Поделиться
На одном из заключительных заседаний весенней сессии Госдумы рассматривался представленный тобой проект постановления "О подготовке отчета о состоянии российского законодательства в 2014 году". И каково оно, если говорить откровенно, между нами, юристами?
Владимир Плигин: На совместном заседании палат в связи с 20-летием Конституции РФ был сделан ряд принципиальных выводов. Один из них в том, что последние 20 лет российское законодательство развивалось по принципам, которые были заложены в Конституцию 1993 года. Именно в соответствии с ними формировались основные отрасли права, кодексы и нормативные акты.
Вместе с тем мы имели дело с законодательством фактически переходного периода. Предыдущая "советская система права" была для экономических и политических отношений своего времени развита, систематизирована и по многим направлениям глубока. Однако новое законодательство выстраивалось на принципиально иных отношениях собственности и подходах к решению политических и идеологических вопросов. Более того, оно предлагало институты, которые не были известны советскому праву.
Иногда об этих институтах говорят как об абсолютном заимствовании из зарубежного права...
Владимир Плигин: На самом деле многие эти институты были решены в XIX веке в системе российского права в рамках реформ Александра II. Например, чрезвычайно развитым в России было вексельное и акционерное право. Теперь же эти институты и базовые законы начали формироваться заново, поэтому замещающее законодательство оказалось структурно не выдержано. За исключением, наверное, лишь Гражданского кодекса. В ведущие нормативные акты, например в КоАП, в УК, вносились сотни изменений, что придало им излишнюю текучесть. Федеральный закон перестал носить системный и ценностный характер. Огромное количество актов в статусе федерального закона стали регулировать точечные вещи. С учетом скорости и легкости их принятия складывается впечатление, что федеральный закон начинает заменять все иные регуляторы, в том числе нормативные акты более низкого по своей юридической природе порядка. Это девальвирует ценность федерального закона и со стороны правоприменителей, и со стороны общественности. Для законодателей же очень важно наличие категорий доверия, важно бороться за общественное признание закона как высшей формы регулирования. То есть мы признаем теперь сами, что законодательный процесс нужно изменить.
Меня в твоем докладе смутила преамбула, где говорится, что "правовая система новой России состоялась". После такой фразы призывать к переменам, согласись, немножко непоследовательно. Я бы, наверное, сформулировал иначе, что фундамент, скелет правовой базы России построен, но, скажем, крепость стен вызывает большие вопросы.
Владимир Плигин: В докладах мы, конечно, прибегаем к некоторым обобщениям. Но давай согласимся, что существует не только скелет или фундамент, есть и наполнение, и мышцы. Другое дело, что из них еще только предстоит создать постоянно действующий гармоничный, взаимоувязанный, стабильный механизм. А если говорить о характеристиках здания, то я согласен с тем, что в ряде случаев у нас наблюдается то же, что иногда в строительстве: мы постоянно наклеиваем обои там, где должен присутствовать бетон.
Три кита проекта, три главных предложения, способные вывести наш законотворческий процесс из стагнации: оптимизация, экспертно-аналитическая оценка законопроектов и пакетный метод принятия поправок. С двумя последними понятно, а что подразумевается под оптимизацией законодательного процесса? Как она будет происходить?
Владимир Плигин: Статья 104 Конституции РФ дала право законодательной инициативы большому количеству субъектов. Всего их более 700: 450 в Государственной Думе, 170, а скоро будет 187, в Совете Федерации, 85 законодательных представительных органов власти субъектов Федерации, 2 суда, правительство, президент. Кроме трех последних, которые относятся к этому бережно и ответственно, остальные субъекты вносят огромное количество законопроектов. Обязанностью Госдумы является рассмотрение всех инициатив. При этом у каждой есть автор, который реально обижается, если Дума отклоняет его инициативу. Мы относимся ко всем авторам уважительно и поэтому вынуждены тщательно и скрупулезно изучать каждое предложение.
Я, например, в рамках своего комитета их все как минимум читаю. Оптимизируя процесс, мы будем ориентировать авторов, чтобы они этим серьезным конституционным инструментарием пользовались ответственно, чтобы их право не использовалось в политических целях или исключительно с целью привлечения общественного внимания. Потому что очень часто уже на стадии внесения законопроекта он приобретает столь громкое звучание, что возникают проблемы. Мы будем предлагать обкатывать законодательные инициативы через экспертный совет. Кроме того, мы включим в регламент, что оценки, которые будет давать совет, а он состоит из ведущих специалистов страны, точно так же будут ориентировать авторов на серьезный подход и оптимизировать сам процесс.
То есть, если использовать современные модные термины, речь идет о некоем законотворческом праймериз?
Владимир Плигин: В известной степени да. И хотел бы подчеркнуть, что для общества и государства очень важно, чтобы мы возродили и начали ценить категории, которые относятся к области идеализма. Правовая система без идеализма, идеалистических оценок подрывается. Понятия "ценность закона", "доверие к закону" имеют очень глубокое общественное звучание.
За какие принятые в сессию законы ты не голосовал или голосовал неохотно, понимая, что качество их сомнительно, а судьба недолговечна?
Владимир Плигин: Я участвую в выработке решений по законодательным инициативам и могу влиять на них до голосования. И если у меня на тех стадиях не нашлось аргументов выстроить компромиссы, добиться принятия моей точки зрения как основной, то, будучи человеком командным, я абсолютно честно должен поддержать решение своей фракции. Но это не значит, что я пассивно наблюдаю за процессом. Например, я категорически не поддерживал расширение особого порядка рассмотрения уголовных дел в судах. Если ты помнишь, в этом порядке предлагалось рассматривать дела, по которым предусмотрен срок наказания до 15 лет. Когда начали предлагать до 15 лет, смею тебя заверить, я сделал все, чтобы этот текст, а он уже должен был рассматриваться в третьем чтении, не был принят. Сейчас он отложен. Потому что я считаю, что мы начинаем злоупотреблять особым порядком рассмотрения уголовных дел, в некоторых субъектах сделка с правосудием доходит до 80 процентов.
Ты представляешь в Думе Ростовскую область, которая приняла на себя основной наплыв беженцев и в которой первыми ввели режим чрезвычайной ситуации. Какова ситуация в регионе и какого развития событий ты ждешь в ближайшее время?
Владимир Плигин: Я вхожу в штаб, который занимается проблемами беженцев, состою в рабочей группе при председателе Госдумы и постоянно бываю в регионе. Признаться честно, я впечатлен позицией жителей Ростовской области. Они приглашают беженцев жить в своих домах, обеспечивают их продуктами питания. Муниципалитеты Ростовской области потратили огромное количество своих денег, не денег субъекта, а муниципальных на поддержку беженцев. Еще мы очень часто даем отрицательные характеристики бизнесу. Хочу подчеркнуть, что бизнес Ростовской области затрачивает огромное количество денег, передает продукты питания массово и постоянно привлекает этих людей для работы на своих предприятиях. Это впечатляет и является прямым доказательством социальной ответственности нашего бизнеса.
Говоря о действиях федеральных органов власти, я должен сказать, что все они от ФМС и МЧС до комиссии, которую возглавляет Дмитрий Николаевич Козак, действуют безупречно. Мы здесь не представляем себе реального драматизма происходящего: люди приходят с детьми на руках, одетыми в одни трусишки, и реально в одной рубашке. И это не абстрактная, а совершенно конкретная ужасающая трагедия. При этом мы имеем дело уже с сотнями тысяч людей. Да, многие через 2-3 дня перебираются к родственникам, разлетаются в другие регионы Российской Федерации, эта работа налажена. Но нужно помнить, что ситуация ухудшается, а на носу зима. Поэтому мы заранее готовимся. Конечно, психологически многие из прибывших готовы стать гражданами России, получить работу, продолжить учебу. Части ребят уже выделены дополнительные бюджетные места в вузах. Но, разумеется, большинство, а это простые люди, по-прежнему надеются вернуться. Они верят в здравомыслие тех людей, которые отвечают в настоящее время за политику на Украине. И они искренне надеются, что это скоро закончится. Дай бог, чтобы их надежды оправдались, но мы должны быть готовы к любому развитию ситуации.