Поделиться
В наши стремительные времена с явным креном в развлечение познавательные передачи редкая птица. Появляются и быстро исчезают. "Кто мы?" - долгожитель. Она вызывает много споров, а кое у кого даже неприятие, как, впрочем, любой неоднозначный взгляд на историю России. В начале сентября начался новый исторический цикл, тема "Русская Голгофа".
Почему многие реформы в России заканчиваются неудачей? Почему в нашей стране невозможен фашизм? Почему Пушкин считал, что Россия не имеет ничего общего с остальной Европой? Об этом корреспондент "РГ" беседует ведущим передачи с Феликсом Разумовским.
Начнем с самого злободневного, с неудачных реформ в России. Этому у вас был посвящен целый цикл передач. Попробуем резюмировать: в чем их причина?
Феликс Разумовский: Здесь есть масса заблуждений. Вообще у России огромный опыт реформ. Как, впрочем, у любой страны с тысячелетней историей. Иначе она не могла бы развиваться. Но у России есть одна уникальная особенность: c некоторых пор реформы для нее стали подлинным проклятием. Беда в том, что мы называем реформами только западнические либеральные преобразования. А они все были провальные и разрушительные. Достаточно вспомнить, к примеру, опыт недавних 90-х годов, опыт XIX и XX веков, опыт Петра I.
Но Петра многие называют великим реформатором, он среди лидеров знаменитого опроса "Лицо России", а реформы Александра II вообще считаются чуть ли не классикой....
Феликс Разумовский: Не будем сейчас обсуждать деятельность Петра, это займет не один час. Вспомним Пушкина. Он назвал царя-преобразователя первым русским революционером. Почему? Петр истово рубил окно в Европу, но не менее страстно заколачивал дверь в русское прошлое. Не считаясь с традициями, историей и культурой огромной страны, с ментальностью русского человека. Сегодня сказали бы, что он осуществлял в России западноевропейский проект. Смена календаря, новая одежда, новая столица, новый тип поведения, новый государственный и общественный быт, скопированные с Запада, - все это очень серьезные и глубокие изменения. Именно так действуют революционеры, которые решительно рвут с историей страны, навязывая ей свои представления, какой ей должно быть.
Реформы Петра вызвали глубочайший раскол единого русского культурного пространства. Элита потеряла верное представление о своей стране, о ее истории, нравах, следовательно, о ее реальной жизни. Разве не поразительно, что настоящим шоком для русского человека стала "История государства Российского" Карамзина. Написанная почти через 100 лет после правления Петра, она открыла русским свою страну, как Колумб открыл Америку. У нас любят цитировать эти слова Пушкина, но плохо вникают в их суть. А ведь они подводят общий итог деятельности Петра. За время его реформ русские потеряли свою страну.
Кстати, в народе Петра называли антихристом. А как быть с Александром II? Его-то называли освободителем. Разве его реформы тоже неудачны?
Феликс Разумовский: Конечно, освобождение крестьян имело огромное значение. Оно было встречено с большим воодушевлением, как и многие другие деяния царя. Но чем он кончил? Разве не странно, что за реформатором, лидером страны, боговенчанным царем, в конце концов, террористы гоняются как за зайцем. И "благомыслящие люди" им как будто сочувствуют. Во всяком случае, передовое общественное мнение не поддерживает правительство. А иначе, уверен, террор быстро сошел бы на нет. Итог - цареубийство, катастрофа.
А что произошло в экономике страны? Говорят, что реформы Александра II вызвали небывалый подъем. На самом деле началась экономическая вакханалия, хаос, кучка олигархов наживала миллионные состояния на железнодорожных концессиях. Это был аналог хорошо нам известных ГКО. Только тогда в банки дельцы закладывали акции несуществующих дорог, получали огромные дивиденды. Афера лопнула, множество людей потеряли практически все. Кстати, наглядное свидетельство можно увидеть в Третьяковке. Помните картину "Крах банка" - паника, дамы в обмороке.
Остановить этот хаос и выправить ситуацию удалось во времена Александра III. Среди либералов он имеет репутацию ретрограда, антиреформатора, чуть ли не людоеда. Но тогда как объяснить феномен экономического прорыва, который начался именно при Александре? Он нашел Витте и привлек его на государственную службу, назначил сначала министром путей сообщения, затем министром финансов. Произошел небывалый взлет российской экономики. Но этого не желают замечать либералы, для них Александр III - это "ночь" России, мрачные времена Победоносцева.
На самом деле, навешивать хлесткие ярлыки - занятие пустое. Гораздо полезнее попытаться разобраться в сути дела, стоит внимательно присмотреться к этому феномену, понять его причины. И, конечно, надо разобраться в причинах неудачных реформ. Не сделав этого, мы будем вновь и вновь наступать на те же грабли. Как это произошло в 90-е годы, когда казалось, что отменим 6-ю статью Конституции, призовем столпов американского неолиберализма, которые выведут нас на светлый путь, и наступит новая жизнь. Словом, в очередной раз мы обрушили на страну радикальные либеральные реформы. В итоге в очередной раз с головой ухнули в русскую смуту со всеми ее "прелестями". Слава богу, обошлось без кровопролития.
Сейчас перед страной новый либеральный вызов - глобализация...
Феликс Разумовский: В 90-годы мы оказались в ситуации глубочайшего кризиса, потеряв свою почву, изуродовав мировоззрение. И в этот момент перед нами вдруг открылся современный Запад. В действительности, мы его совершенно не знаем, а видим лишь фасад - сияющую витрину. На ней рядом с бесспорными достижениями западной цивилизации выставлена идейная программа глобального мира. Возникает сильный соблазн принять ее, окунуться в нее с головой, чтобы сполна вкусить все обещанные жизненные блага.
Что в этом плохого? Будем жить комфортно, ублажать свои желания.
Феликс Разумовский: Я уже говорил, что либеральные западнические проекты - проклятие России. Механический перенос сюда чужого опыта дело не просто бессмысленное, чаще всего результат получается со знаком "минус".
Но почему же то, что благо немцу, французу, англичанину, плохо русскому? Мы такие неумехи, бестолковые? Ущербные?
Феликс Разумовский: Нет, мы - другие, только и всего. Об этом важно помнить. Пушкин в свое время настаивал на этом. Он написал целых три отрицательных рецензии на сочинение Николая Полевого "История русского народа". Нашему гению было важно объяснить читателю, что это неверный взгляд на историю России. Казалось бы, почему? Полевой был серьезный образованный человек, по-своему любил Россию и вовсе не намеревался исказить ее историю. Но Пушкин объясняет, что у него неверен сам подход к нашей истории. Вот его фраза: "Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее требует другой мысли, другой формулы". Эти странные на первый взгляд слова Пушкина требуют осмысления и расшифровки. Дело в том, что "научный аппарат", подходы, понятия, которыми пользовался Полевой, взяты из арсенала европейской науки. Они заточены под западноевропейскую цивилизацию, под изучение европейской истории. Но когда мы их применяем для изучения России, получается искаженная картина. Что и сделал Полевой, и что возмутило Пушкина.
Но законы науки едины для всех. Нет русской таблицы умножения или русской таблицы Менделеева. Наука интернациональна.
Феликс Разумовский: Гуманитарная наука национальна, или это профанация. История - не математика или химия, с их едиными для всех формулами. Здесь действуют другие законы. Приведу самый простой пример. Японцы веками живут на клочке земли, где почти один камень, их постоянно трясет, на них обрушиваются цунами, но они никуда не стремятся, не пытаются осваивать соседние территории. Обживают свои. И в этих сложнейших условиях создали одну из ведущих в мире цивилизаций. А русский человек, у которого огромное пространство, где есть вообще пустынные районы, зачем-то бродит по земле, в ХVII веке доходит до Тихого океана, потом оказывается на Алеутских островах, строит форт в Калифорнии. То есть у нас и японцев разное мировоззрение, разные ценности, разные приоритеты. Если этого не учитывать, мерить всех общим аршином, мы наверняка получим неверные, искаженные результаты.
Другой пример. Вся западноевропейская цивилизация построена на примате римского права. В русской цивилизации мы этого не найдем. Представьте, что французский ученый берется изучать нашу историю и видит: ба, у них нет римского права. И делает вывод: да это дикая страна. На самом же деле в России действовала своя система гармонизации человеческих отношений, но не такая, как в Европе. Но при той методике и понятиях, которыми пользуется западная историческая наука, эта русская специфика просто выпадает из поля зрения. Значит, изучать Россию надо по-другому. О чем и говорил Пушкин.
Русскую формулу ищут уже минимум два века. Можно сформулировать хотя бы общие понятия?
Феликс Разумовский: Мои коллеги на телевидении, встретив меня в коридоре, нередко спрашивают: "Слушай, все-таки скажи, кто мы?" Вот так на бегу, не прикладывая никаких усилий, мы хотим получить ответ на ключевой для страны вопрос. Над ним бились великие русские мыслители и писатели, которые искали свои подходы к нашей истории, к пониманию, что есть Россия и русский человек. Тут и Тютчев, и Толстой, и Достоевский, и Гоголь, и Бердяев, и Хомяков, и Ключевский, и Федотов. Этот список можно продолжать.
Вот мы и вышли на "особый путь России", который у многих сегодня вызывает, мягко говоря, неприятие. Если нам не подходят либеральные реформы, суть которых, по вашему мнению, перенос в Россию западных стандартов жизни, то какие реформы нам нужны?
Феликс Разумовский: Нужна иная стратегия реформ, иная их философия. Одним словом, нужен не либеральный, а национальный проект. Разумно ли отказываться от самих себя, игнорировать сложившиеся веками особенности русской жизни, ментальности и все, что называют Русским миром. Это явление уникальное и, как ни странно, очень устойчивое. В его основе - своеобразный культурный код, хребет национальной идентичности, стержень, который не меняется веками. Что бы ни происходило с русским человеком, куда бы ни забредал он по дорогам истории, этот стержень не меняется. И сверхзадача всех моих телевизионных циклов - показать именно это. Показать, что и во времена Ярослава Мудрого, и Петра I, и при большевиках, и на рубеже XX-XXI веков в схожих исторических ситуациях русский человек проявлял себя примерно одинаково. В этой устойчивости и надо искать ответ на вопрос "Кто мы?".
Центральное понятие Русского мира - русская земля. Огромная, самая большая в мире территория, где проживало много самых разных народов, которые говорили на разных языках, имели свою веру. Как объединить их? Оружием здесь ничего не сделаешь. Нужен особый дар, проявившийся в первую очередь в устройстве Русского мира. Если для Западной Европы, к примеру для немцев, французов, англичан, понятие "этнос" принципиально важно, то для русских - нет. Русский - это не этнос. Это сплав разных народов, которые объединила русская земля. Кстати, поэтому в нашей стране в принципе невозможен фашизм. За чистоту "крови" мы воевать не будем, мы защищаем русскую землю. На которой никто никогда не приводил народы к общему знаменателю, к единому стандарту. Каждый имел право быть непохожим на других. И ни один язык не был потерян. Это наша национальная гордость.
Но у Русского мира помимо положительных качеств есть и свои слабости. На них нельзя закрывать глаза. Приступая к реформам, мы должны опираться на наши сильные стороны, но учитывать и слабости, иначе вновь и вновь будем ходить по кругу, повторять застарелые ошибки. И будем ломать голову - в чем причина неудач.
А какие слабые старые стороны у Русского мира?
Феликс Разумовский: Отмечу лишь две: беспочвенность и вера в разные утопии. Кому-то они покажутся не столь важными. На самом деле они лежат в основе многих проблем нашей страны. Сам факт, что мы постоянно спорим о России, высказывая подчас совершенно полярные мнения, - это очевидный симптом беспочвенности. Вот уже 300 лет, со времен неудачной западноевропейской модернизации, мы не можем понять себя, свои основы, корни, почву. Наша элита не знает о России подчас самых элементарных вещей. Историк Василий Ключевский писал о наследственной традиционной нашей привычке "черпать мудрость из чужих источников". Отсюда разрушительные реформы. Что же касается веры в утопии, то в российской истории мечты о прекрасном рае натворили немало бед. Последний самый яркий пример - когда обещанный рай обрел черты уродливой рыночной экономики.
Каким периодом истории вы начинаете в сентябре новый телевизионный цикл?
Феликс Разумовский: Он называется "Русская голгофа" - история гонения на Церковь в XX веке. В центре внимания - святые новомученики и исповедники, о которых наша история говорит до обидного мало, практически ничего. А ведь это явление - поразительное, ярчайшее проявление Русского мира. Хочу напомнить, что святость - это наш русский идеал. И потому полноценная русская жизнь и русская история начинаются с вопроса о святости. Если угодно, это главный показатель состояния русской цивилизации, ее здоровья или, напротив, нездоровья. Были в нашей истории эпохи расцвета русской святости, и тогда нация делала колоссальный рывок в своем развитии. Времена преподобного Сергия Радонежского недаром называют русским Возрождением, в ту пору прославились десятки святых. Затем в XVII веке - единицы, в XVIII веке практически никого, в XIX - единицы. И вдруг в XX веке - несколько тысяч святых новомучеников! Они сидели в тюрьмах и лагерях, и естественно, что мы считаем их страдальцами. Жалеем. Поэтому поражают их письма и дневники. Они пишут о том времени: "Почему-то не помню ничего плохого. Только помню: небо отверсто, и Ангелы поют в небесах!" Абсолютно экстремальная ситуация, и вдруг... ангелы поют. Эти люди потому и святые, что встречали гонения и мученическую смерть, не испытывая обиды и презрения к врагу. И даже молясь за своих врагов. Это трудно понять современному человеку, но это и есть еще одна важнейшая черта Русского мира, которая не исчезла в веках.
Как вы, архитектор по профессии, стали на телевидении вести передачи по истории?
Феликс Разумовский: Сам до сих пор удивляюсь, но так получилось. Начинали мы в 1991 году, когда возникло Российское телевидение. Новая эпоха, новая власть, новое телевидение и - новая история. Это естественно. Но вот какая история? Никто толком не знал. Позиции исторического материализма уже сильно пошатнулись. Начался поиск новых идей и новых людей. Мое предложение сделать историческую программу о сложности Русского мира, о его богатстве и красоте, о том, что мы потеряли и что нам необходимо возродить, - эта идея понравилась. Осталось совсем немного - научиться такую историю показывать и рассказывать. Вот это самое трудное. Кстати, и для историка, занимающегося наукой. Чтобы "рассказать" историю, нужны другие навыки, это проще литератору, писателю. Мне очень помогло сотрудничество с журналами "Знание - сила", "Наше наследие", издательством "Искусство". И на советском телевидении я успел поработать в качестве сценариста... Теперь я понимаю, что всего этого было недостаточно. Помог, как всегда, случай. На Российском телевидении идея исторической программы сплотила команду профессионалов. Лев Бродский, Владимир Попков, Ольга Селюк неутомимо растили это детище, известное теперь как программа "Кто мы?".