Поделиться
Андрей, уже несколько лет действует закон об обеспечении доступа к информации по работе органов власти. Он позволяет в том числе гражданскому обществу контролировать бюджетные расходы. Действует ли этот закон? Можно ли сегодня проверить, на что власть тратит деньги?
Андрей Макаров: Закон приняли, чтобы бюджет был прозрачным и понятным для граждан. Одна из важнейших задач бюджетного процесса, и об этом президент два года назад говорил в бюджетном Послании, состоит не только в том, чтобы граждане могли проверять и контролировать, но и видеть себя в бюджете. Например, своего ребенка в детском саду или школе, возможность обеспечения лекарствами, в случае если на это есть право, увидеть, кто отвечает за то, что это не происходит по закону. Все это и есть прозрачность бюджета. Когда два года назад я возглавил бюджетный комитет, моими первыми заместителями стали представители всех оппозиционных фракций. При этом первым заместителем, курирующим взаимоотношения со Счетной палатой, т.е. проверку эффективности расходов бюджета, стала известный критик любого бюджета Оксана Дмитриева. Сергей Штогрин, ныне аудитор Счетной палаты, стал курировать все налоги, т.е. доходную часть бюджета, а Максим Рохмистров, который сейчас тоже стал аудитором СП, - доходы от таможни. Я не случайно поручил оппозиции возможность курировать доходы и расходы, во-первых, потому что они профессионалы в любом случае, а во-вторых, оппозиция скажет то, чего иногда не скажут свои, контролировать должны чужие. Кроме того, все заседания нашего комитета были открыты, все видели, как проходили обсуждения последнего бюджета и госпрограмм. Но сейчас мы сделали следующий шаг. Начиная с обсуждения следующего бюджета и любых налоговых законов, все заседания бюджетного комитета будут транслироваться в прямом эфире в Интернете. И любой человек, который захочет не просто узнать решения, но выяснить, почему они принимались так или иначе, и кто за них, почему и как голосовал, увидит это, просто нажав клавишу компьютера.
Мне нравится то, что ты говоришь, но невольно возникает вопрос, достаточно ли действующего законодательства для того, чтобы парламент мог также эффективно контролировать исполнение бюджета?
Макаров: Еще 2 года назад, очевидно, было недостаточно. Государственной Думе следовало вернуть те права в сфере бюджетных правоотношений, которых она была лишена за предыдущие 8 лет. Тогда в связи с кризисом надо было дать возможность министерствам и правительству принимать оперативные решения, а кроме того, считалось, что у нас был лучший министр финансов, который лучше парламента знал, куда и как расходовать средства. Именно поэтому Дума была лишена возможности не только контролировать, но и даже толком рассматривать бюджет. Порой изменения в бюджет принимались вместо трех чтений в одном.
Теперь принят закон о парламентском контроле, статья 11 которого целиком посвящена контролю в сфере бюджетных правоотношений, занимая половину этого документа. Все права парламента в сфере контроля бюджета, причем я хотел бы обратить внимание, предварительного, текущего и последующего восстановлены. Одновременно парламент получил возможность участвовать в разработке налоговой, бюджетной политики и государственных программ, которые должны стать основой бюджета. Это все также прописано на законодательном уровне. И наконец хотел бы обратить внимание на то, что в Бюджетный кодекс внесены соответствующие изменения, принят закон о Счетной палате, которая стала высшим органом финансового контроля. Таким образом, на сегодняшний день у парламента эти возможности есть. Другое дело, что за 8 лет парламент разучился этими возможностями пользоваться, пока все умеют по-разному. Нам предстоит снова этому научиться.
Однако главное состоит в том, что Государственная Дума 6-го созыва, какие бы ярлыки ей не пытались приклеить, превратилась в парламент. Еще очень много предстоит сделать, но она уже состоялась. И в этом огромная заслуга ее председателя С.Е. Нарышкина.
Может быть, тогда решение задачи, которую поставил президент о деофшоризации бизнеса начинать не с запретов, а с улучшения налоговой системы России, чтобы она стала привлекательной для тех, кто сегодня в офшорах?
Макаров: Президент предложил комплексную систему мер, предусматривающих создание привлекательной инвестиционной среды. Они, безусловно, коснутся и налоговой нагрузки и одновременно позволят не только выявлять, но и реально наказывать тех, кто нарушает наше законодательство. Хотел бы обратить внимание на то, что нашей налоговой системе всего 15 лет. Потому что Налоговый кодекс принят в 1998 году. Все знают, что американской конституции более 200 лет. Но почти никто - когда был принят аналог американского налогового кодекса.
Думаю, лет 50-70 назад.
Макаров: В 1985 году прошлого века. Иными словами, 30 лет назад всего. Но они шли к своему налоговому кодексу, имея 200 лет конституции. У нас Налоговый кодекс создавался с нуля. Когда у нас создавали налоговую систему, люди не знали, что такое налоги. Потому что единственный налог, который платили в Советском Союзе - за бездетность.
К сожалению, еще недавно в функции ФНС входила "собираемость" налогов, и ей спускали соответствующий план. А налоговая служба не собирает налоги, она контролирует исполнение закона налогоплательщиком. И когда Михаил Мишустин говорит о том, что налоговая служба должна стать сервисной службой для бизнеса, он абсолютно прав. Именно поэтому ФНС сделала шаг вперед. И нынешний министр финансов Антон Силуанов тоже это понимает. А главное, что надо прекратить наконец сравнивать нашу налоговую систему, как нам предлагал Алексей Леонидович Кудрин, отбросив нефтегазовый доход. Потому что тогда налоговая нагрузка у нас станет абсолютно непосильной. Налоговая нагрузка в России становится неконкурентоспособной не только в сравнении с аналогичными нам странами по структуре экономики, например, Канадой, но и, что гораздо страшнее, в сравнении с Казахстаном и Белоруссией, а это единое таможенное пространство, наш бизнес начинает туда уходить. Конечно, говоря о налоговой нагрузке сегодня, мы должны понимать, что в экономической ситуации, в которой находится страна, реальное снижение налогов невозможно. Но мы должны честно сказать, что ближайшие 5 лет мы не будем повышать налоговую нагрузку принципиально. И пообещать, что при улучшении экономической ситуации в мире и стране мы начнем ее снижать, а главное, мы не будем больше принимать таких решений, как принимают у нас с пенсионной реформой и страховыми взносами.
Как бывший адвокат, как ты считаешь, положение адвокатуры в России сегодня соответствует правовому демократическому государству XXI века?
Макаров: К моему глубочайшему сожалению, положение адвокатуры в России сегодня соответствует уровню адвокатуры. Говорю это как человек, который написал закон об адвокатуре и кодекс профессиональной этики адвокатов. Адвокатура стала независимой от государства, потому что в квалификационной коллегии большинство составляют адвокаты. Но вместо того чтобы использовать все возможности этого закона, в том числе возможность самоочищения, адвокатура перестала самоочищаться и пошла по пути, в первую очередь, самопиара отдельных адвокатов. А корпорация вместо того, чтобы поставить определенные блоки, поддерживает этих людей. Когда адвокат начинает вести в Твиттере репортаж из зала суда, на мой взгляд, это повод для того, чтобы считать, что это не адвокат. Сегодня адвокат берет дело исходя из того, покажут его по телевизору или нет.
Своей "работой" адвокаты сажают своих подзащитных. Правда, с криком, что это сделал кровавый режим. Давайте назовем вещи своими именами, когда адвокат оформляет торговый знак Pussy riot на коммерческую компанию своей жены, я уже опускаю вопрос с согласия или без согласия клиента, при том что в принципе по закону нельзя с такими словами зарегистрировать компанию. А руководители адвокатской палаты отвечают, что не могут прекратить это, потому что они против режима борются. Боритесь вы с кем угодно, только не в судебном процессе с режимом. В судебном процессе ты защитник или советник своего подзащитного. А у нас адвокаты действуют по принципу: "делай все, что хочешь, посадят все равно не тебя, а того, кто за твоей спиной". Это называется танец на погосте, по костям своих подзащитных они идут к славе и к деньгам. Никто сегодня не мешает адвокату заниматься политической деятельностью. Хочешь - иди на митинг. Но суд - это не митинг. И если адвокатура не будет самоочищаться, значит, за нее это сделает государство. Причем сделает это совершенно справедливо, потому что в Конституции есть право гражданина на квалифицированную юридическую помощь, и государство эту помощь обязано обеспечить.
Скажи, пожалуйста, какие-нибудь новые налоги нас ожидают?
Макаров: Надеюсь, что нет. И проблема не в новых налогах, нам бы со старыми разобраться. На 2003 год мы имели, объективно, лучшую налоговую систему в мире. Причем как с точки зрения налогового законодательства, так и налоговой нагрузки. Но была и очень большая проблема - наше налоговое законодательство не исполнялось. Налоговое администрирование и реальная жизнь полностью не совпадали. Когда президент потребовал "прекратить налоговый террор", мы год все вместе - налоговая служба, администрация президента, депутаты - прописывали процедуры, определяющие действия чиновника в той или иной ситуации, в результате Налоговый кодекс увеличился в 2 раза. Но в результате налоговая служба, в 2004 году по всем социологическим опросам входившая в тройку самых коррупционных государственных структур в нашей стране и при этом бывшая главным препятствием бизнеса, на сегодняшний день не входит даже в десятку. Более того, бизнес к налоговой службе практически не имеет претензий. То есть в налоговой службе процедуры сработали. Но одновременно у нас самым серьезным образом ухудшилась налоговая система с точки зрения налоговой нагрузки. По этому показателю мы начали становиться неконкурентоспособными.