Поделиться
Когда-нибудь на материале этой истории напишут приключенческий роман - столько в ней интригующих поворотов, мрачных тупиков, витиеватых закоулков и судеб, победительных или подкошенных, триумфальных или сломанных, обездоленных и бесконечно счастливых... До зрителей доходили только фильмы - да и то, как мы знаем, не все: некоторые запрещались, смывались, выдерживались на полке, где теряли свою актуальность - в отличие от коньяка кино продукт скоропортящийся. Ну, а драмы и трагикомедии, бушевавшие за толстыми стенами кинофабрики на Мосфильмовской, оставались только в памяти их участников, а потом в их мемуарах.
В этом своем газетном сериале мы попытаемся перечитать некоторые страницы этой истории, подытожить плоды девяностолетнего труда огромной массы талантливых людей. В сериале будет девять серий - по числу десятилетий, прошедших с памятного января 1924 года, когда началось наше Большое Кино.
"Правление Всероссийского Фото-Кинематографического Акционерного Общества Советское Кино "СОВКИНО" приглашает Вас на торжество закладки новой кинофабрики имени товарища Л.Б. Красина, имеющей быть в воскресенье 20-го ноября 1927 года на Ленинских горах (хутор Потылиха) в 11 часов дня. Правление Совкино.
Маршруты следования к месту закладки ф-ки:
1. Трамвай №№ 4, 15, 17, 31 и Б до Смоленского рынка и от Смоленского рынка до села Потылихи автобус № 13, от конечной остановки которого до места закладки кинофабрики 10 мин. ходьбы.
2. От Калужской заставы на Ленинские Горы трамвай № 7, от конечной остановки которого через село Воробьево до места закладки 20 мин. ходьбы".
Это объявление, напечатанное тиражом в 300 экз., и обозначало момент зачатия крупнейшей в Европе киностудии. Имя самого элегантного из большевиков наркома Красина, впрочем, так и не появилось на ее фронтоне. Гигант рождался в невозможной дали, где-то в селе Потылихе, которое уже через несколько лет проглотит, перешагнув его своими кварталами и даже не заметив, Большая Москва.
Но и новое российское кино к тому времени уже успело перешагнуть границы России и сотрясти кинозалы мира немыми залпами "Броненосца "Потемкин" и "Стачки". Днем рождения того, что станет "Мосфильмом", принято считать день выхода на экраны тиражом аж в 20 копий его первой игровой "фильмы", снятой еще в бывшем ателье Ханжонкова на Житной, переименованном в 1-ю Госкинофабрику. Картину снял директор ателье Борис Михин, и она называлась "На крыльях ввысь". В ней снялась будущая актриса Малого театра Мария Блюменталь-Тамарина. Это был рассказ об инженере Глаголеве, который с сыном Борисом сконструировал новый самолет, а потом Борис на нем успешно бил беляков. Как писал "Киножурнал АРК", - первый "советский детектив", "агитационная фильма на авиационную тему"."Киногазета" № 1 за 1924 год признала ее "сравнительно удачной. С выпуском картины не торопились, и отделана она довольно тщательно... нет бьющих в глаза технических ляпсусов. Умело вклеены куски хроники. Из натурщиков лучше всех, бесспорно, летчик Б. Глаголев. Он прост, естествен, чувствует себя на аэроплане, как дома".
За первенцем последовали опусы не менее агитационные: приключенческий фильм о борьбе чекистов с контрреволюцией ("Банда батьки Кныша", где в одной из ролей снялся Николай Охлопков), "Враги" с артистом Театра Мейерхольда Иваном Коваль-Самборским - о том, как семья царского полковника распадается под влиянием революционных событий, еще одна агитка на популярную тогда тему про авиацию "К надземным победам", душераздирающая байка о том, как детдомовский мальчуган, узнав о смерти Ленина, добирается до Москвы, чтобы попрощаться с вождем революции ("Как Петюнька ездил к Ильичу").
И вот, наконец, первая "фильма", которая останется в истории не только русского, но и мирового кино: "Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков" - комедия Льва Кулешова, где высмеивались "предрассудки" иностранца, угодившего в "новую Россию". И сразу, следом, - "Стачка" Сергея Эйзенштейна, а через год - и "Броненосец "Потемкин". На студии еще работают классики дореволюционного русского кино - Владимир Гардин, Александр Иванов-Гай, Чеслав Сабинский, операторы Григорий Лемберг, Александр Левицкий. Но уже мощно входит в дело новая дерзкая молодежь: Сергей Эйзенштейн, Лев Кулешов, Абрам Роом, Александр Довженко, Григорий Александров, Ольга Преображенская, Эсфирь Шуб, операторы Эдуард Тиссэ, Анатолий Головня, художник и будущий режиссер Сергей Юткевич...
На что была похожа та, "доисторическая" студия на Житной, где в ожидании строительства гиганта на Потылихе закладывался фундамент нашего кино?
"Студия была маленькая и располагала всего тремя съемочными аппаратами, осветительные приборы были кустарными, - вспоминал Иван Пырьев, будущий автор популярных комедий и директор "Мосфильма". - Помню свое первое появление в ателье. Юрий Тарич снимал внутренность деревянной избы. За киноаппаратом "Эклер" стоял важный, дородный господин в шляпе - оператор Винклер, а рабочие с трудом двигали к аппарату русскую печку.
- Сейчас будем снимать укрупненный план у печки, - сказал Тарич.
- Зачем же двигать тяжелую печку? - недоумевал я. - Разве не легче киноаппарат к ней подвинуть?
Но камера была собственностью оператора Винклера, и из опасения, как бы с ней чего-нибудь не случилось, он ее с генеральной точки никогда не сдвигал. Наоборот, после съемок общего плана все передвигалось к кинокамере".
А вот что рассказывал мне о том времени Абрам Роом:
"Я пришел туда в 1924 году: все только еще складывалось. Тиссэ уже был там, Эйзенштейн пришел чуть позже. Директором был Михин, он же и поставил за три недели первый шестичасовый фильм "На крыльях ввысь". Потом его сменил Капчинский, он привлек множество новых людей - режиссеров, операторов, писателей. Молодым легко доверяли постановки. Это было деревянное здание, очень наивное, очень старое. В нем было тесновато, не всегда удобно, но уютно. Без зарплаты, как на работу, приходили Бабель, Шкловский, Асеев, Брик, брались за все: помогали делать надписи, делились идеями, критиковали беззастенчиво. Это был наш дом на Житной: названия менялись каждые два года, а мы звали его просто "Житная" и долго потом вспоминали этот неповторимый аромат начала, юности искусства.
Маленький просмотровый зал был поделен ситцевой занавеской на две части, в одной половине я монтировал "Бухту смерти", за занавеской работал Эйзенштейн. Иногда мы отбрасывали занавеску и смотрели друг у друга, что получается. Споры начинались невообразимые. Аппаратура еле дышала, не было транспорта, но именно на Житной сделаны фильмы, ставшие основой нашего кино. Все было кустарно, все делалось руками и, может быть, поэтому в старых картинах я до сих пор ощущаю теплоту этих рук..."
Технический уровень студии, на которой начинали Эйзенштейн и Пудовкин, был нулевым. Когда пустили лабораторию по обработке пленки, в ней трудилось всего 12 рабочих. Но уже была возможность вести съемки одновременно шести режиссерам. Сейчас сказали бы: фильмы кропались на коленке. И получались шедевры, рождалась школа, на опыте которой будут учиться поколения киношников всего мира. Такое богатство фонтанирующих идеями талантов собирало вокруг себя абсолютно нищее раннее советское кино - это была блестящая нищета молодости, счастье чистого энтузиазма, неповторимая романтика первопроходцев.
Молодая нищая страна, молодое нищее кино, и все у них еще впереди.