Поделиться
"Иконы - это большое приключение в нашей жизни", - в один голос признаются супруга посла Польши Изабелла Зайончковска и Патриция Пьотрковска - жена топ-менеджера международной компании. То, что начиналось как хобби, со временем переросло в неотъемлемую составляющую их московской жизни. Пани Изабелла по приезде в Москву три года назад узнала, что здесь существует неформальный польский клуб, в рамках которого московские пани раз в месяц встречаются и вместе завтракают. "Это были встречи, на которых мы обсуждали трудности своей московской жизни, спрашивали совета и давали советы сами", - поясняет Патриция Пьотрковска. На одной из таких встреч Изабелла Зайончковска увидела у кого-то из соотечественниц икону. Выяснилось, что две московские польки занимаются иконописью в международной группе. "И вдруг оказалось, что среди нас столько желающих, что можно создать отдельную польскую группу, - делится пани Зайончковска, - а теперь таких групп две, в каждой по восемь полек. Мы встречаемся в домах друг у друга и пишем иконы. Я уже пишу пятую". "Я четвертую, - говорит пани Пьотрковска. - Когда я узнала, что есть такая группа, подумала: я в России. Наверное, это был бы любопытный опыт - привезти отсюда свою собственную икону. Поскольку Россия всегда ассоциировалась у меня с иконами, я думала: нарисую свою, и это будет память об этом этапе моей жизни, о России, которая останется со мной навсегда. А в итоге втянулась".
Чем так затягивает иконопись? "Не знаю, смогу ли я это объяснить", - задумалась супруга посла. "Когда через месяц после начала занятий преподавательница временно уехала, все мы не знали, куда себя деть, нам ужасно не хватало этого дня, когда мы пишем иконы. Тут важно все. И то, что мы вместе, - одни женщины. И то, что в этот день мы оставляем позади все хлопоты, не думаем о доме, о мужьях, о детях, о нашей работе и увлечениях. Мы целиком отдаемся одному и тому же занятию. Каждая из нас воспринимает это занятие по-своему. Одна более религиозна, другая менее. Мы очень толерантны. Некоторые из нас постятся в этот день, некоторые молятся перед тем, как начать писать. Наша преподавательница - человек очень верующий и знающий свой предмет, рассказывая нам об основах, о принципах писания икон, одновременно помогает понять множество замечательных вещей о жизни. Она говорит о каноне, учит рисовать, смешивает краски. И мы открываем в себе другой мир, входим, возможно, более трудной, но, как мне кажется, более увлекательной и глубокой дорогой в духовность русской культуры".
Преподаватель Елена учит своих подопечных не просто рисовать, но и понимать икону. "Икона не рисуется, она пишется. А иконописец - больше писатель, чем художник. Это его слово. Все, что изображено на иконе, - это символы, отражающие нашу внешнюю, и самое главное, внутреннюю жизнь", - говорит она и признается, что замечает, как внутренне меняются ее польские ученицы.
"Работать с ними интересно. Уникальная икона "Рождество Христово" вызывает множество вопросов. Как правило, никто их не задает - мы-то считаем, что нам и так все известно. А иностранцы более непосредственны - они спрашивают, и вопросы задают интересные, нестандартные. Я стараюсь объяснять. Иконопись - это огромный мир, и люди, когда он для них открывается, начинают соотносить этот образ со своей внутренней жизнью. Икона считывается моментально, она подключается к человеку. Поэтому ее нельзя, не понимая, дорисовывать по своему усмотрению. Все должно быть символично - это и называется символическое искусство. Мы стараемся открыть именно символику иконы".
Все краски сделаны из природных материалов - из вина, из камней, земляных пигментов, желтка. "Мы даже, как правило, не позволяем себе прикреплять золото нимба клеем. Мы приклеиваем его своим теплым дыханием на глину. Даже в Сергиевом Посаде так не делают. Как Бог вдохнул жизнь в человека..." - рассказывает пани Изабелла. Первую икону все они делали одну и ту же - Архангела Михаила. "Елена говорила: "Вот эта икона - мистическая, а эта - нежная, а эта исполнена семейного тепла". А ведь все они были написаны по одному и тому же образцу. Елена говорит, что каждая из нас через икону говорит что-то о себе", - поясняет пани Изабелла. Она говорит о своих соотечественницах, что все они разные: одни больше думают о художественной стороне, другие - о религиозной. "Иконы пишутся в разных стилях, например, в рублевском, в византийском. Но даже тогда, когда мы пишем одну и ту же икону в одном и том же стиле, они все равно разные. Канон ограничивает, но при этом дает огромную свободу. Другое выражение лица, цвет глаз и волос. Я была с мужем в Италии, в Тоскане, и там увидела живые, прекрасные, светлые цвета. Я перенесла их на свою икону Анны и Иоакима. Поначалу мы все время просили: "Лена, помоги", а теперь многое решаем сами".
Никто из них не имеет художественного образования. "Мы все из других профессий",- поясняют девушки. Да и не в образовании дело. Елена признается, что польская группа - ее любимая: "Они вот только вчера разговаривали о том, что люди не понимают, сколько затрачивается эмоциональных сил, сколько любви туда вносится. Вообще поляки - очень верующие люди. Это очень близкий к нам народ. И они очень трепетно относятся к иконе. Возможно, даже трепетнее, чем русские". В доме у пани Патриции на полках стоят нарисованные ею иконы. Одна из них убрана повыше, сразу и не заметишь. "Это первая, - объясняет она, - сейчас я уже вижу все несовершенства". Она не может себя заставить кому-нибудь их подарить - признается, что вложила в них душу и не в силах расстаться. "Это настолько личное, что я не могу даже думать об этом". Впрочем, две она все же подарила - своим детям. "В этом случае я смогла их отдать, но чужому - вряд ли". Две польки из их группы уже вернулись домой. И там продолжают сами писать иконы. "Я думаю, что никогда в жизни с этим не расстанусь, - говорит пани Изабелла, - это то, что очень глубоко во мне сидело, о чем я мечтала всю свою жизнь, но не подозревала об этом. Не знаю, как сложатся обстоятельства, когда я вернусь в Польшу. Но раз там уже есть две девушки, которые пишут иконы, значит, создается группа..."