Поделиться
Мы летели на выборы олимпийской столицы в невероятно далекую страну: наши члены МОК, официальная делегация Заявочного комитета "Сочи-2014", куча знаменитостей всякого рода и, конечно, журналисты. Но было так здорово: общая цель как-то сама по себе сблизила, обычная чужая звездная недоступность осталась в том редком 20-часовом перелете за бортом. Если кто-то и был спаян одной целью, то это мы все.
По опыту знаю, что в таких разношерстных компаниях к непредсказуемым мастерам пера относятся настороженно, а тут мы были своими. Командир корабля поздравил нас с Днем международного спортивного журналиста, что было уже неплохим предзнаменованием. Опытнейший член МОК Виталий Смирнов объяснял мне ситуацию, и я уразумел, что в борьбе с австрийским Зальцбургом и южнокорейским Пьончонгом Сочи совсем не аутсайдер. Поняли это и все летевшие олимпийским чартером. Высаживаясь в убогом аэропорту, мы все были не просто пассажирами, а командой. Надо и, главное, можно было выигрывать. Обычно дремлющее в не слишком оптимистичных россиянах чувство собственного превосходства наконец-то проснулось.
Никогда я не видывал столь неуютного аэропорта, как в Гватемале. Но и его полная неприспособленность не расстроила, ибо на каждом шагу в глаза били здоровенные плакаты: "Вы - в лучшем аэропорту Америки". Когда улетали, то не проходили никакого контроля - ни паспортного, ни таможенного. А самое забавное, что, уже пристегнувшись, выяснили: багаж загружать некому. И пассажиры из бизнес-класса (они же ближе к выходу) во главе с Михаилом Куснировичем быстро перекидали все чемоданы в самолет.
Все три кандидата - Пьончонг, Зальцбург и Сочи - открыли дома, куда зазывали и где рекламировали свой товар. И тут победа была за нами. Гватемальцы, никогда не видевшие льда, да и австрийцы с корейцами раскрыли рты. Наши гигантские самолеты привезли холодильные установки, во дворе "Русского дома" получился классный каток, где каждый желающий мог покататься на запасливо захваченных из Москвы новеньких коньках.
Хоры, мне особенно запомнился казацкий с Кубани, пели так громко, что никаким Паваротти с ним не сравниться. При этом казаки трясли бородами, а русские танцовщицы заставляли всех гостей открывать рты: какие же женщины в этой России, надо бы действительно поехать посмотреть в эти Сочи.
Но больше всего потрясло гостеприимство. Ни до, ни после я не видывал подобной хозяйской щедрости. Водка лилась рекой Волгой. Икра черного цвета поглощалась серебряными ложками. Вкуснейшие пирожки и блины всех размеров поглощались, не преувеличиваю, сотнями.
Из-за вполне закономерной боязни терактов вся многонациональная олимпийская братия была помещена в огороженную проволокой и мешками резервацию, границу которой в целях собственной безопасности переходить не разрешалось. Куда же было идти членам МОК, журналистам из сотни стран, всей олимпийской и околоолимпийской публике? Естественно, к нам, где раздавались сувениры, проспекты с видами Сочи, буклеты с изображением будущих спортсооружений, показывались фильмы, а русские чемпионы не гнушались играть в хоккей и давать уроки фигурного катания впервые вставшим на конечки гостям. Так что и здесь победа.
Верю в эту редкую птичку. За ней не надо гоняться. Нужно только не вспугнуть и в нужный момент ухватиться за веревочку. И ни в коем случае не покидать места главного действия, где может случиться все что угодно - от хорошего и до плохого. Вообще, когда журналист приезжает работать, об экскурсиях, увеселениях и шопинге необходимо забыть.
Все, или почти все, мои коллеги рванули на экскурсию с ужином в какую-то показательную гватемальскую деревушку. Я умолял коллег отказаться от идеи: богатейший опыт подсказывал, что все эти путешествия начинаются тряской в автобусе, переходят в усталость и в конце концов завершаются легким или тяжелым, в зависимости от обстоятельств, расстройством желудка. В Гватемале закончилось отравлением.
Я метался по отелям нашего огороженного периметра, брал интервью, но чего-то главного не хватало. Не знаю чего. И вдруг она, удача, пришла. Звонила милая дама из Заявочного комитета Сочи. Удивилась: никого не было, а я сразу поднял трубку. И получил приглашение на последний перед голосованием торжественный вечер, на котором должны были присутствовать главы государств, все члены МОК и представители трех рвущихся в олимпийцы городов. Заветный билетик на балкон был мне передан прямо в руки, и я уселся рядом с многолетним знакомцем Славой Колосковым, который знал всех не только в ФИФА и в футболе, но и во всем мире. Вячеслав Иванович комментировал происходящее, и действо убеждало его - и меня - в том, что наибольший интерес присутствовавших направлен на Сочи и президента Путина.
Потом мы вместе попали на прием. И тут я увидел Владимира Владимировича в работе. К нему подходили десятки людей из МОК и спортивных федераций. Жали руки, фотографировались, получали автографы. Уверен, что вместе со всем этим они получали уверенность в том, что Сочи не подведут, устроят классную Олимпиаду, не обманут верных выборщиков.
Ко мне подскочила спутница руководителя крупной Международной федерации: "Все подходят к вашему президенту, а мой - стесняется. А я бы так хотела..." И я отволок их к общему другу Шамилю Тарпищеву, который свободно продвинул парочку - через руководителя всей охраны - к Путину. Затем таким же образом переправил в президентский круг еще одного члена МОК. Понимаете? Мы работали ради Сочи, каждый в свою силу, зато все вместе!
Но больше всего - он. Не представляю, как можно было физически выдержать все эти разговоры, переговоры, вопросы и рукопожатия. Хотите знать мое мнение? Без Путина нам бы этих Игр не взять. Точно.
Дальше моя личная везуха продолжалась. На следующий день, уже после голосования, мы длиннющей очередью втягивались в отель, где должны были объявить результаты. Господам журналистам предлагалось место в пресс-центре. А я пробрался в главный зал, где президент МОК Рогге вытягивал конверт. Как? Абсолютно случайно мой пиджак оказался копией официальной формы, в которую одели российскую делегацию.
Самое смешное, что результат голосования был мне известен. Да, опять везение. Входя в отель, мы застряли в дверях с уважаемым членом МОК. Тот, хорошо знакомый, подивился моему бледному виду. Я признался: переживаю. Темные брови взметнулись вверх: не надо волноваться, вы же победили, не помню уж сколькими, кажется, двумя или даже четырьмя голосами. Успокойся. Но только в портфель, где лежат результаты, я при всех не полезу.
И, глядя, как напряженно ждут оглашения результата наши, я думал: подходить к Славе Фетисову, руководителю Заявочного комитета Диме Чернышенко или нет? Решил: промолчу. Хотя источник был супернадежный и даже мыслей "а вдруг" не возникало, тянуть одеяло на себя было некрасиво.
Рогге раскрыл конверт: Сочи! Рядом упала в обморок кореянка, только что вручившая мне билет на банкет по случаю победы вышедшего с нами во второй тур Пьончонга. Соотечественники мрачно, чуть не волоча по полу, тащили девушку куда-то в угол зала.
Наши ликовали. Этот всплеск был для меня невиданным, редким знаком всеобщего российского единения. Хотелось обратно в самолет: домой в Москву. И в Сочи.