Поделиться
Страшная кончина
Вечером 5 августа в г. Пскове, на кухне собственного дома, ударами ножа в сердце был убит 75-летний священник Русской православной церкви протоиерей Павел Адельгейм.
Предполагаемый убийца от полиции не прятался. После совершения чудовищного нападения он выскочил на улицу и с криками: "Сатана! Велел Сатана!" бегал рядом с домом, а затем начал полосовать ножом и себя. Как выяснило следствие, Сергей Пчелинцев, 27-летний выпускник ВГИКа, по специальности кинооператор, приехал к известному священнику о. Павлу Адельгейму за два дня до происшедшего. Отец Павел никогда не отказывал обращавшимся к нему за помощью, не отказал он и незнакомому ему Пчелинцеву. В момент совершения преступления отец Павел пил с Пчелинцевым чай. В руках у священника была открытая книга знаменитого русского святого XX в. Луки Войно-Ясенецкого "Я полюбил страдания". Как говорит вдова священника матушка Вера, она отлучилась из кухни совсем ненадолго, когда отец Павел беседовал с молодым человеком, и, услышав "крик батюшки, полный отчаяния", вбежала назад, застав истекающего кровью отца Павла и перевозбужденного Пчелинцева с ножом в руках. По словам матушки Веры, Сергей Пчелинцев с самого начала производил впечатление человека одержимого. Но отец Павел жил открыто, любой мог обратиться к нему за пастырским советом и молитвенной под-держкой. А к больным протоиерей Павел Адельгейм относился как к особо нуждающимся.
Верность Богу и Церкви
Отец Павел вошел в историю Русской православной церкви XX в. еще при жизни. Его судьба вместила в себя весь трагический век страны. Дед по линии отца - обрусевший немец, заводчик, землевладелец. Расстрелян в 1938 г. По линии матери - полковник царской армии, сгинул в вихре революции. Раб Божий Павел родился 1 августа 1938 г. в семье артиста, поэта. За отцом пришли в 42-м. Тоже расстреляли. Маму пощадили: после ареста в 46-м отправили по этапу в Казахстан, куда она взяла с собой маленького Павла. Все родственники были впоследствии реабилитированы. В Казахстане - Промысел Божий, не иначе! - юный Павел попадает в православную общину Караганды, возглавляемую о. Севастианом. В молодости о. Севастиан был келейником старца Оптиной пустыни Нектария. В 2000 г. причислили к лику святых уже самого Севастиана Карагандинского - вот они, духовные скрепы, связующие века. Решение отдать свою жизнь служению Богу созрело у Павла там, в Карагандинской общине, в 13 лет. "С тех пор мое сознание нашло точку опоры в Промысле Божием. Тайна Промысла открывалась мне в жизненных обстоятельствах. С тех пор Промысел Божий строит мою судьбу, а я только принимаю ее с благодарностью Богу". В 16 Павел приезжает в Киево-Печерскую лавру, где получает послушание чтеца. "Атмосфера монастыря, чтение патериков и житий, общение с иноками воспитали во мне благоговейное отношение к монашеству". После монастыря - Киевская духовная семинария, которую не закончил по политическим мотивам: юноше показалось кощунственным праздновать Первомай в самый скорбный день Страстной недели - в Страстную пятницу, о чем он прямо и сказал ректору - игумену Филарету (Денисенко). Филарет предложил прямодушному юноше написать заявление об уходе. Семинарию Павел покинул, Церкви оставался верен всегда. В отличие от ректора-приспособленца: имя Филарета (Денисенко) сегодня навеки связано с расколом Церкви на Украине. В 1959 г. Павла рукополагают в дьяконы Ташкентского кафедрального собора, а в 1964 г., после окончания Московской духовной академии, о. Павел получает назначение в город Каган (Узбекистан). Здесь о. Павлу удается не только возродить общину - под видом реставрации старого храма он умудряется построить новый. Этого ему и не прощают. В 69-м о. Павла арестовывают. При обыске изымают перепечатанные молитвы и даже стихи. "Реквием" Ахматовой, Волошина, Вячеслава Иванова, Е. Евтушенко. Обвинение "клевета на советскую власть" строится не только на доносе, но и подкрепляется таким, кажущимся сегодня комичным, доводом, как "написание антисоветских стихов" - того же "Реквиема" и "К 50-летию комсомола" (это уже Евтушенко). Из лагеря о. Павел выходит в 1972 г. без ноги. Но с неискалеченной душою. "Никогда в своей жизни не встречал подонков и нелюдей, это просто были несчастные люди". "В реальной жизни часто торжествует не правда, а сила. Блажен, кто вопреки очевидности сохраняет верность правде, даже если побежден насилием". В переполненной камере рядом с ним сидел мусульманин, и о. Павел потом рассказывал, как, преодолевая отчуждение, они договорились молиться поочередно. После лагеря - Фергана, Красноводск. С 1976 г. Псков. Здесь о. Павел не только восстанавливает храмы, но и церковный дом для спасения детей-инвалидов. Православную школу-гимназию, школу регентов, храм при психиатрической лечебнице. "Здоровым и обеспеченным необходимы нуждающиеся в их заботе и сострадании, чтобы сердце не очерствело, чтобы общество не озверело и не превратилось в джунгли, где стаи хищников разыскивают жертвы, чтобы утолить голод", - эти слова о. Павла, конечно, обращены к нам. А вот эти, скорее всего, в первую очередь к себе: "Можно облачаться в одежду святых и называться их именами, но если мы непричастны их подвигу, одежды, титулы и самый сан остаются пустыми, словно повешены на вешалку, а не человека. Форма без содержания пуста".
Отец Павел не был удобным священником. Он был совсем неудобным. Причем не надо думать, что только для тех, кто, по воле Божьей, оказался рядом, и для кого жизнь, служение, бескомпромиссность о. Павла бросала ежедневный вызов. Но и для тех - об этом надо тоже помнить! - кто из прекрасного далека с той или иной степенью отстраненности наблюдал за всеми перипетиями борьбы и служения о. Павла и теперь, на основании самого этого факта наблюдения готов легко осудить тех, кто был рядом или даже оказался в эпицентре битвы. Все грешны. И даже святые не свободны от греха.
Смерть о. Павла была проповедью Любви к нам. А мы пытаемся воспользоваться ею, чтобы дальше ненавидеть.
Такие разные мученики
В христианстве есть понимание того, что выше мученической кончины, выше смерти, когда Господь призывает к Себе через венец мученика, нет жребия. Для любого верующего яснее ясного: если Господь попустил Своему рабу принять смерть во время служения - Ему ли или просто болящему человеку, в безумном помрачении бросившемуся к ближнему за помощью, а потом, не совладавшему с ощерившимися в нем от ярости бесами, - это бесспорный знак милости Божьей. Все так. Все так. Но в этом нашем понимании духовной сути произошедшего таится и великий соблазн. Как просто сейчас, сиюминутно, едва отойдя от гроба, пытаться канонизировать всего человека, любой его поступок. Почему мы так делаем? Так легче. Нам сладостней судить не себя, других. Это же так просто - чужую мученическую жизнь, чужую мученическую кончину превратить в козырь, подкрепляющий свою правоту, свою борьбу. С кем? Да с кем угодно! Главное - не со своим собственным грехом.
Они очень разные, священники, принявшие мученическую кончину за последние десятилетия. Пассионарный, горящий живой верой о. Александр Мень. И тихий инок Ферапонт - первый из трех пронзенных мечом монахов Оптиной пустыни - в Светлое воскресенье 1993 г. Как бы предвосхищавший свою смерть - не вызывающийся на нее, но именно готовящий себя и нас к ней - о. Даниил Сысоев. И совсем не вызывающийся на мученичество о. Андрей Николаев - отец трех деток, сгоревших вместе с ним и матушкой Ксенией в доме, подожженном местными жителями...
Этот список, на мой взгляд, чудовищно велик. Все понимают, что Господь попустил. Что Господь прославит. Но все равно ни читать этот скорбный перечень, ни воспроизводить его без слез не получается. До какого одичания дошли мы, если у нас потеряно понятие святыни? Если у нас оскверняются храмы? Поднимаются руки на священство? Кем мы можем считать себя, если мы вспоминаем матерей, вдов и детей погибших священнослужителей - и не только принявших мученическую кончину, но и отошедших в мир иной от болезней, погибших в автокатастрофах, при "банальных ограблениях", - если мы вспоминаем о близких умерших только тогда, когда новостная лента приносит еще одну тревожную весть: "Вчера был убит священник..."
Господи! Со святыми упокой души усопших раб Твоих!
Господи! Господи, помилуй и нас, грешных!
Ждем писем: 125993, г. Москва, ул. Правды, д. 24, редакция"Российской газеты", или pisma-maria@mail.ru