Поделиться
Память - соль на рану:
вспомнил - засаднило.
"Мама мыла раму".
"Раму мама мыла".
И в наклон, и прямо
перышко скрипело:
"Раму мыла мама".
И тихонько пела.
Обопрусь о раму -
что там, в поднебесье?
Снова вижу маму.
Да не вспомню песни...
Иван Исаев
Добрый день, Дмитрий!
Очень уважаю вашу позицию и радуюсь, что такая газета позволяет вам говорить о русской поэзии, причем с большим тактом, ненавязчиво. Когда в октябре 1993 года горел Белый дом, я работал в "Российской газете". Но не поэтому хочу послать вам стихи моего брата Ивана Александровича Исаева. И не потому, что он мой брат. Просто думаю, что он заслуживает большего внимания, чем обрел его при жизни.
У Вани было немало стихотворных подборок в журнале "Огонек" последнего, советского периода, и почти каждая публикация отмечалась годовой премией. Ваня не страдал головокружением при виде собственного портрета рядом с кумирами тех лет. Такую оценку редакции считал скорее авансом, чем подлинным достижением. Поэтому он с большим чувством показывал мне отклики читателей, часто иронизируя над теми, кто не жалел эмоций восхищения. Да, окончательная оценка всегда за читателем. Я же хочу, пользуясь своим правом младшего брата, донести до вас лишь некоторые штрихи нелегкой его судьбы.
Родился он в 1938 году в крошечной томской деревушке с поэтическим названием Малиновая Грива, ныне уже не существующей. Кстати, родители наши годом раньше перебрались сюда из села Красная Дубрава (сплошь поэзия!), что в Пензенской области. Малая родина, ее жители встречаются во многих его стихах. Именно там, в раннем возрасте научился Ваня читать и писать.
Вскоре случилась череда несчастий: в девять лет потерял слух, а вскоре и отца. С той поры он учился далеко от дома в спецшколах, без какой-либо помощи из дома, поражая всех страстью к учебе и отличными оценками. Сверстники на жестовом языке звали его "Ваня-Книжка".
После техникума работал на заводе конструктором. Настойчиво готовился к поступлению в Литературный институт имени А.М. Горького. В 1973 году Ваня первым из неслышащих получил диплом о его окончании. С тех пор полностью отдался литературной работе. Много занимался с глухими коллегами, ступившими на стихотворную стезю. 20 сентября 1995 года брат скоропостижно умер.
При жизни ему удалось издать три небольших сборника. В посмертной книге "Грамматика жизни" собраны почти все его стихи, а друзья поделились воспоминаниями. Хорошая книжка получилась, но, увы, ее тираж настолько мал, что сразу же стала библиографической редкостью. А так хочется, чтобы читатели открыли для себя стихи Ивана, нашли у него строки, созвучные душе. Именно об этом мечтал мой брат.
Алексей Исаев
Клики радости, крики отчаянья...
В море звуков земли родной
мы живем островами молчания,
окруженные тишиной...
Неужели?
К.И. Чуковскому
Лишь забудусь -
из тумана
возникает, как на снимке:
у стола притихла мама,
на скамье соседки сникли.
А напротив, не мигая,
загляделась тетка Нинка,
как кругами, все кругами
надрывается пластинка.
Отзываясь звоном в теле,
прорываясь с паром в сени:
"Неужели,
в самом деле
все сгорели карусели?"
Что мне было до вопроса -
я мечтал, прижавшись к маме,
как отец с войны вернется
в галифе и с орденами!
А над нами в томском небе
грозно знаменья горели,
точно высь была во гневе...
Неужели? В самом деле?
Было так невыносимо
что, собою не владея,
патефону, как гусыне,
мать сворачивала шею.
Звуки резко замирали.
Но под всхлипы и сморканье,
по спирали, по спирали
продолжалось, не смолкая,
продолжалось на пределе,
с неотвязностью идеи:
"Неужели,
в самом деле?
Неужели?!
В самом деле?!"
Так звучало, точно вещим
этим гласом вопрошала
и судьба сибирских женщин,
и судьба земного шара.
...Молода она, стара ли,
жизнь идет, в подъеме плавном
по спирали, по спирали,
повторяясь в самом главном.
Дети - деды,
деды - дети,
друг за другом, к вешке вешка...
Неужели, в самом деле
так и будет вековечно?
И ни крови, и ни гари?
Или снова чья-то Нинка
заглядится, как кругами
надрывается пластинка?
А за нею потихоньку,
теребя кофтенок складки,
вновь приникнут к патефону
горемычные солдатки.
Все до срока поседели,
все с лица как будто серы.
Неужели, в самом деле
все сгорели карусели?