Поделиться
Сергей Кузнецов: Иностранцев приглашаем не потому, что среди соотечественников нет достойных. Мы хотим создать конкурентную среду, в которой вырастут настоящие профессионалы. Неконкурентная у нас уже была, все знают архитекторов, которые проектировали 95% рынка. Вот ради чего в городе проводятся конкурсы, в которых все чаще побеждают мастерские, которые прежде никогда не были в ротации. Например, недавно смотрели проект торгового центра на Полежаевской. Автор - молодая компания, еще вчера новичок, а сегодня - полноправный участник рынка.
Конкурентоспособны ли они с зарубежными коллегами?
Сергей Кузнецов: У меня была мечта попасть на западный рынок, заявить о себе в той системе ценностей, которая порождает звездную архитектуру. Сказать, что мы не хуже... Убедился на личном опыте, что добиться этого очень сложно, так как Россия не ведет целенаправленной лоббистской политики по продвижению своего продукта, в данном случае - архитектуры. А вот Франция ведет - и мы видим в Сколково несколько французских фирм. При разработке концепции развития Большой Москвы французы тоже были среди победителей. Это во многом заслуга их государства. Точно так же везде борется за свое присутствие Великобритания, проектируют по всему миру американские архитекторы, потому что это позиция США.
А что надо делать, чтобы продвинуть наших архитекторов на мировой рынок?
Сергей Кузнецов: Вести политику, благодаря которой они будут появляться там постоянно. Наши международные конкурсы - ее часть. Они вводят в России систему координат, понятную во всем мире. Во главе их стоят жюри мирового уровня, как было, например, при проведении конкурса на концепцию застройки парка "Зарядье". Марта Торн, исполнительный директор Притцкеровской премии, декан факультета внешних связей в Школе архитектуры и дизайна IE в Испании, причислила этот конкурс к тройке самых серьезных за последние 10 лет. Думаю, что, когда международные эксперты, которые поехали к нам, увидят, что мы играем по тем же правилам, что мы принципиально ничем не отличаемся от них, мы начнем проникать и туда. Просто надо быть готовым к тому, что выход на чужой рынок - тяжелый труд, но он возможен. Конечно же, при должной активности со стороны самих архитекторов. Пока же большинство из них привыкли к тому, что заказ дают, а они смотрят и думают - взять или не взять. А наш тренированный мускулистый западный коллега привык выхватывать, выгрызать зубами. Там в каждом архбюро есть специальные команды, которые занимаются только заказами. Вот и нам нужно очень много тренироваться.
У вас есть личный опыт подобной работы?
Сергей Кузнецов: Есть. Я долгое время работал в компании SPEECH, которая всегда боролась за проекты на конкурсах и уже работала за рубежом. При мне, например, был разработан проект музея в Берлине, недавно получивший премию на Международном архитектурном фестивале в Сингапуре и второе место - на премии "Дома года" в Германии. Правда, теперь успехи SPEECH мне нередко серьезно осложняют жизнь. Например, выиграла компания вместе с Massimiliano Fuksas конкурс на проект нового здания Политехнического музея, тут же пошли слухи: ну конечно, жюри возглавлял Кузнецов... То, что я голосовал за проект датчанина Кима Нильсена, который мне больше нравился, но занял лишь второе место, никого не интересовало.
Как я на это реагирую? Трудно полностью абстрагироваться. Как говорят: "Ложки вроде не он украл, но осадок остался". Стараюсь отстраниться от руководства конкурсами в ручном режиме. Практика их проведения набирает обороты, и я думаю, что скоро смогу позволить себе инициировать конкурс, следить за соблюдением его правил, но не сидеть самому в жюри и не принимать решений. Хотя удается не всегда.
А как вам азиатский опыт архитектуры? В частности токийский?
Сергей Кузнецов: Один из самых успешных в последние годы и очень правильный для Москвы. Мы сотрудничаем с его градостроительным институтом. Дело в том, что и по территории, и по населенности - те же 12 миллионов человек - он очень похож на наш город. В 80-е годы к тому же еще имел тот же клубок проблем, что сейчас у нас. Но прошло 20-25 лет, и видим: в Токио больше нет пробок, произошло многофункциональное развитие, преодолена маятниковая миграция, создана сеть транспортно-пересадочных узлов и система внеуличного транспорта. Для машин построены транспортные развязки - и город стал комфортным и для них, что тоже важно. Это же иллюзия, что все 100% населения можно пересадить на общественный транспорт. Люди любят машины, и это нормально. Просто нужно соблюсти здоровый баланс. Если городская сеть улиц вмещает миллион машин, то пусть миллион людей и ездят, а остальные садятся на общественный транспорт. Но способ передвижения каждый выбирает сам.
Очень позитивный опыт у Сингапура. Нет серьезных проблем с дорожным движением, хорошая экология, люди наслаждаются средой обитания. Таким он стал благодаря новому плану развития, который реализуется последние два десятилетия. Мы ведем переговоры с Лиу Тай Кером, бывшим главным архитектором Сингапура, под руководством которого он был разработан. Хотим привлечь его к работе над Генпланом Москвы. Нам может оказаться очень полезен его опыт перераспределения функционала. В чем ведь состоит комфорт среды? В том, что люди быстро и безболезненно могут достичь всего, что им требуется в жизни, желательно пешком или не сильно напрягаясь с транспортом. Для Москвы это очень сложная задача, но я думаю, что мы ее решим. А Сингапур уже решил. Там нет необходимости утром ехать в одну сторону, вечером - в другую, так как помимо основного центра есть четыре вторичных. Не все, конечно, может быть абсолютным образцом для подражания. Например, там очень дорогая стоимость пользования машинами. Зато прописаны любые регуляции, и действия власти сводятся лишь к тому, чтобы их соблюдать. Город не нуждается в ручном управлении, оно прописано в мастер-плане.
Вы говорили, что у Москвы тоже появится свой мастер-план...
Сергей Кузнецов: Разрабатываем. Но надо понимать, что стандарта этого документа нет нигде в мире. У Нью-Йорка свой мастер-план, у Сингапура - свой, у Токио - свой. Каждый город сам определяет свои проблемы, задачи и финансовые возможности. В советские времена мы рисовали чертеж и затем в плановом режиме застраивали в соответствии с ним город. В 30-40-е годы, например, сначала расставляли заводы, а потом думали, как к ним подвозить людей. Сейчас другая экономика. Нам нужно прежде всего спрогнозировать соотношение негосударственных инвестиций с государственными, на которые создается в основном инфраструктура - как раз для того, чтобы привлечь все остальные вложения. Понимая при этом, что главное - создание комфортной среды, так как люди идут прежде всего туда, где комфортно жить.
Корректировка Генплана Москвы должна быть завершена в 2015 году. В чем, по-вашему, он принципиально изменится?
Сергей Кузнецов: Его предстоит актуализировать. Принятый в 2010 году вариант давно превысил все показатели, заложенные на 2025 год - по автомобилизации, по росту населения.
Публичные слушания будут?
Сергей Кузнецов: Но это же не новый, а существующий документ, прошедший через слушания. Вновь они могут потребоваться в районах, которых коснется актуализация. Но в каком формате это будет происходить, говорить рано.
Институт Генплана возглавляет 29-летняя выпускница Принстона Карима Нигматулина, которая ради этой работы ушла из команды Билла Гейтса. Но вот почти год, а она все еще и.о. директора. Вы собираетесь ее утверждать?
Сергей Кузнецов: Я не могу ее утвердить, это полномочия руководителя Стройкомплекса. Но я бы очень хотел, чтобы это произошло. Мне комфортно с ней работать, и я вижу, что институт под ее руководством совершенствует свою работу. Решение поставить Кариму во главе было абсолютно правильным.
Кстати
На просьбу назвать трех величайших архитекторов мира Сергей Кузнецов сказал: "Архитектура - не спорт, ее трудно ранжировать, она должна быть разной. Образцом же карьеры и творчества для меня является Фрэнк Ллойд Райт. Он прожил яркую жизнь и 70 лет - с 21 до 91 года - посвятил архитектуре. Из мастеров, создавших фундамент того, чем мы гордимся в Москве, назову Ивана Жолтовского, Алексея Щусева, Ивана Фомина и Дмитрия Чечулина.