Поделиться
Недостатки относительно нового для нашей страны института подметил и Генеральный прокурор России Юрий Чайка. Выступая недавно на парламентских слушаниях в Совете Федерации, он не стеснялся в выражениях. "Вопреки зарубежному опыту у нас крайне уродливую форму приобрела реализация положений закона о так называемой сделке с правосудием", - заявил он.
Одна из претензий: обвиняемый по сути никак не отвечает за свои слова, даже ложный донос вполне может пойти ему в зачет. "В других странах виновный, заключивший подобное соглашение, прежде должен выполнить свои обязательства по содействию следствию, и только потом он получает снисхождение в суде. У нас же наоборот. Ему сначала идут на уступки, выносят либеральный приговор, и лишь затем осужденный дает нужные показания в суде, хотя есть случаи отказа от них", - пояснил сенаторам Юрий Чайка.
Примером весьма сомнительной сделки может стать история, случившаяся в городе Озерск Челябинской области. Прошлым летом в Интернете появились протоколы допросов бывшего сити-менеджера города Озерск Евгения Тарасова, в которых тот в рамках досудебного соглашения рассказал следствию, что якобы передал похищенные им средства члену Совета Федерации Константину Цыбко. Назывались места встреч, примерное время и суммы в миллионы рублей, будто бы передаваемые сенатору.
Утечка вызвала широкий резонанс в прессе. Журналисты с большим интересом отнеслись к рассказам осужденного преступника (на тот момент решение суда было уже вынесено), но, к сожалению, в детали дела пресса особо не вникала. Согласно инкриминируемой статье, экс-градоначальнику грозило до десяти лет лишения свободы. Однако после "откровений" по поводу сенатора, прозвучавших в рамках сделки Евгения Тарасова с правосудием, наказание было заметно снижено.
По закону, если человек заключил досудебное соглашение, ему не могут назначить больше половины максимального срока по предъявленным обвинениям. В данном случае, вместо десяти лет получалось максимум пять, в итоге же экс-градоначальник получил всего четыре года колонии.
В том, что сам Евгений Тарасов в какой-то момент спутал свой карман с государственным, сомнений никаких нет. Его задержание стало итогом долгой операции ФСБ. За градоначальником следили около года, буквально с того самого момента, как он только потянулся к государственному карману. Спецслужба работала кропотливо и профессионально, собственно, как и должна работать. Только благодаря этому и удалось привлечь коррупционеров к ответу (по делу осуждены несколько человек).
Схема, по которой уводились казенные деньги, вроде бы достаточно проста, но на ее осуществление требуется какое-то время. За работу, которая стоила около 3,5 миллиона рублей, заплатили 25 миллионов 800 тысяч и остаток поделили. "Остаток", подчеркнем, составил более 20 миллионов. Наружное наблюдение зафиксировало всё, до мелочей. В расшифровках разговоров всплывают порой даже трогательные детали. Например, во время подсчета денег одна пятитысячная завалилась за диван, этот момент со смехом обсуждался в разговоре подельников. На другой пленке Тарасов и его заместитель деловито делят деньги, обсуждая, кому лучше отдать мелкими купюрами, кому - крупными. В протоколе прослушки от 3 декабря 2011 года (9 часов 36 минут, г. Озерск, гостиница "Урал", 9-й этаж, номер Тарасова) Тарасов дает поручение своему заместителю отвезти часть обналиченных средств одному из высокопоставленных сотрудников администрации города Озерска (который, кстати, продолжает работать до сих пор).
В пути посланец Тарасова судя по всему задержался. Через пару часов следует душевный разговор того муниципального чиновника с Тарасовым. Сотрудник администрации пошутил, не махнул ли гонец на Мальдивы. "Да нет, я ему голову оторву, я его догоню", - ответил Евгений Тарасов, которому, судя по всему, было не до шуток: ночь выдалась напряженной. "Сегодня ночью и так не спал, то один груз встретить, второй груз встретить. Вот. Все же там по частям, понимаешь?" - пожаловался он собеседнику. "А-а, там все по кусочкам". - "Да, не говори". Вот такие они, будни коррупционеров.
Судя по этим записям, Евгений Тарасов действительно отдавал немалые доли коллегам по администрации города Озерска: звучат их фамилии, должности. Только вот имя сенатора Константина Цыбко нигде не упоминается. Учитывая, насколько скрупулезно велось ежедневное наружное наблюдение, контролировавшее каждый шаг Евгения Тарасова и его подельников, вряд ли бы что-то осталось незамеченным.
Не было речи про сенатора и на первых допросах Евгения Тарасова сразу после ареста. 21 июня 2012 года он не отрицал вины, заявив, что глубоко раскаивается в совершении преступления. Фактически - всю вину градоначальник тогда брал на себя. "У меня возник умысел...", "я контролировал действия...", "они исполняли мои указания на безвозмездной основе", рассказывал он следователям. А в деле фигурировали только подчиненные Евгения Тарасова.
Однако 1 августа обвиняемый заключил досудебное соглашение со следствием и заговорил уже по-другому. Теперь, по его словам, деньги он отдал сенатору Константину Цыбко. "Поскольку собственных денежных средств у меня не было, то я решил похитить денежные средства...", - заявил обвиняемый. Правда, в его показаниях была масса нестыковок. Но вряд ли градоначальник знал, что его действия плотно контролировались спецслужбами, и все можно досконально проверить.
Похоже, оговаривая сенатора, он рассчитывал на что-то другое. На что? Версий может быть множество. Одна из самых правдоподобных: с помощью сделки с правосудием обвиняемый пытался облегчить свое положение. Четыре года против десяти - вышло удачно.
Но почему назван именно сенатор? Константин Цыбко неоднократно обращался в правоохранительные органы по фактам коррупции в городе Озерске. Большой резонанс получила история с предшественником Тарасова - мэром Озерска Сергеем Чернышевым. Подробности этого громкого дела легко найти в прессе. Учитывая пристальное внимание сенатора к разоблачению коррупционных схем, не исключено, что кто-то захотел отомстить. К тому же есть ощущение, что кто-то постоянно подогревал интерес прессы к показаниям Тарасова, хотя они опровергались всеми материалами. Не было ли это попыткой дискредитировать сенатора?
По закону, если было заключено досудебное соглашение, дело рассматривается в особом порядке, судебное следствие не предусмотрено. И суд не должен проверять показания подсудимых на соответствие материалам дела. В результате суд первой инстанции признал сделку Евгения Тарасова и в соответствии с ее условиями назначил наказание менее половины максимального срока.
Если бы решение вступило в законную силу, для сенатора Константина Цыбко это могло иметь страшные последствия. В праве есть такое понятие: преюдиция. Оно означает, что если нечто уже установлено каким-то судом, как факт, в другой раз это проверять не следует. Фактически суд первой инстанции признал факт вины сенатора. Без проверки, без доказательств неправда чуть было не получила статус правды.
Об опасности преюдиции при сделках с правосудием говорил, кстати, и Генеральный прокурор Юрий Чайка. "Вынесенный заключившему соглашение обвинительный приговор зачастую используется в качестве имеющего преюдициальное значение, - сказал он в Совете Федерации. - А сама суть этого института, призванного содействовать изобличению организованной преступности и коррупции, извращена".
В данном случае получается, что следствию не пришлось бы доказывать, правду сказал Тарасов или нет. Причем сам сенатор до поры до времени оставался не в курсе происходящих за его спиной событий. Его никуда не вызывали, о вынесенном приговоре не сообщали. В каком-то смысле сенатору помогли "доброжелатели", выложившие пресловутые протоколы допросов Евгения Тарасова в Интернет. Понятно, что вряд ли они руководствовались благими намерениями, однако, по крайней мере, Константин Цыбко узнал о навете и немедленно обратился в правоохранительные органы с просьбой провести тщательную проверку показаний Тарасова.
В результате этого на основании протеста прокуратуры апелляционная инстанция пересмотрела "сдельный" приговор Тарасова и исключила оттуда ложные показания градоначальника. А Следственный комитет России после тщательной проверки не нашел никаких оснований для возбуждения уголовного дела по этим показаниям. Как бы то ни было, Тарасов, используя несовершенство института досудебного соглашения, получил существенное сокращение наказания. Но хотя Константину Цыбко удалось добиться справедливости и защитить свое честное имя, из этой истории необходимо делать законодательные выводы.
"Существующее несовершенное правовое регулирование сделки с правосудием позволяет не только существенно сократить наказание для преступника, но и дает возможность ему отомстить тем, кто своими действиями способствовал пресечению его преступной деятельности, будь то гражданский активист, парламентарий или сотрудник правоохранительных органов", - сказал "РГ" Константин Цыбко.
Привлечь к ответу обвиняемого за ложь невозможно: согласно международным нормам, подсудимый имеет право защищаться любыми способами, лгать, изворачиваться, оговаривать невиновных. Дело следствия - все проверить и доказать его вину. Статьи Уголовного кодекса, наказывающие за ложные доносы и ложные свидетельства, на обвиняемых и подсудимых не распространяются. Но, может быть, стоит отойти от этого принципа, когда речь идет о ложных доносах в рамках сделки с правосудием? Или прописать более тщательную проверку показаний и смягчать наказание лишь в том случае, когда все подтвердится?
Иначе получается, что оговорить можно любого. Бандит, убийца, насильник, проходящий по делу, может ткнуть пальцем в соседа или случайного знакомого, а человеку потом не оправдаться. Тем более что тот не вправе даже обжаловать приговор, вынесенный оговорившему его в рамках сделки с правосудием преступнику. Ведь жертва сделки формально не будет стороной процесса, просто ее фамилия фигурирует в приговоре в негативном ключе. А потом за человеком могут просто прийти и сказать: собирайтесь, вы виновны. От такого не защищен никто: ни человек с высоким статусом, ни - особенно - простой человек. Поэтому, по данным "РГ", в Совете Федерации обсуждается возможность создания рабочей группы по реформе уголовного законодательства, которая займется в том числе совершенствованием института досудебного соглашения, и процедуры рассмотрения дел в особом порядке.
"Требует существенной корректировки и сложившаяся практика рассмотрения уголовных дел судом в особом порядке (без исследования доказательства), - сказал Юрий Чайка. - Не случайно, совсем недавно данная форма правосудия, применяемая по 60 процентам всех рассмотренных судом дел, вызвала озабоченность со стороны комиссара Совета Европы по правам человека Муйжниекса. Он отметил, что широкое ее применение с учетом возможности признания вины обвиняемым даже в случае его фактической невиновности требует принятия надлежащих законодательных мер".