Поделиться
На протяжении почти четверти века каждая из сторон исходила из того, что Россия и Европа/Америка стремятся к какой-то единой общности. Условия, на которых такая общность могла бы быть создана, по-разному понимались партнерами и менялись со временем. Если в середине 1990-х Москва стремилась войти в клуб почти на любых условиях, то с начала 2000-х Кремль формулировал все более четкие критерии, повышая свои запросы. Однако цель не менялась, и это качественно отличало постсоветскую Россию от советской, которая никогда не рассматривала возможность вхождения куда-либо на принципах, сформулированных без нее.
Сейчас российский подход к участию в международных институтах в большей степени вернулся к тому, который был у СССР, - либо мы являемся центром, полюсом притяжения (это, конечно, оптимально), либо на равноправных основах с другими вырабатываем правила с нуля.
Это означает, что интеграционные проекты с Западом исключены, поскольку там принята противоположная модель: есть набор норм, хотите участвовать - присоединяйтесь к ним. Ни США, ни Европейский союз не готовы (а точнее - неспособны в силу собственного идеологического, политического или административного устройства) вести переговоры на равноправной основе.
Современный мир требует объединения усилий, расширения масштаба - и рынка, и сферы применения общих правил. В одиночку не может справиться никто. Поэтому России придется искать партнеров для более тесной кооперации в незападном мире. Какой из двух вариантов (центр и равновесный партнер) более перспективен для современной России?
Москва способна служить полюсом притяжения, но эти возможности ограничены. У России по-прежнему сохраняется немалая фора на постсоветском пространстве. Та же украинская трагедия показывает, насколько тяжело Западу отрывать от сферы российского влияния страну, даже несмотря на то, что она уже почти четверть века держит неизменный курс на отмежевание от России. Однако сама Россия с большим трудом приспосабливается к игре в новых условиях. И способность повысить собственную привлекательность за счет более гибкого подхода, умения предложить манящий образ будущего (а не золотого прошлого) уступает аналогичным качествам Европы. Хотя, как мы видим, и там отработанная на центральноевропейском расширении схема дает сбой.
России, без сомнения, следует наращивать усилия по формированию своей зоны нормативного влияния, но вернуть прежний охват и степень воздействия на соседей не получится. Тем более что рядом образовались весьма мощные конкурирующие полюса и помимо ЕС и США. Поэтому дальнейшее укрепление позиций скорее возможно на основании второго подхода - формирования общих правил с другими грандами, которые будут готовы на равноправное их обсуждение.
В этом смысле наиболее важно взаимодействие с Китаем в рамках проектов и организаций, где Россия с ним непосредственно пересекается. Первое - это Шанхайская организация сотрудничества. Уже сегодня ШОС - наиболее представительная и влиятельная структура в Центральной Евразии, а на фоне происходящих геополитических сдвигов она может еще увеличить свой символический капитал. Вопрос о приеме Индии и Пакистана обсуждается давно, но до последнего времени он тормозился Китаем. Сейчас, по некоторым признакам, Пекин, опасаясь нарастающего соперничества с США в Восточной Азии, готов более гибко подойти к членству этих двух стран.
В случае расширения (а помимо двух колоссов Южной Азии оно может распространиться и на Монголию) это будет серьезная и весьма диверсифицированная организация, обладающая уникальными возможностями в очень важном регионе. А если успехом увенчается нынешний переговорный процесс об иранской ядерной программе и санкции ООН против Тегерана отменят, пропадает препятствие для принятия в ШОС и Ирана, который ныне имеет статус наблюдателя.
Понятно, что в такой обширной организации, где участвуют столь мощные и весомые державы сохранить за Москвой монополию на определение правил игры не удастся. Ее, впрочем, нет и теперь - Китай экономически перевешивает Россию и при сохранении сегодняшнего состава возможности для игры на балансирование невелики. А вот если ШОС пополнится Индией, Пакистаном и Ираном, то дипломатический процесс внутри осложнится, но и вариантов "коалиций" будет больше. Общий же вес структуры на мировой арене кратно увеличится.
Другое направление, пока менее понятное - возможно ли сочетать проект Евразийского экономического союза и китайское начинание Экономического пояса Нового шелкового пути. У каждого есть свои преимущества и недостатки для стран Центральной Азии. Готового ответа здесь нет, но если говорить о реальном повороте России к Азии, то придется искать способы взаимодействия с конкурирующими экономическими проектами государств, дружественных в геополитическом отношении. Отношения США и ЕС показывают, что это вполне возможно.