24.09.2014 23:06
    Поделиться

    Мария Кочеткова: Меня всегда восхищала петербургская вагановская школа

    Мария Кочеткова - одна из тех артисток, которые олицетворяют для мира русский балет
    Москвичка Мария Кочеткова - одна из тех артисток, которые олицетворяет для мира русский балет. Нынешним летом она стала героиней европейских гастролей Балета Сан-Франциско. Главной интригой тура, прошедшего через Париж и фестиваль двух миров в Сполето, были неизвестные в Европе новинки Алексея Ратманского. С большим успехом на этих гастролях прошли и постановки Юрия Посохова, который в это время уже работал над "Героем нашего времени" - балетом, мировая премьера которого пройдет летом в Большом театре. Во всех этих балетах пресса и зрители выделяли Марию Кочеткову.

    В Сан-Франциско вы много танцуете в постановках Алексея Ратманского, который регулярно сотрудничает с вашей труппой.

    Мария Кочеткова: Да, кроме его первой работы в Сан-Франциско, которую он делал еще до моего прихода в труппу, я участвовала во всех: "Русских сезонах", " Foreign Lands", "Трилогии" на музыку Шостаковича, которая была нашей копродукцией с American Ballet Theater и с двумя частями которой мы познакомили этим летом Европу. Очень люблю Алексея как человека, с ним приятно работать, он очень интересный хореограф.

    Вы чувствуете с ним родство школ?

    Мария Кочеткова: Как ни странно, с Алексеем не чувствую, настолько необычная у него хореография, совершенно особенный язык. Его хореография не выглядит настолько сложной, насколько сложно ее исполнять. У него много мелкой техники, нужно быть юркой, очень быстрой. Вот с кем действительно чувствую общие корни, так это с Юрием Посоховым, вместе с которым мы тоже много работали.

    В прошлом сезоне в Сан-Франциско вы работали с Наталией Макаровой, в American Ballet Theater репетировали с Ириной Колпаковой. Чем запомнились эти встречи?

    Мария Кочеткова: Очень важной для меня была работа с Натальей Макаровой - она ставила у нас "Тени" из "Баядерки". Встреча с другой великой петербургской балериной, ученицей Вагановой, Ириной Александровной Колпаковой, тоже была незабываемой. Мне кажется, я с полуслова понимаю то, что они говорят. Хотя я москвичка, меня всегда восхищала петербургская вагановская школа, я с детства старалась впитать ее принципы. Такие руки, такой верх, как у петербургских балерин, не встретишь больше нигде, к сожалению. Это уникальная школа, я считаю, это лучшая в мире. Думаю, в работе Макаровой и Колпаковой появилось что-то западное, ведь они активно работают. Но это такие мастера, что они понимают, как развивается мировой балет, и участвуют в этом процессе.

    А вы стремитесь синтезировать русскую школу с западной или хотите сохранить чистоту стиля?

    Мария Кочеткова: Мне кажется, этого невозможно добиться волевым решением. Я танцую так, как получается, вкладывая в работу всю душу и понимание того, как должен выглядеть современный балет. Я уважаю традиции и очень люблю смотреть балетные записи пошлых лет. При этом стремлюсь к тому, чтобы то, что я делаю на сцене, было интересно сегодняшнему зрителю. Но стараюсь слишком не рационализировать, это совершенно естественный процесс. Я ценю в танце органику и просто следую волне.

    В России, когда балерина берется за партию в классическом балете, от нее, прежде всего, ждут соответствия сложившемуся канону, который обычно и называют традицией. Вы танцевали Жизель, Одетту-Одиллию, Китри, Принцессу Аврору. Как при этом строилась работа над спектаклями?

    Мария Кочеткова: Мне кажется, самое трудное - соответствовать традиции данного балета, но в то же время найти в роли себя. По своему опыту знаю, что иногда это вызывает у публики недовольство, даже отторжение, но через несколько лет принимается, как что-то разумеющееся. Я не боюсь, что буду кого-то повторять: у меня всегда возникают свои идеи. Я люблю рисковать. Не всегда результат меня удовлетворяет. Бывает, роль сразу же выглядит органично, а иногда этого приходится добиваться несколько лет. Не вижу в этом ничего страшного - нужно искать свое. И не боюсь, если на первых спектаклях роль не получается. Чем больше танцуешь, тем больше развиваешься.

    Из чего ваши идеи рождаются?

    Мария Кочеткова: Сейчас, если начинаю думать о партии, у меня сразу рождается идея, как бы я это хотела сделать. Наверное, все зависит от опыта. Я очень много езжу, смотрю разные театры, разных хореографов, разных балерин. Это формирует видение.

    Для любой танцующей в России решающим является мнение педагога. А вам репетиторы не предлагают свой взгляд на роли?

    Мария Кочеткова: Я много лет делала так, как мне говорили. Но в Америке свободы очень много, сначала меня это даже немного шокировало. Но в итоге очень помогло и развило, я много думаю сама, читала, смотрела. Конечно, иногда хочется, чтобы кто-то сказал: "Иди сюда, иди туда". Но сейчас я в Балете Сан-Франциско, потому что здесь у меня есть артистическая свобода, которой больше нигде не было.

    За шесть лет в Сан-Франциско вы станцевали в балетах практически всех заметных современных хореографов. Сотрудничество с кем из них было наиболее запоминающимся?

    Мария Кочеткова: Совершенно особой для меня была работа над "Онегиным" английского классика Джона Крэнко. Это был целый этап в моей жизни как в смысле актерской работы над ролью Татьяны, так и с точки зрения танцовщицы. Волшебный спектакль, наполненный множеством важных деталей. Репетиции были очень кропотливыми. Сначала их вели представители фонда Крэнко, а спектакль выпускал Рид Андерсон, наследник прав на этот балет.

    Очень важными были "Borderlands", которые специально для Балета Сан-Франциско поставил Уэйн МакГрегор. До этого я танцевала его "Chroma", встречалась с ним в репетиционном зале. Но работа над совершенно новой постановкой - особый этап в моей жизни. В спектакле все было отточено и систематизировано, и я наблюдала, как Уэйн к этому шел, как он выстраивал взаимоотношения танцовщиков, как соединял действие, основанное на формате 3D, с музыкой. Для меня было очень важно почувствовать, насколько осмысленным может быть балет при использовании такой современной формы.

    И, конечно, для меня всегда много открытий, когда я встречаюсь в репетиционном зале с Кристофером Уилдоном и наблюдаю, как он собирает свои балеты, как он слышит музыку и выражает ее. Уилдон и МакГрегор - те люди, которые изменили мое восприятие танца и открыли мне в балете, которым я занимаюсь всю жизнь, много нового.

    Вы знаете, сколько в среднем спектаклей танцуете за сезон? И можете ли вы влиять на свою загруженность?

    Мария Кочеткова: Конечно, как ведущая танцовщица я могу в какой-то мере это регулировать. Меня, как мне кажется, очень ценит наш художественный руководитель Хелги Томассон, и по возможности он всегда идет на встречу моим просьбам. Он создает такие условия, чтобы я могла танцевать не только в Сан-Франциско. Но здесь у меня постоянный контракт, и эта работа для меня приоритетна. Специально нам перегрузки не создают, но, мне кажется, темп у нас более интенсивный, чем в театрах в России. Но ты ведь счастлив, когда танцуешь. И не успеешь оглянуться, как балетная жизнь закончится.

    Большой театр только что объявил о подписании коллективного договора, регулирующего отношения администрации и коллектива. Существует ли что-то подобное вашей компании?

    Мария Кочеткова: У нас есть профсоюз, который следит за соблюдением правил. Их очень много: пятиминутный перерыв каждый час, каждые три часа - час перерыва, оплата переработок. Но лично мне профсоюз только мешает: когда посреди па де де надо взять пять минут перерыва, то лучше в этой ситуации закончить. Но кордебалету профсоюзное регулирование очень нужно, потому что артисты за себя заступиться не могут.

    Вы стали одной из тех, кто открыл для балета социальные сети.

    Мария Кочеткова: Все получилось случайно. Уехав в Сан-Франциско, я оказалась одна, вдали от друзей, знакомых. И тогда я начала общаться через Facebook, Twitter - довольно поздно, на самом деле. Балет настолько закрытое искусство, что многие до сих пор не понимают, что это такое. Я стараюсь показать, что у нас происходит. Снять самостоятельно спектакли на видео практически невозможно, какие-то постановки уходят и не возвращаются. Хочется, чтобы о них осталась какая-то память, познакомить людей с новой работой или хореографом, заинтересовать. Но если балерина пишет в сети: "Сейчас я иду на третий акт", - это, мне кажется, уже слишком.

    Как вы представляете свое будущее? Что-то делаете для него?

    Мария Кочеткова: Пока я стараюсь работать как можно интенсивнее, чтобы успеть как можно больше. А из всего того, что делаю сейчас, сложится мое будущее. Сейчас я работаю над своей линией балетной одежды. Недавно мы сняли балет "Франческа да Римини", который сделали с роботом. В следующем году выходит альбом с моими фотографиями. Для меня все это важно и интересно.

    Справка РГ

    Мария Кочеткова родилась в Москве, училась в Московской академии хореографии в классе Софьи Головкиной, окончила обучение в классе Елены Бобровой. Обладательница рекордного количества наград международных балетных конкурсов (Москва, Варна, Лозанна, Пермь, Люксембург, Рим, Сеул). С 2007 - прима-балерина Балета Сан-Франциско. Приглашенная солистка American Ballet Theatre. Участница российско-американского балетного проекта "Отражения" (2011).

    Поделиться