Поделиться
Как человек, возглавляющий столь авторитетную международную гуманитарную организацию, какие вы видите перспективы по ликвидации этой опасности в ближайшем будущем? Насколько сильна необходимость консолидировать усилия мирового сообщества, стран, гуманитарных организаций для борьбы с этим вирусом?
Петер Маурер: Думаю, что это одна из самых серьезных проблем на сегодняшний день. В результате встреч и бесед представителей нашей организации у нас создалось впечатление о том, что сейчас предпринимается масса всевозможных шагов, делается много обещаний. Но, несмотря на это, есть сложности с оказанием адекватной помощи на местах. Однако нам еще нужно наращивать международные усилия и добиваться того, чтобы те финансовые обязательства, которые взяли на себя разные участники этого процесса, выполнялись. В борьбе с этой проблемой в некоторых частях света у МККК уже есть опыт. Мы хотим дать понять, что в данный момент этот кризис, угрожает дестабилизацией положения во всем регионе. Возможные экономические последствия также огромны, как и гуманитарные. Очень важную роль в этой борьбе должны играть государства и ООН. И мы готовы поддерживать их усилия с помощью конкретных мероприятий на местах в соответствующих странах.
Я хотел бы вернуться к историческому событию, которое произошло 150 лет назад, здесь, в Женеве. Была проведена первая Женевская конференция, принята Женевская конвенция. Как вы оцениваете роль Женевской конвенции сегодня, насколько она важна? Не устарели ее положения и, в этой связи, каким вам видится развитие тех принципов, которые были в нее заложены?
Маурер: Прежде всего я хочу сказать, что создание МККК, переговоры и соглашение, подписанное на 1-й Женевской конференции стали главными и переломными событиями в политике ХIХ века. Россия также внесла важный вклад в осуществление этих перемен. Если через 150 лет после заключения Женевской конвенции ее основные принципы по-прежнему имеют значение, это говорит о том, что некоторые проблемы ХIХ века актуальны и в наши дни. Взаимная и беспристрастная гуманитарная помощь, не связанная с политическими соображениями, является сегодня по-прежнему такой же важной задачей, как это было и 150 лет назад. И сегодня, очень важно подчеркнуть, что, несмотря на изменения, как самих конфликтов, так и их природы, используемых видов вооружения, основные проблемы остаются теми же. Мы должны добиваться беспристрастного обращения с ранеными военнослужащими, арестованные должны получать помощь и защиту, а гражданское, мирное население не должно страдать от последствий боевых действий. То есть принципы и мотивы, лежащие в основе первых подписанных документов, по-прежнему актуальны.
В этом году еще одна знаменательная дата - окончание Первой мировой войны. Как мне кажется, именно во время Первой мировой войны значение и роль Красного Креста стали наиболее значимы и полезны? И в этом плане как вы оцениваете роль вашей организации, именно в этот период?
Маурер: Действительно, это один из парадоксов истории МККК - деятельность организации всегда увеличивалась в периоды наиболее серьезных конфликтов. МККК была небольшой организацией в конце ХIХ и начале ХХ веков. И только когда появились массы перемещенных лиц, пропавших без вести, военнопленных, которым мы помогали во время Второй мировой войны, МККК превратилась в важную международную организацию. И именно в этот период стали более активными наши связи с национальными обществами, включая Красный Крест Советского Союза. Это было и во время войны, и в послевоенные годы. Первая мировая война стала тем моментом в истории МККК, когда мы превратились из маленькой швейцарской организации в главного гуманитарного игрока на международной арене.
Хотел бы вас попросить сказать несколько слов как раз о сегодняшнем Красном Кресте. Какова стратегия, каким вы видите его развитие? Сколько человек сегодня у вас работает? Как выглядит один рабочий день Международного Комитета Красного Креста, в штаб-квартире которого мы сейчас находимся?
Маурер: Прежде всего позвольте мне сказать, что за 150 лет мы выработали стратегию своей организации, которая, как мне кажется, очень актуальна сегодня. Мы стараемся строить нашу работу на взаимной оценке, мы стремимся быть ближе к жертвам конфликтов, мы стараемся вовлечь всех воюющих, всех причастных к насилию, чтобы добиться уважения к международному гуманитарному праву. Таким образом, базовая стратегия остается прежней. На сегодня МККК - это организация, насчитывающая более 13 тысяч сотрудников по всему миру. Мы присутствуем более чем в 80 странах. Каждый год мы навещаем более 700 тысяч арестованных в более чем 100 странах. Мы активно работаем во время самых известных конфликтов, то есть тех, которые хорошо известны широким массам. Ближний Восток, Центральная и Западная Африка, Афганистан, Пакистан, Бангладеш, Азиатские страны, Латиноамериканские страны. Таким образом, МККК стал глобальной организацией. И, как ни парадоксально, чем больше мы слышим о проблемах в мире, тем больше люди заинтересованы, чтобы работать у нас. Для примера, в этом году было около 200 вакансий и более 18 тысяч претендентов на эти вакансии. Мы действительно превратились в мультинациональную организацию, потому, что в нашем штате работают представители более 130 государств, хотя по-прежнему МККК считается швейцарской организацией. Мы быстро растем, так как за последние два года, число конфликтов увеличивается, к великому сожалению.
Вы достаточно известный государственный, политический деятель Швейцарии, вы занимали и дипломатические, и государственные посты. Как вы пришли на этот пост и какова полнота вашей власти в этой организации? Как избирается президент Международного Красного Креста, кто выдвигает кандидатуру и как проходит голосование?
Маурер: У МККК очень особая структура управления. Чтобы стать президентом, вы не баллотируетесь на этот пост, а у вас спрашивают, не хотели ли бы вы стать президентом. Ассамблея, руководящий орган организации, состоит исключительно из граждан Швейцарии - от 17 до 25 человек. И вот они, в ходе консультаций между собой, пытаются подобрать идеального кандидата.
Откровенно говоря, это не очень демократичный способ назначения президента. Но, как я полагаю, это очень эффективный способ, потому, что это не выборы на конкурсной основе. И в конечном итоге вы несете ответственность не перед своим электоратом, а вы несете ответственность за гуманитарное положение и отчитываетесь за мандат своей организации. Такая организация, как наша, в принципе считается неправительственной, но у нее практически президентская система управления, поскольку президент не просто следит за выполнением работы, но и наделен исполнительными функциями. - А на какой период избирается президент? Имеет ли он право переизбрания? Как это лимитировано?
Маурер: Президент избирается на 4 года. Я сейчас уже пробыл половину первого президентского срока. Президент может быть переизбран, или, другими словами, вновь назначен Ассамблеей. Единственное ограничение - это достижение 70-летнего возраста. То есть, когда мне будет 70 лет, то мне, конечно, придется покинуть пост. Но, возможно, я покину пост президента раньше.
Вы сейчас в середине первого срока. Буду надеяться, что вы сочтете желанным и будете переизбраны Ассамблеей на второй срок, так что у нас есть шанс приехать к вам еще раз за интервью во время вашего второго срока.
Маурер: Я был бы этому рад, потому, что пост президента МККК - это самая интересная работа в моей карьере, которая дает возможность осуществлять конкретные практические действия на месте и включает в себя политическую, юридическую и дипломатическую составляющую. Таким образом, диапазон моей деятельности на посту Президента МККК весьма обширный. На этом посту вас всегда ожидают какие-то испытания.
Г-н президент, не могу не спросить вас о вопросе, который для россиян, естественно, особенно небезразличен. Речь идет о ситуации на юго-востоке Украины. Страны для нас очень близкой, родной. Международный Красный Крест в конце прошлого года достаточно резко увеличил свою активность на Украине, что понятно. Это входит в задачи Красного Креста. Около 130 ваших сотрудников сейчас находятся на Украине. Как вы оцениваете деятельность Красного Креста на Украине, что уже сделано и что еще предстоит сделать?
Маурер: Как Вы справедливо заметили, это одно из мест, где МККК увеличил свою деятельность за последний год. Должен признать, что в конце прошлого года в нашем бюджете даже не были запланированы расходы на Украину, поскольку мы не предполагали развитие конфликта в этой стране. У нас были запланированы только небольшие операции по поддержке развития украинского общества Красного Креста. В течение года, как мы все знаем, конфликт развивался. Занимаясь взаимной и независимой оценкой нужд, мы пришли к выводу, что боевые действия привели к гуманитарному кризису в Донбассе, в частности, и в целом на Украине. Возникли гуманитарные потребности в связи с появлением беженцев, из-за продолжающихся боевых столкновений. Кроме того, такие же потребности возникли в соседней России, поскольку в вашу страну хлынул большой поток людей. Поэтому, МККК интенсифицировал свою деятельность на местах: в Крыму, в Донбассе и в других частях обоих государств и стал организовывать свою работу в соответствии с возникающими потребностями. Мы развернули свою деятельность по оказанию медицинской помощи, обеспечению жильем, организации водоснабжения и водоотведения, ремонтно-восстановительным работам в некоторых городах, таких как Луганск и Донецк. Сегодня мы представлены в Киеве, в Донбассе, в Мариуполе, в Одессе. И, вероятно, нам придется и далее расширять масштаб своей деятельности, потому, что число беженцев очень велико. Мы также поддерживаем Российское Общество Красного Креста по оказанию помощи беженцам в России. Общепризнано, что это одна из наиболее сложных операций для нашей организации - организовать работу, когда общественное мнение очень поляризовано и страны разделены сильными различиями во взглядах и оценках. Это не природная катастрофа, когда все бегут на помощь с одинаковыми устремлениями. Это конфликт, в котором у россиян, украинцев и русскоязычных украинцев очень разные чувства и оценки относительно того, что мы должны делать и чего мы не должны делать, кому мы должны помогать, а кому нет. И в этой связи для нас самая важная задача не отходить от своих принципов нейтральности и беспристрастности.
Вы упомянули взаимодействие МККК с Российским Красным Крестом на Украине. В этой связи, как Вы в целом оцениваете сотрудничество МККК и Российского Красного Креста? В общем-то, это история долгая, поскольку Россия почти с самого начала сотрудничала с Красным Крестом, взаимодействовала с ним еще в Первую мировую войну.
Маурер: У нас сегодня очень хорошие взаимоотношения с Россией. Увеличивается наше тесное взаимодействие с Российским Красным Крестом и правительством России. Откровенно говоря, наше сотрудничество, как вы заметили, не началось недавно. История наших отношений уходит во времена 1-й мировой войны и послевоенные годы и продолжается десятилетия, но особенно интенсифицировалось в начале военного конфликта на Кавказе. Оно стало более глубоким, когда Россия поддержала деятельность МККК в Сирии, и сегодня, сотрудничество стало еще более тесным, когда гуманитарная ситуация на Украине стала вызывать озабоченность России. Мы находимся в постоянном контакте с российским правительством и поддерживаем мероприятия Российского Красного Креста. Мы очень надеемся, что Россия станет еще более активно поддерживать мероприятия МККК не только на Кавказе и Украине, но и в других частях мира. Как мне кажется, сегодняшняя Россия, российское правительство и Российский Красный Крест с уважением относятся к нашей беспристрастной позиции.
Г-н президент, деятельность Международного Красного Креста отличает не только благородство устремлений, высокая гуманитарная идея, но, объективно говоря, достаточно опасный характер работы для ее сотрудников. Только в этом году вы потеряли 3 своих сотрудников в Ливии, Центральноафриканской Республике и Украине. Как вы отбираете своих сотрудников? Поскольку это все-таки дело опасное. Также история вашей организации знает достаточное количество примеров, когда в ее работе участвуют многочисленные добровольцы. Среди них, кстати сказать, есть известные имена. Эрнест Хемингуэй, Агата Кристи, Дисней, Редъярд Киплинг. По каким критериям, на каких условиях, согласно каким положениям вы, с одной стороны, подбираете сотрудников, а с другой стороны - привлекаете добровольцев?
Маурер: Мы предъявляем очень высокие требования к своим сотрудникам. Это баланс между операционными навыками, способностью осуществлять гуманитарные операции на местах и иметь при этом дипломатические навыки, включающие умение вести переговоры с правительствами, вооруженными группировками, начальниками тюрем, высокопоставленными военными чинами. То есть сотрудник должен обладать хорошими практическими навыками и дипломатическими навыками. Нам не нужны люди, которые боятся, когда вдруг начинается стрельба. Но нам, также не нужны авантюристы, которые будут мотивированы просто хорошими принципами. Думаю, что Красному Кресту нужны очень уравновешенные личности, и сегодня мы предпринимаем много усилий, чтобы набрать самых лучших людей с лучшими чертами характера. В случае с волонтерами, конечно, невозможно, быть таким разборчивым и придирчивым, как с постоянным персоналом. При подборе добровольцев наши основные усилия направлены на информирование о рисках для безопасности, которым они будут подвергаться. Да, вы справедливо упомянули тот факт, что мы потеряли несколько человек. Сирийский Красный Крест и национальные общества Красного Креста в Арабских странах потеряли очень много своих волонтеров в конфликтах последних лет. Около 37 волонтеров было убито в Сирии. Но, естественно, современные конфликты очень сложные. И, наверное, не случайно, одни из самых сложных проблем, с которыми мы сталкиваемся на Украине, в Центральноафриканской Республике или в Сирии, связаны с раздробленностью вооруженных групп. Это непростые боевые действия, когда ты имеешь дело с двумя армиями, воюющими друг против друга. Мы сталкиваемся с весьма непрозрачными способами ведения боевых действий. И это увеличивает степень сложности наших задач. Иногда мы даже не знаем, кто находится впереди по дороге, когда мы хотим отправить гуманитарный конвой или начать гуманитарную деятельность для гражданского населения.
Г-н президент, Международный Красный Крест трижды, если не больше, был удостоен Нобелевской премии мира. Это высшая награда, которая есть в нашем обществе, у всего мира, которая отражает заслуги Красного Креста. Эта премия мира является по-прежнему вызовом для вас?
Маурер: Как Президент МККК, я не стремлюсь к получению четвертой Нобелевской премии мира. Я думаю, что наша основная задача - это справиться с растущим числом конфликтов и их жертв. Таким образом, нынешний акцент на самом деле - это как реагировать на те вызовы, которые встают перед нами. Конечно, как президент организации, я всегда с благодарностью принимаю признание наших заслуг. Еще более благодарны, бывают наши сотрудники, которые каждый божий день рискуют своими жизнями, выполняя свою работу. Быть удостоенным Нобелевской премии мира - это большое признание для истории и, также, того, что делает Международный Комитет Красного Креста. Это также очень соответствует ожиданиям и замыслам основателей, которые считали, что гуманитарная деятельность является важным конструктивным элементом в построении мира. Нельзя разделять стремление помогать людям от более широких политических устремлений по достижению мира во всем мире. Я очень благодарен за эту награду, но это не занимает все мое внимание в повседневной жизни, мои каждодневные заботы связаны с Сирией, Ираком, Афганистаном, Центральноафриканской Республикой, Южным Суданом, Украиной и многими другими странами.
Даже такая высокая, благородная гуманитарная деятельность, которую осуществляет Международный Красный Крест, нуждается в такой прозаической вещи, как деньги, финансы. Без финансирования вы, конечно, были бы ограничены в своей деятельности. Каким образом финансируется Международный Красный Крест и как вам удается собирать необходимые финансовые средства? Как принимаются решения об их распределении?
Маурер: Да, действительно, до нынешнего момента нам удавалось убеждать главные страны-доноры. Сейчас, приблизительно 25 стран-доноров финансируют 90% нашего бюджета. И, причина, по которой нам постоянно удается убедить их это делать, заключается в том, что мы являемся организацией, служащей общим интересам и невероятно беспристрастной. Мы эффективны в том смысле, что мы отчитываемся перед странами-донорами, чтобы продемонстрировать им, что деньги тратятся на облегчение страданий. Мы не расходуем эти средства, исходя из каких-то политических соображений, а исходя из нужд. А нужды предопределяют приоритеты, согласно которым мы формируем свой бюджет. Мы позволяем себе совершенно свободно направлять примерно 30% средств туда, где в них нуждаются больше всего. Я думаю, что рецепт успеха также в том, что мы не даем обещаний, когда не можем их сдержать, мы стараемся делать то, что говорим. МККК пытается обращаться к донорам с предложениями, заслуживающими доверие. Мы всегда просим только те деньги, на которые мы можем дать четкую гарантию, что они будут потрачены в ближайшие полгода. Это дает донорам уверенность, что мы действуем очень эффективно на местах и что мы не используем деньги просто для того, чтобы их потратить. Мы определяем приоритеты, и, когда мы определяем приоритеты, мы смотрим, где у нас есть возможность работать, где будет обеспечена безопасность, где будут выполнены необходимые условия для нашей деятельности, и это дает нашим предложениям преимущества, которые, очевидно, интересны для стран-доноров. И я могу сказать, и надеюсь, что это заинтересует еще больше и Россию, которая, конечно же, очень богатая страна и которая еще не входит в число основных государств - доноров Международного Комитета Красного Креста.
Вы упомянули о странах-донорах. Речь идет о финансах, которые государство вносит в бюджет Красного Креста. Есть ли еще частные пожертвования и какой процент они занимают в общем бюджете?
Маурер: В данный момент у нас есть несколько частных компаний, не более 15, которые предоставляют финансы МККК на регулярной основе. Их вклад в наш бюджет не превышает 5%. Еще 5% средств поступает от богатых граждан - людей, жертвующих свои деньги для нужд Красного Креста. Но, почти 90% пожертвований - это финансы, предоставляемые правительствами. И, хотелось бы ясно сказать следующее, что эти правительства не просят Международный Комитет Красного Креста расходовать эти деньги таким образом, чтобы это шло в разрез с гуманитарными принципами Красного Креста. То есть мы не берем деньги в тех случаях, когда правительство начинает обязывать нас выполнить определенные действия, которые противоречат нашей политике проведения беспристрастной работы, отвечающей строго гуманитарным нуждам.
Список стран-доноров и их вклады - это считается закрытой, внутренней информацией или это открытая информация?
Маурер: Нет-нет. Это совершенно открытая информация, и её можно найти в Интернете. В их число, естественно, входят западные страны. Европейские страны, Соединенные Штаты, Канада, Скандинавские страны, Швейцария - среди крупных доноров Международного Комитета Красного Креста.
Какая страна является самым большим донором?
Маурер: Самый большой донор на данный момент - Соединенные Штаты. За ними следует Европейский союз и Швейцария.
А какие объемы в цифрах?
Маурер: Вклад США в бюджет этого года составил более 300 миллионов долларов. Европа внесла примерно такую же сумму, если брать все страны Европейского союза вместе. Швейцария внесла 160 миллионов. Внутри Европейского союза крупными донорами являются Великобритания и Скандинавские страны. Из числа стран, не входящих в Европейский союз можно назвать Норвегию и Швейцарию. За пределами Европы самый крупный донор Международного Комитета Красного Креста - это Кувейт. В особенности это связано с кризисом в Сирии.
Движение Красного Креста и Красного Полумесяца - это, пожалуй, самое крупное гуманитарное движение в мире. Кто является основным партнером вашей организации, занимающиеся подобной, или очень близкой к вашей, деятельностью?
Маурер: Если смотреть на деятельность МККК, связанную именно с конфликтами и насилием, то нашим виднейшим партнером являются "Врачи без границ", потому, что они действуют, руководствуясь аналогичными принципами. Кроме того, в медицинской сфере, которая также входит в наш круг деятельности, у нас очень хорошее сотрудничество с общественными, неправительственными организациями. Из организаций под эгидой ООН можно назвать Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев и Всемирную продовольственную программу.
Г-н президент, вам, как руководителю, приходится очень много ездить. И только в этом году вы побывали в более чем десяти странах. Эти страны, скажем так, не с совсем хорошим климатом, в том числе политическим. Это во-первых достаточно рискованно, а, с другой стороны, почему вы, как президент, этой огромной организации, считаете нужным, лично руководить процессом на местах?
Маурер: Думаю, тут есть две причины. Прежде всего совершенно понятно, что большинство наших сотрудников живут в очень тяжелых и опасных условиях. Моя философия, как президента, заключается в том, что я обязан посещать места с такими же условиями работы, в которых находятся мои сотрудники. Но есть еще один момент, который тоже важен. Мне кажется, что, как президент МККК, я имею доступ к мировым политическим деятелям. Мне кажется очень важным для моей репутации и улучшения имиджа организации, разговаривать с политическими деятелями о том, что я увидел сам. Очень важно понимать, как работает организация, и где возможны препятствия, и где могут возникать трудности, чтобы помочь политическим лидерам делать правильные выводы. Работа президента Международного Комитета Красного Креста отличается от работы политика. Мне кажется, моя задача в том, чтобы служить звеном между событиями, которые происходят в зонах конфликтов, собирая, при этом, информацию о проблемах, и потом доносить эту информацию на важных политических встречах, таких как заседания ООН или во время двусторонних контактов. Поскольку, в конечном итоге, когда мы стоим перед фактом гуманитарных проблем, мы все понимаем, что за ними стоят политические проблемы. Невозможно решить политические проблемы через гуманитарные действия. Но, пожалуй, можно помочь политикам найти решение, когда на встрече с ними вы предъявляете им суровые факты действительности, с которыми сталкивается наша организация. Вот именно по этой причине я приезжаю в Сирию, Центральноафриканскую Республику, Южный Судан, и многие другие страны.
Представляется, что есть несколько человек на Земле, для которых эти поездки составляют не очень большую радость. Это члены вашей семьи. Наверняка каждая ваша поездка в опасный регион всегда является для них определенной моральной проблемой. Остается ли у вас время встречаться с семьей и как часто вы общаетесь?
Маурер: Тут есть две составляющие: я имею в виду для меня самого и для моей семьи. Мы очень доверяем протоколу службы безопасности МККК. И, когда я совершаю поездки, я знаю, что мои коллеги, работающие на местах, предприняли все необходимые и разумные меры предосторожности, чтобы не подвергать меня излишней опасности. То есть у меня всегда есть уверенность, что наши сотрудники делают все необходимое, когда я еду в ту или иную страну. Это немного успокаивает. Во-вторых, откровенно говоря, у меня философское отношение к этому: можно погибнуть на шоссе Женева - Лозанна, это же может случиться и в других точках земного шара. Если ты решил работать в этой организации, то у тебя есть преимущество в том, что ты выполняешь очень интересную работу, требующую полной отдачи, но, в то же самое время, за это нужно платить риском. Мы, по крайней мере моя семья, стараемся не часто думать и говорить об этом.
Вы упомянули риск, а он непременно сопряжен со стрессами. Поделитесь опытом, как вы с ними боретесь, потому что все-таки опыт борьбы со стрессами президента Международного Красного Креста может многим пригодиться?
Маурер: У меня свой подход к этой проблеме, как обрести равновесие. Когда я не в своем офисе, я занимаюсь бегом.
Каждое утро?
Маурер: Каждое утро.
Где бы вы ни находились?
Маурер: Да. Практически везде. Иногда, если идет стрельба за пределами представительства, в котором я останавливаюсь, то я не выхожу на пробежки. Но у меня остались самые лучшие воспоминания от моих пробежек в Москве в 5 утра. На Красной площади никого не было, кроме меня и Ленина.
Но он не бегал!
Маурер: Нет-нет. Он спокойно спал. Но я бегаю, и везде, где бываю, я стараюсь выбраться на природу, гуляю по горам. Стараюсь заниматься физическими упражнениями, чтобы не находиться в напряжении, много читаю, слушаю музыку. Я читаю сложные философские произведения. Потому что философские произведения помогают сфокусировать внимание, чтобы понять, о чем пишется в книге. Так что, чтобы отвлечься от стресса, нужно обращать свое внимание на другие вещи.