Историк Сергей Беляев рассказал, почему Первую мировую войну "задвинули" в тень Второй мировой

Фото из семейного альбома Беляевых. На снимке в центре Алеша Беляев со своим папой Сергеем Тимофеевичем. Фото: Сергей Михеев/ РГ

Фотография эта была сделана в Петербурге в октябре 1913 года, когда весь род Беляевых собрался, чтобы отметить 70-летие своего отца генерала от артиллерии Тимофея Михайловича Беляева, который сидит в центре. Это была последняя встреча рода - начавшаяся война разметала всех братьев сначала по разным фронтам, а потом и по разным странам. Фотографии были розданы всем, кто изображен на снимке, но сохранился единственный экземпляр - экземпляр Сергея Тимофеевича, который в настоящее время хранится у его старшего внука - Сергея Беляева.

Сергей Алексеевич, неужели в роду одни генералы?

Сергей Беляев: Род Беляевых происходит из Великого Новгорода. Был выселен оттуда Иваном III среди тысячи именитых людей в Москву. Но там не задержался и отправился защищать южные рубежи Российского государства. Из поколения в поколение все военные, последние три поколения - артиллеристы, причем очень и очень крупные. Не только в смысле чинов и званий, но и в смысле вклада в артиллерийскую науку. Мой дед Сергей Тимофеевич Беляев (вот он здесь на фотографии). В Первую мировую войну командовал артиллерией 29 армейского корпуса, участвовал в осаде и штурме Перемышля. Там стоял гарнизон из 125 тысяч австрийских и немецких солдат. Тем не менее, после 6-месячной осады, во многом благодаря умелому действию артиллерии, Перемышль был взят. По сему случаю город посетил Государь Император.

Письмо, которое вы мне показали, связано с этой историей?

Сергей Беляев: Письмо написано Романом Константиновичем Драйлингом, полковником Генштаба. К слову, офицеры Генштаба были прикомандированы к действующей армии с тем, чтобы анализировать успешность или неуспешность действий тех или иных частей, умелость или наоборот - командования. Выводы, сделанные в письме об удаче артиллеристов, основаны как на анализе общей ситуации, так и на допросах пленных немцев...

Австриец и русский — солдаты Первой мировой войны: обмен папиросами. Фото: РИА Новости www.ria.ru

Допрашивали жестко?

Сергей Беляев: Думаю, что нет. Во всяком случае, один из моих двоюродных дедушек попал в плен и спокойно переписывался со всеми родными. Переписка была налажена через Красный крест. Немцы и австрийцы, которые были у нас в плену, тоже беспрепятственно получали письма. В Пражском архиве, который сейчас хранится в ГАРФ, находится один весьма любопытный документ. Это аусвайс, паспорт или разрешение, где значилось, что полковник Владимир Беляев и еще один русский пленный были отпущены в близлежащий город по своим делам...

Ваш родной дед, тот, который был генерал-лейтенантом артиллерии, перешел на сторону красных. Остались ли какие-нибудь воспоминания о том, как он принял это нелегкое для русского офицера решение?

Сергей Беляев: Он был инспектором или командующим артиллерией Второй армии и после ее расформирования в феврале 1918 года остался в России. В течение года был командующим артиллерией, как тогда называлось, Московского укрепленного района, по нынешней номенклатуре это Московский военный округ.

Конечно же, это была для него трагедия, потому что рушилось все. По рассказам моего отца, дед взял саблю, сломал ее на мосту и бросил в Москву-реку со словами "Россия здесь и всегда здесь будет". Последующая история страны показала, что он был прав: в настоящее время эмиграция той первой войны сошла на нет, а потомки тех беженцев для сохранения своей русскости ехали в Россию, сначала советскую, а теперь новую.

Но прожил после этого недолго...

Сергей Беляев: Да, Сергей Тимофеевич скончался в 1923 году от инфаркта, дома, на глазах у родных, - не выдержало сердце. По словам моего папы, это было утром, он приготовился идти в академию читать лекцию, вдруг сказал - "мне плохо", ему подставили стул, он сел и тут же скончался. Последняя его военная должность - заведующий кафедрой тактики артиллерии Академии Генерального штаба РККА. Похоронен на Новодевичьем кладбище с большими почестями. К слову, его ученики изобрели миномет, который испытывали во время Русско-японской войны.

До репрессий военачальников не дожил?

Сергей Беляев: Нет, спокойно жил в Москве, в одном доме с Брусиловым по адресу: Левшин переулок, дом 4. Брусилов - на втором этаже, а дедушка - на третьем.

В семье сохранились фотографии Сергея Тимофеевича как военного, так и советского времени. У меня есть несколько "посланий" Сергея Тимофеевича своей семье с фронтов. Это, как правило, открытки, небольшие письма, фотографии: его ординарцы, сам - на коне, коня звали Орлик... В основном быт войны. Как вы понимаете, и тогда действовала военная цензура.

До середины 50-х годов в семье хранился походный набор дедушки: такой рундук, куда вкладывалась раскладушка... Кстати, в ранние школьные годы я на ней спал. Да и в дедовском башлыке долго ходил. Вы представляете себе, что это такое?

Не очень.

Сергей Беляев: Это остроконечный капюшон из верблюжьей шерсти, светло-желтого цвета. И два хвоста с обеих сторон, которыми, как шарфом, обматываешь шею...

Вот вам и самая что ни на есть связь времен: вы утеплялись башлыком, который во время Первой мировой войны...

Сергей Беляев: ... Сергей Тимофеевич носил при осаде Перемышля...

Рундуки с раскладушками были у каждого высшего офицера?

Сергей Беляев: Не только высшего. У любого офицера был такой походный набор.

Вы историк, знаете эпоху Первой мировой войны и по долгу службы, и из личной своей истории, почему, с вашей точки зрения, эту войну "задвинули" в тень Второй мировой? Причина в советской идеологии?

Сергей Беляев: Причина - в цинизме самой истории, в ее прозаизме. Сопоставьте цифры потерь. В годы Первой мировой Россия потеряла 1,8 миллиона человек, если мне память не изменяет, включая раненых, а в Великую Отечественную - более 27миллионов! Есть разница?

Извините, но и до Второй мировой Первую мало изучали в школах...

Сергей Беляев: Во-первых, до 1934-го года истории как науки в Советском Союзе не было. Это вы как человек с высшим образованием обязаны знать. История ВКП(б) - и не более того. Понадобилось вмешательство Сталина и постановление ЦК партии, чтобы вернуть сам предмет истории и исторические факультеты в университеты. Ключевского впервые переиздали в середине 30-х.

1916 год: наступление русских войск на Юго-Западном фронте. (репродукция 1963 года Н.Пашина). Фото: РИА Новости www.ria.ru

Впрочем, в 20-е годы историю Первой мировой изучали очень подробно, было опубликовано много аналитических работ. До середины 30-х вовсю учитывался ее опыт и в военных учебных заведениях. Очень активно изучали все бои, все события, все проигрыши... По написанным Сергеем Тимофеевичем "Наставлениям по тактике артиллерии" в 2 томах, которые до 1917 года выдержали два издания, учили чуть ли не до Великой Отечественной ...

Но все же, как так получилось, что вообще ни одного памятника Первой мировой у нас нет?

Сергей Беляев: Вы говорите, извините, советскими штампами... Ко всему этому нужно относиться более спокойно, значит, время не пришло...

То есть вы считаете, что не пришло время осмыслить значение Первой мировой для истории страны?

Сергей Беляев: Не осмыслить, а оценить ее с новых позиций, очищенных от ленинских воззрений на Россию и ее историю, от политических задач большевиков образца 1917-1918 годов, которые и сформировали взгляд на Первую мировую, от марксистской шелухи...

К вопросу о "шелухе". Сначала войну хотели назвать Вторая отечественная. Но назвали Первой мировой. Это правильно?

Сергей Беляев: В войну были вовлечены почти все страны, включая Австралию и Штаты. Но в советскую эпоху она чаще всего называлась империалистической. Именно в связи с этой оценкой ее и, как вы выражаетесь, "задвигали". И еще. Не надо забывать и о нелицеприятной роли Ленина. Тут не так давно хорошо. Путин сказал по этому поводу, что мы "проиграли проигравшей стороне", когда Ленин отдал четверть России. По Брестскому миру мы лишились Польши, Прибалтики и Финляндии. Россия проиграла войну политически. Те наши дипломаты старой школы, которые были приглашены на Версальский конгресс, действовали и выступали от имени "бывшей России", сами по себе. А реальная Россия в лице Ленина и Троцкого исходила из принципа "Чем хуже, тем лучше!".

Практически это позиция врага. А был ли в Первую мировую коллаборационизм в привычном для нас смысле: армии, перешедшие на сторону немцев, как генерал Власов, по идеологическим соображениям?

Сергей Беляев: Во время Первой мировой не зафиксировано ни одного случая.

Во время Первой мировой в эмиграции находилось более трех миллионов русских. И вот война закончилась. С каким чувством встретили эту весть русские в Париже, Мюнхене, Нью-Йорке?

Сергей Беляев: Отвечу коротко: большинство считало, что Запад унизил Россию.

Один из ваших дедушек, эмигрировав, попал в Парагвай...

Сергей Беляев: Вот он справа стоит (показывает на семейном фото). Иван Тимофеевич. О его эмигрантской судьбе знаю из переписки троих братьев деда, которые покинули Россию, из материалов архивов русской эмиграции Праги и Белграда, из личных архивов. Так вот, оказавшись в Парагвае, Иван попал в область Чака, населенную индейцами. Там он занимался топографической съемкой местности, которая впоследствии очень пригодилась. В 1934 году американцы уговорили Боливию напасть на Парагвай. Парагвайская армия была в четыре раза слабее боливийской как по вооружениям, так и по численности и боевой подготовке. Вот тут-то и сыграл свою победную роль Иван Тимофеевич. В годы этой войны он был начальником генерального штаба парагвайской армии и командующим артиллерией. Он знал все тайные тропы парагвайских прерий (помните, ту давнюю топосъемку) и вывел свои войска в тыл боливийцам. Парагвай сохранил свою государственную независимость, а Иван Тимофеевич Беляев стал там национальным героем. К слову, под его командованием в чине капитана служил будущий президент Парагвая, который в нашей литературе известен больше как диктатор Стресснер. Когда дед умер в 1957-м году, первый, кто приехал выразить соболезнование, был президент. Он же объявил трехдневный траур. О судьбе этого деда я знал с детства и всю жизнь мечтал побывать на его могилке и почтить его память, эта мечта сбылась в 2011 году, когда в составе делегации общественных организаций России (РАН и РПЦ) посетил Парагвай. Нас принял министр обороны, председатель двух комитетов Сената, министр культуры, мне как старшему в роде Беляевых была вручена грамота в память того, что Иван Беляев сделал для сохранения независимости Парагвая. И, конечно, побывали мы и на его могиле, плыли к ней по реке на военном катере минобороны.

В октябре 1913 года род Беляевых отмечал 70-летие своего отца, Тимофея Беляева. Фото: Сергей Михеев/ РГ

Его могилу, читаю в Интернете, охраняют индейцы племени Мака. Почему?

Сергей Беляев: Дедушка создал для них письменность. За это Мака избрали его своим вождем. Во время погребения племя стояло около русской церкви и пело "Отче наш" на своем языке. Дождались, когда тело вынесли из храма, погрузили гроб на баржу и повезли к себе домой, где и похоронили. И эта могила там до сих пор. Само племя перекочевало подальше от реки, но одну семью они оставили охранять могилу. Когда мы туда прибыли, встретил нас индеец с портретом Ивана Тимофеевича на груди.

За таких родственников еще недавно сажали... В детстве и юности вы были в курсе своей семейной истории?

Сергей Беляев: Никогда от нас, детей, не скрывали ни своего происхождения, ни того, что кто-то был в эмиграции. В особенности от меня, старшего. Хотя я знаю семьи, даже среди родных, где все фотографии со страху сожгли.

О генеральском происхождении и о родных в эмиграции разумнее, конечно, было молчать и в школе, и в университете. Но вот удивительно: на вступительном экзамене на исторический факультет Ленинградского университета мне достался вопрос: "Походы Антанты". Я рассказал так, что потом принимающий у меня экзамен спросил: "Вас послушаешь, так эти походы были справедливыми?". Пришлось выкручиваться. Мне 17 лет было. Выкрутился. Приняли на исторический факультет Ленинградского университета сына священника в 1954 году с первого захода.

Но ведь родители вас каким-то образом готовили, чтобы в ребенке "две правды" не конфликтовали, предупреждали, чтобы на комсомольском собрании лишнего не сболтнули?

Сергей Беляев: Я не был комсомольцем.

Еще одна загадка... Как же удалось поступить в университет?

Сергей Беляев: Очень просто. Тут папина судьба сыграла роль. Он был священником. Сначала служил в Главном артиллерийском управлении в 20-е годы. Потом, когда его попросили сотрудничать с органами, протянул время, помогло то, что его контракт скоро заканчивался. Работал бухгалтером, были ссылки. А в 1947 году принял сан. В анкете при поступлении на исторический факультет в годы хрущевских гонений на церковь я в открытую написал, что отец священник РПЦ. И, как ни странно, приняли. Причем я приехал из глухой провинции, из Рязанской области.

Январь 1916 года. Офицеры Экспедиционного корпуса русской армии перед отправкой во Францию. Фото: РИА Новости www.ria.ru

Там у отца был приход?

Сергей Беляев: В городе Скопине.

Вас воспитывали в строгости?

Сергей Беляев: Нет, у нас была полная свобода во всем. Но традиции семейные сохраняли. Папа, когда был свободен, обязательно что-то читал нам из художественной литературы. И даже, когда мы все выросли, стали учеными и приезжали к нему погостить... Стихи читал замечательно, ведь у нас родственные связи с Блоком. И Алексея Толстого, письма Владимира Соловьева...

Ну а розги - по дворянской традиции?

Сергей Беляев: Никогда в жизни. В школьные годы я иногда с компанией ходил в кино во время поста. Это принималось с огорчением, но не запрещалось.

Сергей Алексеевич Беляев работал в Эрмитаже, потом в Институте археологии АН СССР, на его счету более 60 археологических экспедиций, включая знаменитую Херсонесскую, в результате которой было определено место крещения князя Владимира. С 90-х годов Сергей Алексеевич руководит работами по обретению святых мощей угодников Божиих, преданных поруганию в годы революции и советской власти. С 1985 года работает старшим научным сотрудником Института всеобщей истории РАН.