Поделиться
Выходящий на наши экраны фильм "К Чуду" шел в конкурсе Венецианского фестиваля и тоже вызвал противоречивые отзывы. По ходу монтажа в нем происходили какие-то катаклизмы: вырезана почти вся роль Рэйчел МакАдамс, остались только несколько сцен, эхом повторяющих любовные эпизоды Бена Аффлека и Ольги Куриленко. Роль Аффлека в фильме "К Чуду" тоже подверглась некоторой вивисекции, и обиженный актер не прилетел на премьеру в Венецию. Но, если судить по итогу, МакАдамс вырезана справедливо: после чувственной поэтической сюиты, которую сыграли нам Малик, Куриленко, Аффлек и оператор Эммануэль Любецкий, сцены с нею выглядят прозой - она кажется прагматичной.
"К Чуду" смотришь как балет: либретто расскажет ход событий, а кадры сыграют свою мелодию, где актеры, наравне с пейзажем, изобразят пластические этюды - вариации на темы любви, отчуждения, одиночества, надежды и веры. Солирует оператор: почти нет статичных планов, кадры проплывают, словно берега реки-жизни, и в этом есть свой ритм, неслышная, но отчетливо ощущаемая симфоническая вязь. Как обычно у Малика, ведущая роль отведена музыке, и в ней - "Баркароле" и "Осенней песни" Чайковского. Чайковский должен придать любовным томлениям загадочный русский дух: Ольга Куриленко играет русскую девушку Марину, которая вышла замуж за француза, родила Татьяну, но осталась одинокой матерью и пытается вернуть любовь, встретив писателя из Оклахомы Нила (Аффлек). Фильм начинается кадрами их идиллической любви; полноте счастья способствуют французская нега и дорога в городок Монт-Сен-Мишель, который во Франции зовут Чудом (отсюда название "К Чуду"). Все пронизано воздухом влюбленности, ощущением чуда жизни, - идеальный образец кинематографического импрессионизма. Еще не отойдя от "Древа жизни", даже используя мотивы и цитаты из него, Малик и в этой интимной истории мыслит космическими масштабами, в закадровом монологе Марины обращаясь к философским категориям. Но перепад габаритов разителен, и молитвенные реплики кажутся претенциозно выспренними.
Течение фильма усыпительно плавно, но обрывисто и хаотично, как воспоминания или обрывки сознания в засыпающем мозгу. Ни одного завершенного действия, только кадры-вспышки, выхватывающие состояния персонажей. Бен Аффлек, актер конкретных сюжетов, растерян: его задача - блуждать по сельским тропам и городским площадям, по странным пустошам с зыбкой почвой. Его роль - касаться партнерши, обнимать ее не столько физически, сколько мысленно, а потом сыграть отчуждение. Сильнее всего звучит мотив одиночества вдвоем. "Я - в тебе, ты - во мне", - заговаривает свое счастье Марина, но Нил к себе не подпускает, он - как лед в ответ на ее пламень, ее немые вопросы не находят в нем ответа, - и она, иссушаемая страстью, готова ему изменить с первым встречным. На чувственном уровне мы поймем, что такое чужая кожа и чужие руки: они могут дать удовлетворение, но вернуть ушедшее счастье неспособны.
В этой симфонической поэме актер, пейзаж, - ноты в мелодии. За такие роли не дают премий, в них нет актерской воли, в них не сгодится актерский опыт. Нужны только фактура, пластика, живые картины, озвученные патетической музыкой и снятые оператором, танцующим в ее вихре.
Странную роль католического священника падре Гуинтаны играет Хавьер Бардем. Падре сомневается в вере, ищет свое предназначение в трагических структурах жизни, навещает страждущих в тюрьмах и домах призрения, но его мелодия в фильме невнятна и быстро обрывается.
Новый фильм Малика напоминает попытку вступить в ту же воду, собрав вместе не использованные в "Древе..." мотивы и кадры. Но соединить их в новый, столь же впечатляющий космос мастеру не удалось. Смотреть картину нужно, огорчение неизбежно.