Поделиться
Как продвигается работа возглавляемого тобой комитета над Гражданским кодексом? Точнее, когда, по твоим прикидкам, она, наконец, будет завершена?
Павел Крашенинников: Выбран правильный подход к подготовке проекта. Вначале разработали концепцию, затем на основании утвержденной президентом РФ концепции более четырех лет готовились поправки, а не наоборот, как у нас часто бывает. В итоге получили восьмисотстраничный текст - сам закон плюс 2000 поправок. Мы приняли уникальное решение - разбить пакет на блоки. 2 блока уже приняты, один в марте вступил в силу, второй опубликован и вступит с сентября. Осталось еще 7 блоков. Вероятно, мы скоро продвинемся, будет единый объект, когда земля и то, что сверху, будут наконец-то единым целым, как во всем мире.
Вводится новая глава - решение собрания, которая имеет юридическое значение. Корректируются сделки и сроки исковой давности. На основе акционерного соглашения появляется так называемая безотзывная доверенность, что важно для бизнеса. В итоге третий блок пойдет по объектам, следующий по юридическим лицам, огромный раздел будет по вещным правам, еще по интеллектуалке, по международному частному праву, и, надеюсь, что в 2014 году мы все закончим.
Одно из заседаний президиума АЮР было посвящено нотариату. И вроде бы минюст и Федеральная нотариальная палата пришли к согласию, как развивать нотариат. Но доходят разговоры, что не все идет гладко. Что происходит с нотариатом?
Павел Крашенинников: Была договоренность, что закон о нотариате будет приниматься после первого чтения ГК. К закону, предложенному на президиуме ассоциации, мы написали огромное количество замечаний. Концептуально он правильный, но написан так, что будет больше проблем, чем решений вопросов. Сейчас прошло уже достаточно много времени, надеюсь, что минюст внесет изменения. Если нет или по каким-то причинам закон не будет вноситься, мы подготовили альтернативный проект и, может быть, тогда выступим с инициативой.
Полтора года назад я выдвинул идею судебной лицензии, получить которую можно лишь отвечая определенным формальным требованиям - юридическое образование, отсутствие судимостей, и сдать экзамен. И вроде бы все "за", но ничего не происходит. Как ты относишься к судебной лицензии для выступления в суде?
Павел Крашенинников: Прежде всего я считаю, что сама существующая проблема просто безобразна. Мало того, что у нас вузы зачастую готовят неквалифицированных специалистов, так еще в суды в качестве представителей с судимостью люди ходят или иностранные юристы. А ведь ни одного нашего юриста в иностранный суд не пустят. Соответственно, будь то судебная лицензия или что-то еще, но что-то надо делать. Мне кажется, надо делать допуск в профессию. Но это тоже должно готовить либо адвокатское сообщество, но опять же через минюст, либо нам самим садиться и писать.
У меня ощущение, что то, как мы рванули с апелляционной инстанцией, это все-таки результат международного опыта, потому что в мировом опыте апелляционная инстанция давно играла значительно большую роль, чем у нас.
Павел Крашенинников: Да, у нас апелляция была только в арбитражных судах, и то всего 10 лет. В основном благодаря Вениамину Федоровичу Яковлеву, который, будучи предcедателем Высшего арбитражного суда, смог продавить ее. Я тоже участвовал в этом процессе.
В середине мая в Петербурге уже в третий раз состоялось сразу два юридических форума - Международный и Молодежный, за который, кстати, отвечал АЮР. Как ты считаешь, эти мероприятия уже достигли своего предела или их потенциал еще достаточно велик? И вообще, зачем России эти форумы?
Павел Крашенинников: В мае состоялось даже три форума, потому что был еще Международный конгресс нотариата. Но вообще за год по-настоящему глобальных у нас 2 юридических мероприятия: Евроазиатский конгресс в Екатеринбурге, 7-я сессия которого прошла в июне, и питерский форум. До этого мы общались только так, между собой. Случались научные конференции, это тоже важно, но таких крупных не было. А они, безусловно, нужны. С учетом нашего бурно развивающегося законодательства и еще более бурной жизни и правоприменительной практики необходимо собираться, выслушивать друг друга, сверять часы и перенимать опыт.
Недавно умер Сергей Сергеевич Алексеев. Так получилось, что я не был с ним знаком лично. Я, конечно, читал его труды, помню потрясающий двухтомник "Теория государства и права", переведенный на десятки языков. Ты, наоборот, был с ним близко знаком. Как тебе кажется, есть у нас сегодня ученые такого философско-правового мышления, как у него, и оставил ли он после себя школу?
Павел Крашенинников: Он удивительный человек. Отец его был репрессирован. Он воевал, после войны пришел в Свердловский юридический институт, выучился, работал блестяще. Я слушал его лекции. У меня был следственный факультет, а он читал на судебно-прокурорском, в другом конце города. Но нам многие преподаватели говорили, мол, сбегайте и идите туда, послушайте.
В первом советском демократическом парламенте он возглавил Комитет по законодательству и первый орган конституционного правосудия - Комитет конституционного надзора. Ну и, конечно, очень многое сделал для принятия действующей Конституции и Гражданского кодекса.
Я думаю, о нем можно сказать еще одну вещь. Он никогда не прогибался под действующую власть.
Павел Крашенинников: Абсолютно. Когда в Чечню ввели войска, он демонстративно вышел из Президентского совета и Комиссии по правам человека. Он был первым обладателем премии "Юрист года". И, разумеется, он оставил после себя школу как формализованную, так и неформализованную. Он проводил неформальные семинары, приглашал разных людей. Но есть и школа частного права, которую они создали вместе с С. А. Хохловым, и она существует сейчас и в Екатеринбурге, и в Москве.
Хочу публично через газету подсказать одну идею. Пусть АЮР выступит с инициативой присвоить его имя правовому конгрессу, который проходит в его родном городе.
Павел Крашенинников: Хорошая идея. Давай мы как члены президиума АЮР предложим ее на следующем президиуме.
Почему за последние 10 лет не было ни одной большой амнистии? Есть инициатива омбудсмена по защите прав предпринимателей об амнистии в отношении предпринимателей. Я возглавляю экспертный комитет, который готовил проект этой амнистии, но при этом считаю, что амнистия предпринимателей должна быть частью широкой амнистии в отношении несовершеннолетних, женщин, имеющих детей, и т.д. И последний вариант, который мы представили президенту, как раз включал широкую амнистию, хотя газеты почему-то пишут только о предпринимателях. Президент сказал, что проект сырой. А как ты считаешь, амнистия нужна?
Павел Крашенинников: Конечно нужна. В последнее время часто пишут только про экономические составы преступлений. Конечно, предпринимателями тоже надо заниматься, но на самом деле у нас и несовершеннолетних много сидит, и женщин, имеющих малолетних детей. Поэтому надо немножко пошире смотреть, и для этого есть блестящий повод - 20 лет Конституции. В рамках соответствующих мероприятий было бы неплохо это сделать.
Если же вспомнить дискуссии про мошенников, то мошенничество, как мы знаем, это вообще не экономический состав. Надо каждую статью проанализировать вместе с ФСИН, судебным департаментом, МВД, Следственным комитетом. Все надо смотреть, и уж точно крайние, как правило, четвертые части статей УК, наверное, не надо включать.