Поделиться
Недавно вы поставили "Метель" Василия Сигарева в Красноярске. Пьеса - некая рефлексия по поводу Пушкина, образ метели в ней абсолютно мрачный, трагичный...
Александр Огарев: Да, но там финальное чудо... Пушкин писал "Метель" в новом для себя состоянии духа, принимая Бога. Божий промысел и Божья милость связана с этими понятиями... Люди не просто живут и делают, что хотят, метель все упорядочивает... Несмотря на то, что она все разметает, в этом есть какой-то смысл.
Мне кажется, проблема многих ваших спектаклей именно в актере. Далеко не всех можно увлечь, как-то заразить идеей постановки...
Александр Огарев: Особенно в Москве очень сложно. Но речь идет не о понимании. Пока мы разговариваем, нет проблем ни с кем. В теории я могу увлечь каждого. И каждый будет говорить: "О, да, классно, идем!" А дальше начинается исполнение, техника... Для этого требуются постоянные тренинги. Есть актеры, которые сразу готовы, например, Даша Семенова в РАМТе.... В том же "Стеклянном зверинце" мы месяцами корпели над одной сценой! У актера Исаева крыша слетала, но, в конце концов, он получил удовольствие и кайф.
А приходилось вам работать с идеальной командой, при максимальном взаимопонимании?
Александр Огарев: Всегда легче работать в провинции. Там актер не бежит. Он всегда под прессом наказания: директор может лишить чего-то, а у него и так зарплата маленькая... Это нехорошо, но это их как-то организует, делает чуткими. Сейчас в провинцию многие режиссеры разных направлений приезжают, актеры слушают разноречивые предложения. И это делает их очень подвижными.
Другое дело, что там существование попутное не так красиво. Но все равно работать гораздо приятнее...
Как-то вы пошутили, что в Краснодаре вынуждены работать на большой сцене, но когда-нибудь у вас будет свой маленький театр. А к чему у вас душа лежит?
Александр Огарев: Самый хороший театр - это 200-300 мест. Но обычно это невозможно, театру надо зарабатывать. Директора заинтересованы в больших сценах. А это всегда грубые мазки, полутона показать сложнее...
В будущей работе главным режиссером вам поможет недавний опыт, полученный в Краснодаре?
Александр Огарев: Да, он был счастливый в плане творчества. Там не было противоречий с актерами, мы работали, понимая друг друга. Другое дело, что там среда отторгающая, но это уже их проблемы. Мне наш "Гамлет" в Краснодаре нравился. И "Панночка" наша очень нравилась, потому что она в стилистике сюрреализма была сделана, что для Краснодара не привычно.
Многое дал и опыт общения с директорами, с руководителями. Хотя часто опыт говорит, что надо делать так, а делаешь иначе. Всегда с одной стороны что-то учитываешь, с другой - не хочешь учитывать...
В последнее время вы увлеклись и современной драмой?
Александр Огарев: У нас внутри "Школы драматического искусства" всегда был интерес к новой драме. Тем, что сейчас называется storytelling, мы много лет занимались в лаборатории. Васильев пропускал нас через этюды. А этюды по-васильевски это не то, что у других. Это целая многолетняя система, которая переделывает актера. Делает его более живым, ясным, внятным, понятным. Это личностное формирование. Впечатление, ты это или персонаж, всегда должно двоиться. Чтобы шов не был виден. И чтобы тексты Платона, тексты Чехова, Достоевского проговаривались своими словами... Так что storytelling давным-давно известен.
А возможен ли в принципе идеальный театр?
Александр Огарев: Если бы люди не были людьми, тогда, наверное. Но люди не могут долго находиться вместе, не впадая в противоречия. А сделать хороший театр нельзя, не находясь друг с другом рядом долгое время. Я однозначно выбрал путь компромиссный. Нужно брать из театра идей все, что организует силу, и соединять ее с человеческой слабостью. Театр души мне ближе, чем театр духа.