Поделиться
Сразу напрашивается аналогия с событиями Первого конкурса Чайковского и легендарным триумфом юного американца Вана Клиберна, чье исполнение Концертов Чайковского и Рахманинова в 1958 году было подобно потоку свежей - и не только музыкальной - энергии, хлынувшей в кондово-идеологические коллизии тех лет и заставившей всех почувствовать совершенно иной градус мироощущения. Когда 55 лет спустя 120 американских подростков вышли на эту же сцену с Валерием Гергиевым, стало ясно, что это поколение уже из другого - XXI века, из другого сообщества - с его идеалами глобализации и конвергенции.
Интернациональный состав Молодежного оркестра - корейцы, китайцы, южноамериканцы, европейцы, общий дух сборной, как в спорте, задиристая униформа, специально разработанная для музыкантов стилистом Фредом Бернштейном - красные спортивные брюки и черные сатиновые пиджаки с узкими галстуками, спортивные кеды с принтом звезд. Этот поразительный визуальный образ оркестра, казалось, должен заставить вздрогнуть знаменитые настенные портреты композиторов, выступающие "гарантами" и эталонами высокого стиля Большого зала. Но гарантом для NYO-USA выступил Валерий Гергиев (появившийся, кстати, у пульта не в молодежном прикиде, а в традиционном концертном фраке с бабочкой). Маэстро подобрал для дебютантов серьезнейший репертуар, включавший 10-ю Симфонию Шостаковича.
В качестве "увертюры" к большой программе прозвучало свежее сочинение американского композитора Шона Шеперда, специально написанное для оркестра и впервые прозвучавшее в России. "Магия" - что-то вроде симфонических картинок в духе "Волшебного озера" Лядова, мерцающая медными "расплывами" звука, наваждениями остинато, набегами и прострациями струнных. И оркестр сразу же взял высокий эмоциональный градус, захватил слаженностью, яркостью, слитностью оркестрового звука. Особенно эффектно музыкантам удалось воспроизвести фирменное крещендо Гергиева, наращивающее не динамику, а внутреннее напряжение, нагнетающееся до исполинских размеров.
В Концерте для скрипки с оркестром Чайковского NYO выступили с Джошуа Беллом, показав себя аккуратными аккомпаниаторами. Интерпретация Белла с лирическим, камерным акцентом балансировала на грани оригинальности: с одной стороны, техническая свобода с фантастическими кружевными трелями, невесомыми пассажами, чистейшими флажолетами, с другой - приглаженная фразировка, лишенная острой артикуляции, приглушенная динамика и отсутствие драматического накала, экзистенциального для Чайковского. Оркестр, подлаживаясь под солиста, прозвучал более стерто, чем можно было представить по его эмоциональной энергии в "Магии".
Но стержнем программы для самого Гергиева и NYO стало, конечно, исполнение 10-й Симфонии Шостаковича. Представить, что юные музыканты в 16-19 лет, впервые собравшиеся три недели назад, смогут осилить эту сложнейшую партитуру - загадочную, трагическую, вплетающую в свое надрывное звуковое поле музыкальную монограмму Шостаковича D-Es-С-Н, почти невозможно. Даже более опытные оркестры не всегда прорываются в ее пронзительную, исповедальную глубину, в бездну ее звукового "стресса", отражающего коллизии ГУЛАГа и сталинской эпохи. Тем более неожиданно было услышать сосредоточенный внятный тон оркестра, может быть, более эпичный, чем пульсирующая боль музыки, но попадающий в ее внутренний нерв. Гергиев вложил здесь свой опыт интерпретации всех 15 симфоний Шостаковича, которые для него - живой документ страшного времени и перебитых этим временем жизней. Рокоты литавр, напряжение, выливающееся в гигансткие массивы тутти, ерническая танцевальность и жутковатая стеклянность, застылость, отсылающая к "черному" озеру Шостаковича из "Леди Макбет", Скерцо с устрашающим механическим маршем и "воем" скрипок, разреженный звук душевной скорби в третьей части, трубные сигналы в финале, мотивы какого-то еще только плавящегося "возрождения" и радости. Сложнейший музыкальный текст, который юный оркестр освоил пока в первом приближении, но уже - в близком.
Почувствовать же себя в своей музыкальной стихии оркестр смог на "бисе", исполнив с раскаленной энергией и жизнерадостным драйвом Сюиту из "Порги и Бесс" Гершвина. Популярнейшие номера знаменитой партитуры пронеслись, как штормовая волна, и вспомнилось вдруг выступление в Москве темпераментного и дружного Молодежного оркестра Венесуэлы. В России такого коллектива до сих пор нет. Но время пришло.