Поделиться
Понимание российской позиции выражают редкие единицы. Немецкие коллеги, как показалось из выступлений и кулуарного общения, колеблются в диапазоне от раздражения до растерянности и даже паники. В конце прошлого года в Германии сформировали "большую коалицию" христианских демократов и социал-демократов, а МИД возглавил Франк-Вальтер Штайнмайер, в прошлом соратник Герхарда Шрёдера. Многие рассчитывали, что остывшие было российско-германские связи разогреются. Но начался острый этап украинского кризиса.
Событий так много, что уже забылось, - массовое насилие в Киеве, которое закончилось свержением Виктора Януковича, вспыхнуло спустя сутки после того, как 17 февраля канцлер Германии Ангела Меркель публично приняла тогдашних фронтменов протестов Виталия Кличко и Арсения Яценюка. Радикальные силы восприняли появление оппозиционных политиков в обществе самого могущественного европейского лидера именно так: вперед, Запад с нами! Следующий акт германского участия в украинской драме тоже не принес славы. Договоренности 21 февраля, достигнутые в присутствии Штайнмайера, не просто не сработали, а положили начало тому, что вся ситуация вышла из правового поля, куда до сих пор не вернулась.
С тех пор Берлин пытается выдерживать среднюю линию. С одной стороны, Германия охлаждает горячие головы в ЕС, которые вслед за США требуют "удушающих" экономических санкций против России. Германскому бизнесу это невыгодно. С другой - активно поддерживает общую линию Запада, согласно которой ответственность полностью возлагается на Москву. И от России все время требуют то действий, то, наоборот, бездействия, неучастия, чтобы изменить обстановку в соседней стране.
По словам германских собеседников, условно "пророссийское" крыло правительства и Социал-демократической партии в депрессии. Из-за присоединения Крыма и солидарности России с повстанцами на юго-востоке Украины у них, мол, просто нет аргументов, чтобы отстаивать приоритетность связей с Москвой. Вот если бы Россия вела себя конструктивно - вступила в диалог с Киевом и прекратила поддержку "сепаратистов", Берлин приложил бы все усилия для снижения давления.
Судьбоносной датой считается 25 мая - в Германии уверены, что выборы должны пройти любой ценой, потому что иначе Украина провалится в воронку отсутствия легитимности. На Западе, кажется, готовы признать результат вне зависимости от того, насколько представительным и географически полным будет голосование, и единственной проблемой опять-таки считают Россию - что она откажется считать выборы состоявшимися. Не случайно новыми санкциями Меркель и Обама пригрозили именно за это.
Ремарка вашего покорного слуги о том, что между Россией и Соединенными Штатами началась вторая "холодная война", вызвала у германской аудитории просто бурю. Меня призвали не бросаться словами, быть осторожным с терминами, избегать подстрекательства и т.д. Для немцев "холодная война" - одно из самых неприятных воспоминаний: страна была разделена, а в случае обострения превращалась в поле боя ядерного конфликта. Так что понять можно. Но игра в "да и нет не говорите" несколько наивна, поскольку (хотя та холодная война в буквальном смысле, конечно, неповторима) отношения уже явно антагонистические. Что, кстати, сразу после описанного слета экспертов подтвердили в НАТО - сначала заместитель генерального секретаря Александр Вершбоу, а потом и его шеф Андерс Фог Расмуссен.
Европа, а Германия - ее несомненный флагман, привыкла к комфортной позиции, когда России в основном не боялись, держали дистанцию, но без конфронтации, и пользовались преимуществами сотрудничества. Рассыпающийся геополитический "уют" конца ХХ - начала XXI века порождает в европейцах чувство, близкое к панике. А заодно пробуждает и все былые фобии - от антироссийских до опасения повторения крупной нестабильности в Старом Свете.
В сухом остатке, пожалуй, следующее. Рассчитывать на Берлин как амортизатор атак против России можно лишь до определенной степени. Политика Германии как фактического лидера Европы и страны, несущей ответственность за успешность всего интеграционного проекта (больше просто некому) гораздо больше, чем прежде, ориентирована на поиск консенсуса с другими европейскими государствами. В том числе с теми, которые занимают резко негативную позицию в отношении Москвы, например, с Польшей. Крупный германский бизнес по-прежнему против мер, которые затруднят его работу в России, но другой экономический фактор - зависимость от российского газа - имеет тенденцию к ослаблению. Это весьма долгосрочный процесс, но усилия по разнообразной диверсификации будут продолжаться и постепенно давать результат. В том числе и политический.
И не стоит рассчитывать на то, что Германия (либо Европа в целом) станет выстраивать линию, отличную от американской. Период европейских амбиций завершился, и в условиях острой глобальной конкуренции зависимость Старого Света от Нового может оказаться даже больше, чем это было в первую холодную войну.