Поделиться
Маэстро, не секрет, что считается, у Джузеппе Верди не было детей, а, следовательно, не могло и наследников. Как же вы пришли к выводу, что являетесь его потомком?
Симоне Фермани: Это не мое открытие, а утверждение одного американского музыковеда, исследователя биографии Верди - Мэри-Джейн Филипс-Мэтц. Я сам о своем родстве с великим композитором узнал лишь 2006 году, будучи дирижером уже ни одно десятилетие. И очень часто исполнял именно музыку Верди. Я с самого детства был одержим только музыкой.
Почему же о том, что у Верди был ребенок, стало известно лишь через 105 лет после его смерти?
Симоне Фермани: Дело в том, что Джузеппе Верди со своей второй женой, известной итальянской певицей Джузеппиной Стреппони, в течение 12 лет состоял во внебрачных отношениях. Это и так был скандал, а если бы еще стало известно о рождении ребенка, это могло бы сильно испортить карьеру и Верди, и Стреппони, чего Джузеппина никак не могла допустить. Поэтому родившуюся дочь, которая является моей прапрабабкой, тайно отдали в одну из бедных итальянских семей. Так часто в подобных случаях поступали знатные итальянцы в позапрошлом веке. Но так как Наполеон III издал закон, что любой человек, оставивший таким образом ребенка, должен провести десять лет в тюрьме, Стреппони при помощи доверенных людей смогла подделать документы. Девочка родилась 7 октября 1851 года, а в метриках было аккуратненько переправлено на 61-й. Приемные родители нарекли ее Луизией Фьяндрини.
Какие у вас есть основания верить в эту полу мистическую и полудетективную историю?
Симоне Фермани: Стреппони ежемесячно приезжала навестить дочку в ту семью, живущую на Севере Италии, в городе Феррара, где она воспитывалась. Привозила ей в подарок какие-то мелочи, платила за ее содержание и образование, общаясь с ней… Только поэтому факт рождения ребенка и стал известен. А вот Верди лишь однажды встретился с дочерью. В 1872-м году, когда уже был знаменит, он вдруг заявил: "Мне нужно съездить в Феррару, чтобы заняться рекламой моей оперы". Он хотел уговорить дочь вернуться к истинным родителям. Но она отказалась! И я не собираюсь претендовать ни на наследство Верди, ни на авторские права.
А вы проходили ДНК-тест?
Симоне Фермани: Нет. Но без проблем, я готов это сделать в любое время.
Надеюсь, вашему первому визиту в Россию предшествовала менее таинственная история…
Симоне Фермани: Конечно. Я около года назад познакомился с Дмитрием Бертманом в Риге, где я давал мастер-класс, а он ставил "Тоску" Пуччини. От его спектакля я был в восторге. И когда он пригласил меня в Москву на "Бал-маскарад", я был счастлив, как ребенок. "Бал-маскарад", по-моему, крайне важная опера в вердиевском творчестве. Это переходная опера от Верди итальянского, к Верди, повернувшемуся к Европе, к той музыке, которая создавалась, как вагнеровская музыка. Да Верди и Вагнер, чьи юбилеи столь мистически совпадают, никогда не были друзьями и даже не встречались друг с другом. Но они не были и врагами. Однако Вагнер взял некоторые идеи у Верди, и наоборот. "Бал-маскарад", я считаю, как раз первая опера, что начала принимать эти идеи.
Как вам работается в "Геликоне"?
Симоне Фермани: Я получаю невероятное удовольствие от репетиционного процесса в "Геликоне". Пожалуй, я впервые в жизни встретился оперной труппой, где все талантливы и одержимы работой. Так что, я уверен, в прекрасном результате наших трудов.