. Каждый год мы стараемся что-нибудь переделать: посетитель стал более требовательным, чтобы не сказать избалованным. Животному все равно - сидеть за стеклом или за решеткой, но у посетителя решетка может вызвать тягостное чувство, ассоциацию с неволей, - отсюда и стеклянное ограждение. В европейских зоопарках уже лет двадцать используют стальные струны: хорошо натянутая проволока смотрится почти прозрачной.
Это и наше будущее, я надеюсь. А пока самая большая проблема - медведи. Им ведь не скажешь: посидите в уголке, пока мы тут подремонтируем, даже для проведения небольших работ их надо куда-то перемещать. Медвежатник устарел экспозиционно, ограждение из квадратного прута смотрится неважно. Вольеры мы строили хозспособом в 1996-1998 годах, как в песне - из того, что было. И сейчас это оборачивается проблемами: выходит из строя электросеть, водопровод, отопление…
У нас заключен договор с федеральным спонсором на ремонт вольера для белых медведей, правда, смету сократили с пяти до трех миллионов рублей. Здесь реконструкция просто необходима, в том числе из-за посетителей, которые кормят животных.
Наносят ущерб ценному муниципальному имуществу?
Светлана Поленц: Желание дать конфетку ребенку или животному по-человечески понятно, - никто почему-то не хочет дать ребенку морковку. А белые медведи - такие обжоры, так любят сладкое! Но потом у них начинаются расстройства, ветеринар ставит обычный диагноз "что-то съел"…
Как же выживают животные в контактном зоопарке?
Светлана Поленц: У нас кролики и морские свинки работают посменно, с выходными. Вплотную контактировать с людьми могут только выносливые животные, например, в Санкт-Петербургском зоопарке за всю человеческую доброту отвечают козы. Наверное, и нам придется козу покупать. Или более четко организовать участие посетителей в кормлении.
Вы ведь практикуете и сотрудничество с садоводами...
Светлана Поленц: Обычно осенью садоводы делятся со зверями урожаем, и мы с радостью все берем. Слон лакомится свекольной ботвой, практически все наши обитатели - большие охотники до черноплодной рябины. В этом году, к сожалению, яблок было немного, тыквы и кабачки не уродились. Да и места для масштабных запасов у нас нет.
Опекуны животных - еще один внебюджетный источник?
Светлана Поленц: Они обеспечивают менее одного процента бюджета зоопарка, но мы работаем в этом направлении. Уверены, для человека очень важно ощутить психологическую ответственность за кого-то.
А существенны ли доходы от торговли зверями?
Светлана Поленц: Когда речь идет о редких видах, то продажу животных нельзя рассматривать как бизнес. Зоопаркам не стоит рассчитывать на коммерческий успех от такой деятельности, напротив, они должны быть важным звеном природоохранной сети. К примеру, Пражский зоопарк бесконечно много сделал для восстановления популяции лошади Пржевальского в Монголии или гавиалов.
Редкими видами зоопарки, как правило, обмениваются. Животных отдают только "в хорошие руки" и по рекомендации куратора. Первого родившегося в России аардварка Еку мы отправили в Чехию, в зоопарк Двур Кралов, который специализируется на африканской фауне. Взамен по договору весной они пришлют нам приматов. Такая отсрочка нам выгодна: мы не берем животное в зиму, в самый экономически сложный период, а дожидаемся весны и потока посетителей. Другое наше глобальное приобретение - первый в России карликовый бегемот Ева - это подарок шотландского зоопарка.
Какова средняя зарплата в зоопарке?
Светлана Поленц: Рабочий получает 13-17 тысяч рублей. Те, кто обслуживают хищников, где предусмотрены вечерние дежурства, побольше - около 20 тысяч. Хочется поднять зарплату за счет премий, стимулирующих надбавок, но год выдался неудачным: дождливый июль, отсутствие золотой осени…
То есть ваши доходы, как у аграриев, зависят от погоды?
Светлана Поленц: Конечно. Июль-август - месяцы самой высокой посещаемости, а нынче как раз июль нас подвел… Но я-то люблю зоопарк в любую погоду.