Поделиться
Известную пьесу Брехта о доброй проститутке Шен Те, вынужденной защищаться от враждебного мира с помощью выдуманного злого брата Шуи Та, ставили множество раз. В России у нее особая история, связанная прежде всего с культовой для своего времени остросоциальной постановкой Юрия Любимова, ознаменовавшей в 1964-м рождение Театра на Таганке (к слову, спектакль доступен в записи в интернете). Один из наиболее востребованных в России и Европе режиссеров Юрий Бутусов подошел к этому тексту - в новом переводе - с философской стороны. Большинство занятых им актеров любимовскую версию не смотрело, и сочинялся спектакль, по словам исполнившей главную роль Александры Урсуляк, с нуля:
- Наверное, любая постановка в театре экспериментальна по сути. Ни режиссер, ни артисты, ни наше руководство не знали, чем кончится затея с "Добрым человеком"! Но люди оказались лихие и рисковые. Лично я, правда, изучила все записи постановок этой пьесы, какие смогла найти. Видела и тот спектакль, который идет в Театре на Таганке сегодня. Мне кажется, важно понять, почему в 1960-е он вызывал такое потрясение. По замыслу Юрия Бутусова, зонги (вставные песни "на злобу дня", одна из примет брехтовского театра. - "РГ") поются на немецком. Язык я как не знала, так и не знаю, учила тексты на слух с диктофона - переписывала русскими буквами, а потом пыталась все еще и в ритм рэпа уложить.
В спектакле звучит музыка Пауля Дессау и Игоря Горского - оркестр последнего играет прямо на сцене, что в сочетании с мелодекламацией зонгов создает эффект кабаре.
- Это не совсем по Брехту - в той же Германии его ставят иначе, более легко. Но Бутусова интересовала прежде всего его поэзия, и в этом для меня очарование спектакля, новаторство, - отметил музыкант Игорь Горский. - Режиссер показал, что Брехт был не только социалистом, но и большим поэтом - сопоставимым с Гете, Шиллером и великими немецкими романтиками. Для Бутусова зонги - поэзия, и то, как Саша Урсуляк их сделала (говорят, у нее получился аристократичный мюнхенский акцент), во многом задало направление спектаклю. Это такой лирический Брехт, "Брехт о любви".
Несколько лет назад Юрий Бутусов, отвечая на вопросы "Петербургского театрального журнала", едко обрисовал нынешние взаимоотношения режиссеров со "звездными" актерами, занятыми на бесконечных съемках в сериалах. По его мнению, режиссура сегодня - это " умение встроить репетиции между съемками, озвучкой и антрепризой", "не мешать "звезде" репетировать" и "не задерживать актеров больше, чем на два часа"…
Артисты Московского театра имени А. С. Пушкина, которые часто появляются в популярных сериалах, признались, что Бутусов изначально задал им свой жесткий формат: полная отрешенность от внешних забот.
- Он сразу предупредил, что на время репетиций надо попрощаться с семьями. Мы и жили в театре. Были какие-то компромиссы, безусловно, но редкие, - пояснил актер Александр Матросов.
А Александра Урсуляк добавила:
- Главное условие Юрия Николаевича - пространство театра, сцены должно быть только нашим, и важно даже то, как оно захламляется. Например, у нас было запрещено мыть пол: не дай Бог что-то не так будет лежать, Бутусов помнит все с точностью до сантиметра! Все актеры должны находиться на репетициях, и находиться долго - это его кредо. Но он нас не изнурял. Напротив - в столовую мы ходили по расписанию, обязательно спали днем после обеда. Порепетировали, поели, отдохнули. Бутусов очень нежно относится к актерскому организму. И сейчас я думаю, что он, в общем, прав.
Чтобы актеры не "заигрывались" и не затягивали и без того довольно длинный (больше трех часов) спектакль, режиссер предложил индикатор - тайминг первого акта.
- Когда мы чувствуем, что нравимся публике, невольно начинаем смаковать детали, "мусорить" в спектакле - порой счет идет на доли секунды, но их накапливается много. Сначала "рекордом" для первого акта был час 32 минуты, потом час сорок… А перед выступлением на "Золотой маске" Бутусов с нами опять порепетировал и убрал всю шелуху - вышло меньше полутора часов, - рассказал Александр Матросов. - Вообще нам очень полезно бывает сыграть перед "чужой" публикой, иначе можно застрять в ощущении благополучия. На недавних гастролях в Петрозаводске, например, мы совершенно не сразили зал. Реакция была - как нам показалось из-за кулис - сдержанно-недоумевающей.
Формально спектакль "Добрый человек из Сезуана" не связан с именем Андрея Платонова, которое носит воронежский фестиваль. Но все гости так или иначе стараются найти точки соприкосновения с его творчеством. Так, Игорь Горский заметил, что герой Матросова - водонос Ванг - вполне может быть оценен как "платоновский". Между тем в карьере актера была и роль Назара Чагатаева в спектакле "Джан".
- Для меня платоновский Назар Чагатаев был важной вехой, хотя я отыграл его всего в 25-30 спектаклях. То была моя первая главная роль, я был юн, безотлучно провести на сцене час сорок минут было испытанием. Бултыхался, как щенок, брошенный в воду, - вспомнил Матросов. - Мне еще нечем было играть Чагатаева, поэтому - брал чем мог. Режиссер Алла Сигалова говорила: "В конце спектакля ты должен выползать на сцену!" - и я на самом деле выползал, мой Назар терял за время спектакля два килограмма веса, спасая свой народ. Руки в крови… Таковы мои личные впечатления, но не могу сказать, что я что-то существенное тогда понял про писателя Андрея Платонова.