Поделиться
С автором у них, к слову сказать, тоже не самые простые отношения. Едва появившись в сети, так сказать, вырвавшись на свободу, они тут же в фейсбуке решили переизбрать автора.
И как вы на это отреагировали?
Ростан Тавасиев: С любопытством и трепетом. Невероятно интересно смотреть, как твои "дети" взрослеют. Это у них был подростковый бунт, как у Буратино. С другой стороны, если я дал им возможность выбирать, почему бы не воспользоваться этой свободой? Стать произведениями какого-то более именитого или модного художника - это как найти более престижную работу или поменять гражданство. Но я бесконечно счастлив, что в результате бурных обсуждений они решили все-таки остаться под моим авторством.
А кого они хотели в авторы?
Ростан Тавасиев: Рассматривался Мураками, Джефф Кунс, Пикассо, у них губа не дура. Степень свободы в сети огромная. Очень интересно смотреть, как они учатся ей пользоваться. Осваивают границы. У них группа своя музыкальная есть. Во время московской выставки у Ольги Львовны Свибловой они записали свой первый альбом. Клип сняли - на YouTube можно посмотреть. У одного из экспонатов, у Конструкция Винчи - была собственная персональная выставка в самой настоящей галерее. Конструкция время от времени выкладывает на страничку свои работы - через фейсбук договорилась с галереей и сделала выставку.
Цвета персонажей совпадают с цветами радуги. А как вы им имена давали? Их имена: Полная Мысль, Хидден Хиккимори, Шаровая Молния, Зеленый Куб - связаны с цветами и формой?
Ростан Тавасиев: Если вы помните опыты Ньютона или обложку альбома группы "Пинк Флойд", где через грань призмы преломляется луч света, превращаясь в радугу, то это и есть схема проекта. Можно сказать, что луч света - мысль художника, проходя через выставочное пространство, она превращается в семь цветных персонажей.
Проект как проекция?
Ростан Тавасиев: Да, наверное. Можно сказать, что личность художника, преломленная через призму выставки, превращается в семь персонажей. Каждый, может быть, отражает один из аспектов моей личности. Но можно сказать, что проект преломляется в восприятии зрителей или трансформируется, проходя через пространство фейсбука. Если я делаю какую-то работу, которую вы как зритель видите, она через вас преломляется и живет уже в вашем сознании. В общем, это история про то, как работы живут своей жизнью. Про то, что будет, если отпустить произведение жить самостоятельно.
В фейсбуке они постоянно живут?
Ростан Тавасиев: Нет, они оживают от вашего внимания. Оживают, когда люди собираются на них посмотреть. Во время открытия выставки. Как только выставка заканчивается, идет демонтаж, их упаковывают в коробки, и они выключаются из фейсбука. Их сознание гаснет. Собственно, фейсбук - это их сознание. Они не то, чтобы общаются в фейсбуке, они мыслят там. Они живут там. Как у Декарта, "я мыслю, значит я существую".
Правда, за год это четвертая выставка. По сути они только месяца три "спали". А все остальное время - в "эфире".
Довольно сложная конструкция получается. С одной стороны - отношения персонажа и автора, с другой - реальной выставки и виртуального пространства...
Ростан Тавасиев: Капитан Врунгель учил нас: как вы яхту назовете, так она и поплывет. Это, правда, самая сложная выставка из тех, которые я делал. С точки зрения, технической. Так что название выставки "Все сложно" себя более, чем оправдывает. А с другой стороны, с мрамором разве легко работать? Или маслом писать?
А почему вы из всех видов материала предпочитаете плюшевые игрушки?
Ростан Тавасиев: Наверное, дело в игре. Я рассматриваю искусство как игру. Игру очень сложную, со строгими правилами, но невероятно интересную и увлекательную. И если я играю, то логично играть игрушками. Игрушки - это моя система художественных образов. Мне очень важно, что они демонстративно невсамомделишние. Игрушка создает дистанцию. Она буквально вопит о том, что тут все понарошку, условно. Это такая подушка безопасности для зрителя.
А зритель в опасности?
Ростан Тавасиев: Да, в опасности. В меру своей подготовленности и ума.
В ХХ веке художественные образы, я имею в виду - те, что претендуют на сходство с реальностью, себе репутацию очень сильно подпортили тесным сотрудничеством с тоталитарными режимами. Художественный образ на службе пропаганды - очень мощное оружие воздействия на сознание. Как атомное оружие. Поэтому я очень осторожно стараюсь работать с образами, закладывая в них солидную долю условности и иронии.
И потом, самое главное - игрушки не способны врать. Убийство Иваном Грозным своего сына для школьников, приходящих в Третьяковку, превращается в исторический факт. На самом деле мы же не знаем, кто там кого убил, был ли сын, а если был, то была ли эта неприятная история со снохой... Но картина для неискушенного зрителя выглядит как событие, произошедшее на твоих глазах. Она становится фальшивым свидетельством. Особенно, когда какое-то время проходит.
Преломление восприятия?
Ростан Тавасиев: Ну да. При этом, если бы не исторические костюмы, и декорации, то могла бы получится очень интересная работа, о трагедии отца, который, обезумев, убивает сына и спустя секунду, понимает, что наделал... Или о том, что не надо бить детей палкой по голове.
В общем, не хочется вводить зрителя в заблуждение. Хочется чистоты искусства. Вот.