Поделиться
Холдина попросили сфотографировать икону, потому что он, профессионал высочайшего класса, был страстно увлечен съемкой шедевров древнерусского искусства. Достаточно сказать, что Холдин семь лет на собственные средства снимал росписи Дионисия в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Результаты той работы можно увидеть здесь же, в музейных залах храма Христа Спасителя, где они по благословению Патриарха оставлены в постоянной экспозиции.
За прошедшие десять лет много воды утекло. В 2007 году Юрий Холдин трагически погиб. Его выставка "Фрески Руси. Дионисий. Золотой век иконописи XV - XVI вв." была показана в на крупнейших музейных площадках России, в том числе в ГТГ. Икона Спаса кисти Евграфа Сорокина была отреставрирована. Также была сделана ее копия. В итоге сегодня в храме Христа Спасителя оказалось сразу три варианта одной иконы. Подлинник Евграфа Сорокина после реставрации помещен в нижнем, Преображенском храме. Современный его "список" - в верхнем большом храме. И в залах церковного музея фотография иконы, сделанная Юрием Холдиным.
Что из того, спросит читатель. И кого интересует сейчас Евграф Сорокин, о котором не без иронии его ученик Константин Коровин написал в воспоминаниях, что "поправленные Евграфом Семеновичем [ученические] рисунки есть его лучшие произведения"?.. Правда, до этого пассажа Коровин честно описал виртуозную манеру славного рисовальщика: "Он поправлял рисунок и говорил: "Рисовать не умеете все вы, писать тоже. Дай сюда кисть". И когда брал палитру с положенной кистью, то, помешав ее с киноварью, проводил ею сверху, от головы до следков, изобразительной линией рисунка, делая мгновенно этюд ваш живым, с серьезной бодростью крепкой формы, и не было ошибки в размерах бегущей линии". А кроме того, не менее замечательными его произведениями были ученики Московского училища живописи, ваяния и зодчества, где Сорокин преподавал. А среди учеников тот же Коровин, Левитан, Нестеров...
Но речь не о Сорокине. Сопоставление фотографии найденной иконы, отреставрированного подлинника и копии позволяют проследить, как меняется иконописный образ. И неожиданно обнаружить, что именно фотография лучше всего дает представление об оригинале. Правда, при условии, что ее делает такой фотохудожник, как Юрий Холдин, а печатью занимается такой мастер, как Ирина Костина, уникальный колорист, технолог фотопечати. Она работала с Холдиным с 2004 года, готовя его произведения для выставки в ГТГ. Чтобы добиться точного воспроизведения цвета и колорита иконы Спаса Нерукотворного, Ирина Костина вместе с Екатериной Даниловой, вдовой фотохудожника, потратили не один год. Самая большая сложность была в том, что фактически у них уже не было подлинника, чтобы по нему сверить цвет отпечатка. После реставрации колористическое решение иконы стало несколько иным. Собственно, любой заинтересовавшийся темой может сам сопоставить эти три варианта в храме, сделав собственные выводы.
Кто-то, возможно, решит, что тут и сопоставлять нечего. Мол, речь идет просто о репродукции иконы XIX века. Дескать, в чем тут фотографическое мастерство? Возможно, точно такие же вопросы задавали в 1920 - 1930-х годах Альберту Ренгеру-Патчу, немецкому фотографу, снимавшему в строгой эстетике "новой вещественности" этнографические объекты и растения для архива и издательского дома... Точно такие же вопросы задавали его единомышленникам Карлу Блоссфельдту и Августу Зандеру... Надо ли говорить, что сегодня эти фотографы общепризнанные классики фотографии ХХ века?
Работы мастеров "новой вещественности" были сделаны так, словно фотографа в принципе не существовало. Мастера, примкнувшие к движению "новой вещественности", определяли свое творчество как "фотографическую фотографию". Альберта Ренгера-Патча, придумавшего этот термин, даже грубая тавтология не смущала: точность превыше всего. Точность, как в научном описании, гербарии или каталоге, была их требованием. Эта эстетика развивалась параллельно с опытами фотографов "нового видения", использовавших фотомонтаж, резкие ракурсы, динамичные композиции. Всего этого нет в работах профессора Карла Блоссфельдта или шахтерского сына Августа Зандера. Отчасти своим скрупулезным подходом, при котором художественная съемка оказывалась на грани научного исследования, они оппонировали и легковесности массовой любительской фотографии.
Параллели с ситуацией конца ХХ века напрашиваются. В сущности, реакция такого фотохудожника, как Юрий Холдин, очень схожа с выбором немецких мастеров "новой вещественности". Перед нами та же попытка опереться на возможности самой фотографии, та же фанатичная приверженность точности в передаче деталей, качеству печати. И - неприятие "цифры" и "оцифровки".
Когда-то Ренгер-Патч сетовал: "Мы по-прежнему неудовлетворительно оцениваем возможности зафиксировать магию материальных вещей... Абсолютно корректная передача формы от самого яркого света до самой глубокой тени наделяют технически компетентную фотографию магией опыта". Корректная передача формы, света и тени в такой материальной "вещи", как икона Спаса Нерукотворного, оказывается "магией опыта" вдвойне.
Насколько плодотворным может быть сотрудничество фотографа, музея и храма, показывает показ в храме Христа Спасителя произведений Юрия Холдина, создавшего фотографический образ собора с фресками Дионисия в Ферапонтово. Надо ли говорить, насколько актуален сегодня этот опыт?