Отмечается годовщина героического взятия Ельни советскими воинами

От советского информбюро

Вечернее сообщение. 8 сентября 1941 года.

В течение 8 сентября наши войска вели бои на всем фронте. На Смоленском направлении двадцатишестидневные бои за город Ельня под Смоленском закончились разгромом дивизии "СС", 15-й пехотной дивизии, 17-й мотодивизии, 10-й танковой дивизии, 137-й, 178, 292, 262-й пехотных дивизий противника. Остатки дивизий противника поспешно отходят в западном направлении. Наши войска заняли город Ельня.

Кто с мечом к нам придет

Существующие документы той трагической поры в истории нашего Отечества, их глубокое внимательное и компетентное изучение чем дальше, тем больше высвечивают уникальную роль генерала (маршала) Г.К. Жукова в спасении народов СССР от "коричневой чумы", взбухшей на обильных харчах всей Европы.

И из нынешнего далека видится, какой немыслимый подвиг совершили солдаты Красной Армии под Ельней. Солдаты армии, которая отступала и отступала от самой границы, и Жуков знал, что она и после Ельни продолжит отступать.

Гитлеру нужна была Москва, как Наполеону в 1812-м. Только французскому гению-диктатору она нужна была, чтобы "проучить" русского императора Александра I и дать пограбить солдатам. А фюрер германской нации был не гением, а простым и бесноватым авантюристом, он решился стереть с лица земли само государство российское со всеми народами-братьями, под корень уничтожить русскую цивилизацию, а ее народ, если кто останется в живых, низвести до уровня прислужников германцев, то есть их рабов. А то и вовсе чтоб русского духа на земле не осталось. Вместе с волшебными сказками - колыбелью нашего детства.

Против этого фашистского нашествия встала первой в Европе Брестская крепость.

Первой турнула фашистов вспять Ельня в августе-сентябре 1941 года. Спланировал эту наступательную операцию и командовал первым победным сражением генерал армии Георгий Константинович Жуков.

Как и победным парадом 24 июня 1945 года: маршал Победы, трижды Герой Советского Союза, на белом коне, на Красной площади в Москве.

Но все по порядку.

Сталин - Жуков - Ельня

То, что произошло в кабинете Сталина в Кремле ближе к вечеру 29 июля 1941 года, скажется потом на ходе всей Великой Отечественной войны.

"Я позвонил Сталину и просил принять меня для срочного доклада, - вспоминает Георгий Константинович Жуков, бывший в это время начальником Генерального штаба РККА.

- Ну докладывайте, что у вас, - сказал Сталин.

- Наиболее слабым и опасным участком наших фронтов является Центральный фронт, - разложив карты на столе, докладывал Жуков. - Армии, прикрывающие направления на Унечу, Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта.

- Что вы предлагаете? - спросил Сталин.

- Прежде всего - укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, другую - за счет Юго-Западного фронта, третью - из резерва Ставки. Поставить во главе фронта опытного и энергичного командующего. Конкретно предлагаю Ватутина.

- Вы что же, - спросил Сталин, - считаете возможным ослабить направление на Москву?

1941 год. Командующий Резервным фронтом Жуков под Ельней.

- Нет, не считаю. Через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую. Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление.

Юго-Западный фронт необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.

- А как же Киев? - спросил Сталин.

Я понимал, что означали два слова "сдать Киев" для всех советских людей и для Сталина. Но я не мог поддаваться чувствам, а, как человек военный, обязан был предложить единственно возможное, на мой взгляд, решение в сложившейся обстановке.

- Киев придется оставить, - ответил я. - На западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву.

- Какие там еще контрудары, что за чепуха? - вспылил Сталин. - Как вы могли додуматься до такого - сдать врагу Киев?

Я не мог сдержаться и ответил:

- Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине.

- Вы не горячитесь, - сказал Сталин. - А впрочем, если так ставите вопрос, мы без вас можем обойтись...

Я сказал, что имею свою точку зрения на обстановку и способы ведения войны и доложил ее так, как думаю я и Генеральный штаб".

По инерции ужасаясь одной только мысли сдать Киев, отвергая ее наотмашь (ведьму наотмашь бьют), Сталин уже уцепился за слово, сказанное Жуковым, - "контрудар". И где предлагает его нанести этот главный штабист? По группе немецких армий "Центр", нацеленных явно на Москву? Он что, этот товарищ Жуков, заигрался в своем штабе на картах? Группа армий "Центр" - это тебе не... Но и наш Жуков вон как шуганул японцев на Халхин-Голе - до сих пор не очухаются, не решаются объявить нам войну. Хоть и Гитлеру обещали. Ему и хотелось, и не хотелось додумывать дальше: выходит, Жуков устрашил японцев и тем остановил войну на Востоке.

Выиграть сражение на поле боя иногда легче, чем здесь, в московском кабинете. Только кровь-то там прольется, много крови, больше, чем тут мы себе попортим. И я эти правила знаю, и товарищ Жуков. Они, конечно, бывают и неприятные. Но это правила.

К большому несчастью, Сталин сам их первый нарушал, полагая, что с правилами кто-то не доглядел. Не он.

- Вот вы говорили об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?

- Через час.

Бой кровавый

Командарм 24-й армии Константин Иванович Ракутин вчера, как и все последние дни, с утра был в войсках. Он видел: пехота захлебывается усталостью и кровью. Враг дерется как за свое, но его надо перемочь, как смогли вчера на участке 19-й стрелковой дивизии. Дивизия была нацелена на Ельню, а Ельня, которую захватили и удерживали пока немцы, была ими нацелена на Москву.

Командарм Ракутин уже знал, что его 24-я армия включена в состав Резервного фронта, командовать которым приказано генералу армии Жукову, члену Ставки Верховного Главнокомандования, заместителю министра обороны. Сталин, отправляя Жукова на передовую, не лишил его высоких воинских должностей, чем как бы просигналил в войска: Георгию Константиновичу он не просто доверяет, а наделяет его особыми полномочиями.

И всю долгую-предолгую Великую Отечественную войну Сталин будет воздавать великому солдату по заслугам - он, Жуков, станет первым замом у Сталина - наркома обороны, и заместителем у Сталина - Верховного Главнокомандующего. Тут нынче все ясно. А тогда из начальника Генерального штаба РККА - да в окопы под Ельню. Эка, его, грузина без тормозов, повело.

Вчера, 30-го августа, больше восьмиста орудий начали артиллерийскую подготовку на рассвете. Три батареи "Катюш" располосовали молниями плотный туман над полями и лесами вокруг Ельни. Быстро светало, и стало видно, какой ад разверзся под немцем после канонады. Огненный дракон пировал в том пекле, перемешанном взлетающими бревнами, землей, частями людских тел. Все, немчик, капут.

Но только солдаты орденоносной сотой дивизии поднялись в атаку, в первой шеренге которой шел и их комдив, генерал Руссиянов, повторяя бородинскую отвагу генерала Дорохова, враг ожил: будто из преисподней ударили уцелевшие пулеметы. Гранатометчики были начеку: они сразу закрывали огневые точки врага. Но и он их закрывал. А кем заменишь в бою хорошего гранатометчика?

Сентябрь 1941-го. Советские войска после продолжительных ожесточенных боев вступают в Ельню. Фото:РИА Новости www.ria.ru

Генерал Жуков, как и генерал Руссиянов, был на передовой: он перемещался с одного командного пункта на другой. Для командующего фронтом, члена Ставки, это все равно что командарму Ракутину в штыковую идти. Жуков старался быть там, где тяжелее всего, хотя легче нигде не было. От него ждали свежих резервов, а если их не было, то хотя бы спасительных советов и волшебных подсказок, наперед зная, что ими не заменить ни стрелка, ни танкиста. Иногда его дельный совет оборачивался победой. Он сразу отмечал того, кто реализовывал его совет. И запоминал на будущее. Дорога до победы длинна.

Вчера командующий Резервным фронтом назвал состав оперативной группы прорыва, которая пойдет брать в клещи Ельнинский выступ: 107-я, 100-я, 103-я, 19-я, 120-я стрелковые дивизии, 106-я моторизованная, 105-я и 102-я танковые, отдельная рота танков Т-34, 275-й и 488-й корпусные и 305-й пушечные артиллерийские полки. При мощной поддержке доблестной авиации. Победить врага, который до тебя не знал поражений, - это дорогого стоит.

Не соперники, не друзья?

Между прочим, мемуаристы и историки, не очень-то воздающие по заслугам двум гигантским фигурам Великой Отечественной, как бы не замечают, что между ними существовали особые отношения - параллели: исключительная преданность делу, за которой не было ни личных обид, ни личной зависти, ни злорадства по поводу неудач. Пока враг кромсал нашу землю, и беда висела над всеми нашими головами, они были и оставались солдатами, спасителями Отечества, такими же, какие шли в штыковую, но при этом и отвечающими за все, у которых в начальный период вероломного фашистского нападения мало что получалось. Скорее, война управляла ими, чем они войной. И, похоже, они делили пополам эту свою вину и ответственность, не меряясь, кто больше, кто меньше. Они верили друг другу до конца.

Сразу после Ельнинской победы, а именно уже 8 сентября, когда еще не прозвучал ее последний аккорд, Сталин вызвал с передовой в Кремль Жукова. Был поздний вечер.

"Сталин ужинал, - пишет Жуков, - за столом сидели Щербаков, Молотов, Маленков и другие члены Политбюро. Сталин принял меня приветливо:

- Ничего у вас получилось с ельнинским выступом. Вы были тогда правы (имеется в виду доклад начальника Генштаба Жукова 29 июля). Куда думаете теперь?

- Обратно на фронт.

- Езжайте под Ленинград. Он в крайне тяжелом положении. Немцы, взяв Ленинград и соединившись с финнами, могут ударить в обход с северо-востока на Москву, а тогда обстановка осложнится еще больше.

- Согласен. Прошу только разрешить взять с собой двух-трех генералов, которые могут быть нужны для замены переутомившихся командующих.

- Берите кого хотите..."

Через "не могу"

Как бы ни маскировали свои действия дивизии 24-й армии, но враг был опытный, за плечами у него была вся покоренная Европа: не заметить интенсивное перемещение наших войск он не мог. По приказу Гудериана командир 20-го армейского корпуса генерал Матерна почти ежедневно атаковал позиции 24-й армии то с южного фланга, то с северного, у деревни Ушаково. Здесь немцы щупали на прочность стык двух дивизий - орденоносной сотой и 103-й мотострелковой. Пехота требовала хорошего танкового подкрепления. У генерал-майора Биричева в 103-й числился танковый полк. Танки были, снаряды были, а горючее кончилось. Тогда предприимчивый комдив расформировал свой танковый полк, а обездвиженные грозные в бою машины приказал закопать в землю и превратить каждую в неуязвимую огневую бронеточку. И враг не прошел.

Прямой наводкой

Объединенными усилиями двух полков генерал Руссиянов в ночь на 3 сентября вновь выбил фашистов из деревни Гурьево. Комбат Нестор Козин, повидавший всякого, остолбенел от увиденного. Гурьево представляло страшную картину - это было не человеческое жилье, а кладбище с памятниками из печных труб. "Повсюду валяются тела расстрелянных гитлеровскими извергами ни в чем не повинных жителей села, - напишет потом в своих воспоминаниях Нестор Козин, командир полка сотой дивизии. - В одной из печей бойцы обнаружили тело трехлетнего мальчика, в другой - грудного ребенка. А у колодца насчитали 13 обугленных и изуродованных трупов наших солдат. Немногочисленные жители, оставшиеся в живых, рассказывали, что это были тяжело раненые бойцы, попавшие в плен. Уж как только ни издевались над ними гитлеровские изуверы".

Мы из нынешнего своего бытия даже представить себе не можем, какую ярость и жажду мести рождали в бойцах Красной Армии такие свидетельства фашистского изуверства. Со времен Чингисхана с нами никто так не обращался - ни с живыми, ни с мертвыми. Лишь после набегов татаро-монгольских туменов находили в русских печках тела малых детей, да беременных матерей со вспоротыми животами.

***

В ночь на 5 сентября Жуков и Ракутин назначили завершающий удар: около двух часов ночи на огневые точки немцев обрушился такой ураганный шквал, какого враг еще не испытывал. Били прямой наводкой пушки, танки, станковые и ручные пулеметы. По мере того как огневой вал перемещался в глубь обороны, шли в атаку батальоны пехоты.

На ельнинском плацдарме враг накопил столь много сил для рывка на Москву, что теперь не успевал их вывести из задуманного Жуковым окружения. И потому его сопротивление было особенно отчаянным и смертоносным.

К концу дня Жуков сообщил в Ставку Сталину:

"Ваш приказ о разгроме ельнинской группировки противника и взятии г. Ельня выполнен. Ельня сегодня занята нашими войсками. Идут ожесточенные бои с разбитыми частями западнее Ельни. Противник в полуокружении. Итоговый доклад о противнике, трофеях и наших потерях донесу особо".

В том подробном докладе будет абзац, объясняющий многое. "Противник, видя невозможность и безнадежность сопротивления нашему наступлению, в ночь на 5 сентября вывел через горловину основную массу артиллерии и тылы. С утра 5 сентября начал отвод главных сил, а в 12-13 часов начал отводить первые эшелоны своей обороны".

Отвага и предательство

Да, за Ельню Красная Армия заплатила большую цену. Слишком большую. Но вот свежая оценка беспримерного подвига наших отцов в Великой Отечественной и освободительной войне, данная современным американским историком Энтони Бивором: "Окутанная ореолом войны справедливой, она (ВОВ) вызывает смешанные чувства, потому что никогда не сможет соответствовать этому образу. Ведь половина Европы была принесена в жертву ненасытному Сталину, чтобы спасти вторую половину".

Выходит по Бивору: за Европу они боролись с "ненасытным" Сталиным, а не Гитлером?! Ничего себе союзнички!

Сколько американского снобизма! Сколько обамовского надменного высокомерия! Сколько презрения к народу, который на жертвенный алтарь борьбы с фашизмом положил 20 млн жизней лучших сыновей и дочерей наших народов. Кто воспользовался нашими жертвами?

Но сравним. Эрскин Колдуэлл, классик современной литературы США, побывавший на фронте под Смоленском и Ельней в 1941-м как военный корреспондент, писал: "Не выискивая себе по сторонам защитника, русские настойчиво, каждый день, каждый час работали на победу. Русские были готовы противостоять врагу и в одиночку, без союзников и, если б пришлось, они встали бы за свою Родину перед всем миром".

Да, мир изменился с тех пор. Но не настолько же, чтобы забыть единение и братство с народами СССР в борьбе против фашизма.

Похоже, кому-то в США завидно, как мы, русские, держимся друг за друга, а все вместе - за свой русский мир. Они "не замечают", как смеется над ними историческая судьба: в годы разгула фашизма они никак не хотели открывать второй фронт, чтобы воевать против Гитлера вместе с нами. Наши солдаты до границ фашистского Рейха гнали врага в одиночку. Нынче бывшие наши союзники выдумали для себя вероломное "право" управлять миром с помощью "цветных" революций, больше похожих на коричневые мюнхенские путчи, быстро сколотили против нас второй фронт в виде НАТО и ЕС. При этом напрочь "забыли", кто и как в Великую Отечественную проявил себя и в Крыму, и в киевском Бабьем Яре, белорусской Хатыни, русской Ельне.

Да, прошлое уходит безвозвратно, а если и повторяется, то в виде фарса.

До Большой Победы из героев Ельни мало кто доживет, чтобы дойти с маршалом Жуковым до Берлина. Но и на обгрызенных последними залпами вечно голодной войны колоннах рейхстага кто-то найдет местечко и напишет мелом: Ельня.

Возможно, автограф тот оставит на рейхстаге Нестор Козин, отважно дравшийся за Ельню в 107-й, а затем и в 100-й дивизиях у генерала Руссиянова: за Москву он грудью встанет уже в составе 1-й гвардейской дивизии. В Сталинградской операции Нестор Дмитриевич командовал полком в составе знаменитой 63-й стрелковой дивизии, а Берлин брал комдивом 52-й гвардейской стрелковой дивизии. В одном строю с маршалом Жуковым.

Великую Отечественную Нестор Козин закончил Героем Советского Союза, генерал-майором, награжденным многими орденами и медалями.