Поделиться
Здесь он чем-то похож на нашего Станиславского, который, во многом разочаровавшись, заперся в последние годы у себя в доме и репетировал оперу "Евгений Онегин" (кстати, именно с "Онегина" начал Брук и свою оперную карьеру).
88-летний мастер, определивший лицо театра второй половины ХХ века, с легкостью отказался от всей огромной и сложной индустрии и эстетизма во имя простодушной и радостной импровизации. Тем самым, как говорит он сам, он пытается приблизиться к Моцарту, который любил легкость и простоту. И сам Брук, и его Моцарт выглядят здесь как пушкинский герой, возмутивший Сальери своей легкомысленной беспечностью. И в самом деле, что может быть беспечней, чем отказаться от огромной оркестровой сложности оперы, аранжировать ее для фортепиано и тихонечко, минуя виртуозность и громоздкую метафизику сюжета, прорваться к простейшим актерским импульсам и чувствам.
Следуя своей философии, Брук рассказывает оперу для маленькой группы людей, затерянных где-нибудь в русской, швейцарской или африканской деревне, нуждающихся в поддержке и просвещении. Всю сложность и тонкость любовного чувства, науку и искусство любви открывает он не в роскошных формах европейской оперы, а через наивность и глубину африканского карнавала. Масонская инициация, столь важная для иных интерпретаторов Моцарта, у Брука становится ритуалом посвящения человека другому человеку в присутствии высших сил. Сюжет о похищении Памины волшебником Зарастром, обещанная встреча Памины и Тамино, интриги Царицы ночи и Моностатоса - все это разыгрывает один человек - Актер в исполнении чернокожего и "исполненного очей" Абду Уологема.
Среди тростниковых палочек, создающих волшебный лес да и все прочие театральные обстоятельства оперы, рядом с роялем, за которым в духе домашнего театра исполняется вся великая моцартовская партитура, вдохновенный и полный любви Абду Уологем расставляет свои "сети": то выставит две палочки и, как в зеркале, покажет там будущую жену Папагено, или простейшими шутками, в духе комедии дель арте, полными любви и нежности, заставит Папагено исполнить обет молчания. Или того хлеще, превратит злобного Моностатоса в любящего и жертвенного учителя, который помогает влюбленным достичь венца. Акварельность рисунка, живая, импровизационная, "невиртуозная" вокальная техника - на фоне тростниковых палочек - рождает чувство открытости подлинному содержанию сюжета. Это история о том, как велика роль сердечного и любящего мага, актера, способного организовать такой маскарад, такой "театр", такую церемонию "инициации", которая вновь откроет перед человеком (и человечеством - но о таких больших задачах Брук никогда не думает) смысл любви.
И здесь надо сказать, что пренебрежительный тон, который возникает в последние годы в отношении "старика Брука", больше говорит о нас, чем о нем. Время, не способное услышать простую и изысканно-человечную истину о мире и людях, о любви и правде, в самом деле больно. У него осталось немного целителей. Один из них чудом поселился в театре - это Питер Брук.