12.12.2013 17:17
    Поделиться

    Александр Титель: Когда я пришел в театр, от оркестра оставалось 10 человек

    На деловом завтраке в редакции "Российской газеты" первые лица музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко рассказали о том, что изменилось после ухода директора Владимира Урина в Большой и какие премьеры готовит оперная труппа театра.

    У народа сложилось впечатление, что Театр Станиславского и Немировича-Данченко поставляет кадры для Большого театра. Это правда? Уходя, Урин обещал не разорять команду. Держит ли он слово?

    Ара Карапетян, генеральный директор театра: Пока сдерживает.

    Инна Черномурова, руководитель международных проектов театра: Мы в основном поставляем кадры в верхний эшелон власти, если иметь в виду Сергея Юрьевича Филина и Владимира Георгиевича Урина. Видимо, у людей в нашем театре прорастает какое-то особое качество.

    Александр Титель, худрук и главный режиссер оперной труппы театра: Когда Большой театр развивался нормально и естественно, там выступали многие наши певцы. Достаточно вспомнить "Игрока", которого я там ставил, где главные роли играли Гурякова, Урусов, Манистина и Зимненко, и не потому, что я был так местнически настроен по отношению к Театру Станиславского, в чем меня многие упрекали, а исключительно потому, что они на тот момент оказались лучше своих большетеатровских коллег. Только поэтому. Подход всегда рациональный - кто лучше, тот вперед.

    Владимира Георгиевича Урина забрали в Большой театр, чтобы помочь решить те проблемы, которые там не могли решить своими силами. Как вы думаете, какой такой опыт накоплен в вашем театре, что Урин может теперь решать проблемы Большого театра? Почему обратились именно к вам?

    Карапетян: Речь идет об опыте нескольких порядков. С одной стороны, это опыт коллегиальной командной работы. Очень успешный. С другой стороны, это опыт (пусть это прозвучит достаточно резко), но все-таки поднятия театра из руин. Все вы помните Театр Станиславского после ухода Колобова 18 лет назад - еле функционирующая организация. И Театр Станиславского сегодня, вчера, в прошлом сезоне - это очень большая разница.

    Наверное, два таких опыта серьезных системных. Тот кризис, который в Большом театре длился все эти годы, это отсутствие внятной кадровой и художественной политики, мы все это видели. Насколько мы знаем со слов того же Владимира Георгиевича, команда в Большом театре сложилась административно-хозяйственная - достаточно крепкая, удачная. Но так и не сложилась команда творческая. А в Театре Станиславского все эти годы вы могли видеть симбиоз команды творческой и административной. Что, наверное, является одним из залогов успеха.

    Скучно работать прессе. За последнее время ни одного приличного скандала не выходило из стен вашего театра.

    Титель: На самом деле, в этом ничего нового нет. Вся та система ценностей внутренних взаимоотношений, которая когда-то была опробована мною еще в Екатеринбурге: единоначалие в управлении в сочетании с абсолютным демократизмом взаимоотношений. Это ясное представление о том, какой репертуар будет и какая для него нужна труппа. И, с другой стороны, какая есть труппа, и какой ей нужен репертуар. То есть, это взаимозависимые вещи. Ты имеешь труппу, ты под нее строишь репертуар. Ты думаешь о будущем репертуаре, и под него собираешь труппу. Ведь когда я только пришел сюда, действительно, практически театра не было - от оркестра оставалось человек десять, от хора - шесть человек.

    В каком году вы пришли?

    Титель: В 1991 году. Театра не было. Театр играл балеты под фонограмму. А оперные спектакли не шли. Я даже не мог понять, что ставить. Потому что я должен был слышать людей. О каких-то кастингах тогда и речи не было. Какие кастинги? Как ты вызовешь народного артиста, и скажешь "спойте мне, пожалуйста, хочу понять, в какой вы форме сегодня". Это же нереально. Поэтому, первое, что мне надо было сделать, понять - а с кем я?

    Я пришел в 1991 году, а первый спектакль поставил летом 1993 года. Потому что сначала возобновлял то, что уже было - чтобы понять, что можно делать дальше. Поэтому мы возобновили самые важные спектакли театра, которые шли там до раскола и развала. И для которых были солисты, потому что солисты в основном остались, ушла молодежь.

    Тогда мы пригласили Геннадия Пантелеймоновича Провоторова. Я очень ему благодарен, что он сумел прийти, вернуться в театр. Он пришел с оркестром. Мне важно было как можно быстрее начать работать. И первый спектакль, который мы возобновили, была "Пиковая дама" моего учителя Льва Дмитриевича Михайлова. Это первый спектакль, прошедший в октябре или в ноябре под оркестр. А потом - два спектакля Станиславского "Севильский" и "Онегин", и потом "Иоланта" Чичинадзе. И к концу следующего сезона, когда еще были возобновлены "Паяцы" вместе с Рахманиновской "Сюитой", и т.д., возник "Руслан и Людмила" как некая попытка дать воздух примирения и радости и в труппу, и вокруг. Это были 90-е годы. Третья премьера шла тогда, когда штурмовали Белый дом. Мы бегали на улицу, и смотрели, свистят пули или не свистят, строить баррикады или не строить. И после второго акта я был вынужден выйти...

    Митинг у мэрии...

    Титель: Да, все уже сидели у телевизора. И как только взломали двери в "Останкино", мы были вынуждены остановить спектакль, извиниться перед публикой, и сказать, что заботясь о безопасности зрителей, мы вынуждены прекратить. А спектакль шел замечательно, зал был переполнен. Всем сказали, чтобы сохранили билеты - вы по ним когда-нибудь досмотрите этот спектакль.

    И вот так постепенно, постепенно... Было тяжело с дирекцией, пока не пришел Урин. Дальше уже все постепенно покатилось, потому что главная задача какая - ясно понимать, кто что умеет и знает, и дальше - помогать.

    Команда, которая была создана, можно сказать, лишилась головы. С другой стороны, всегда была шутка, что Титель и Урин, как Станиславский и Немирович-Данченко. Как сейчас, наверное, что-то меняется? Что у вас происходит в театре? Приходит ли к вам Владимир Георгиевич?

    Титель: Так случилось, что у меня было подряд две постановки на стороне, а так я всегда смотрю, есть специальное место, ложа. Никаких серьезных стратегических перемен нет, есть только необходимость продолжать всю ту же работу, расширять рамки репертуара. Мне хотелось бы, что в нем появилась музыка XVIII века. Я давно этого хотел.

    Мы сделаем большее количество спектаклей. В этом году у нас будет три премьеры на большой сцене. Я сейчас говорю только про оперу. Одна уже вышла, "Тангейзер". Дальше - "Аида" со Штайном, потом "Дон Жуан" - мой и Уильяма Лейси. На малой сцене сейчас будет глюковский "Диптих" (2014-й - год Глюка).

    Затем будет очередной дипломный спектакль. Каждый наш курс с Игорем Николаевичем Ясуловичем играет дипломный спектакль в театре. Это уже пятый. Когда-то была "Свадьба Фигаро", на нее ходила вся Москва. Еще в фойе мы играли. Там же играли "Альберта Херринга". Потом "Москва - Черемушки", первый спектакль на малой сцене. Потом "Волшебная флейта", в которую сейчас абсолютно органично влился новый молодой курс. И вот с этим новым молодым курсом мы предполагаем к концу года сделать "Тайный брак" Чимарозы. А на следующий сезон планируется еще одна вещь Глюка: у меня есть четыре классных девочки, две сопрано, две меццо - они самые продвинутые, и мы хотим для них сделать "Орфея" глюковского.

    На каком они сейчас курсе?

    Титель: На третьем. На втором они вошли во "Флейту", на третьем они сейчас делают Чимарозу. И на четвертом сделаем "Орфея". Есть еще одна идея, но ее надо проверить. Очень хорошая идея, но о ней я пока не буду говорить.

    Полный текст "Делового завтрака" с руководством музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко читайте в ближайшем номере "РГ"

    Поделиться