Поделиться
Диана Вишнева не только дала фестивалю свое имя: балерина с мировой репутацией и обширным кругом влиятельных поклонников использовала всю мощь своего статуса для того, чтобы современная хореография стала такой же частью повседневной интеллектуальной жизни, как современное искусство или современная литература. Интеграция в отечественную реальность современной хореографии происходит гораздо медленнее и болезненнее, потому что балет в России всегда был "больше, чем балет", и эта субстанция для нас долго являлась практически абсолютным синонимом "Лебединого озера".
Разрывать ее начали еще в конце 1970-х, и тогда это был удел андеграундных энтузиастов. В первой половине 2000-х настоящий переворот в сознании произвели Махар Вазиев и Алексей Ратманский, возглавлявшие один - балет Мариинского театра, другой - Большого. Они ввели в репертуар постановки, радикально отличавшиеся от стиля мышления Петипа и Григоровича, легализовав само представление о том, что балетный язык может трансформироваться. Их идеи подхватила Диана Вишнева, чей умопомрачительный международный взлет с первых шагов карьеры был спродюсирован Вазиевым, а балеринское развитие во многом определило сотрудничество с Ратманским.
В отличие от предшественников, в своем фестивале Диана Вишнева не стала разграничивать современный балет и современный танец: эти два протагониста незаметно для себя превращаются в двухголовую гидру. "Context" наглядно продемонстрировал это и программой Нидерландского театра танца, лидеры которого - Пол Лайтфут и Соль Леон - сочетают классическую технику и основополагающие принципы современного танца. Именно в этом был залог успеха их учителя Иржи Килиана, чьи легендарные "Шесть танцев" привез на фестиваль молодой коллектив Gautier Dance. Да и хореография еще одного представленного классика, отдающего предпочтение contemporary dance, Анжелена Прельжокажа выигрывает, когда исполняется танцовщиками с балетной выучкой. Молодой российский хореограф Константин Кейхель, в этом году показавший результат своей работы со студентами из голландского университета Codarts, свободно переключается с традиционного языка на современную пластику.
Отсутствие жестких границ рождает разнообразие. Но российским молодым хореографам, как показали их постановки, взрастить в себе пластическую свободу сложнее всего. И если Андрей Меркурьев, солист Большого театра, обратил на себя внимание пониманием структуры и языка предшественников, за что и был награжден стажировкой в Израиле, то самой оригинальной оказалась работа петербурженки с европейской выучкой Лидии Бурдинской. В постановке "Forest" она выпустила на сцену каких-то мало привлекательных странных существ в комбинезонах и масках, но придумала для этих зеленых попрыгунчиков запоминающийся "рваный" язык, создававший странную гармонию с медитативными болотными напевами 15-минутной "трехактной оперы" Meredith Monk.
Лучшим аргументом в нынешнем "Context" оказалась сама Диана Вишнева, почти безостановочно танцевавшая в разных программах фестиваля. Специального для него она подготовила две личные премьеры: выучила знаменитый мини-балет Ханса ван Манена "Старик и я" и номер очень популярного в Европе молодого хореографа Марко Гекке "Убитый". В этом коротеньком соло создалось ощущение, будто в оболочке миниатюрного тренированного клубка мышц заключено множество людей - разного возраста, разного пола, разной судьбы. Вишнева вновь встретилась со своим любимым и так ей идущим образом клоунессы, когда-то придуманным для нее в "Лунном Пьеро" Ратманским. Премьерой выглядел и "Объект перемен" Лайтфута-Леон, хорошо известный по одной из авторских программ балерины. В окружении танцовщиков Нидерландского театра танца Вишнева с Меркурьевым устранили из этого балета последние остатки балетного совершенства и станцевали его настолько строго, что казалось, будто в пространстве сцены не осталось ни грамма воздуха, ни мгновения надежды, только сгусток крови, обозначенный красным квадратом ковра.