Поделиться
Малхаз, напомните с чего начались гонения?
Малхаз Гулашвили: Черная метка была поставлена мне после того, как несколько лет назад я приехал на медиафорум в Москву, задал вопросы президенту РФ Дмитрию Медведеву и подарил ему свою книжку. Как мне потом говорили друзья, Саакашвили, узнав об этом, буквально забился в истерике, приказав подчиненным арестовать меня любым путем. С тех пор в отношении меня и членов моей семьи начались провокации. Старшему сыну Давиду устраивали ДТП, однажды его чуть не похитили. Остановилась машина, из нее вышли четыре спецназовца, сына затащили в авто, где угрожали, говорили, что сейчас надругаются над ним. Давиду удалось бежать. Мне и семье постоянно поступали угрозы. Я был вынужден приостановить выпуск газеты "Джорджиан таймс", к тому времени одной из самых популярных в Грузии.
Второй момент связан с деятельностью возглавляемого мною Народно-православного движения. Активистов партии и меня пригласили на ток-шоу для обсуждения книги некоего 17-летнего автора с кощунственным названием "Тайная фигня", которая сплошь состоит из издевательств над святынями христианства и православия. В ней, например, извиняюсь, Богородице предлагается сделать аборт. Эту с позволения сказать книгу профинансировал проамериканский "Институт свободы", откуда вышли все "птицы гнезда Саакашвили" - его ближайшие помощники и советники. После откровенно кощунственных выступлений некоторых деятелей на ток-шоу была спровоцирована драка наших активистов с членами "Института свободы", причем арестовали только наших ребят, приговорив их к длительным срокам заключения. Меня не тронули, хотя давление со стороны властей на меня и мою семью значительно усилилось. Сын Давид попросил меня вывезти его из страны. В этих условиях мы приняли решение покинуть Грузию. Через приграничные районы перешли в Южную Осетию, затем через Владикавказ приехали в Москву. В Грузии нас обвинили в незаконном переходе границы, открыв дела.
Почему после года в Москве и полугода в Баку вы все же вернулись в Грузию?
Малхаз Гулашвили: Мне намекали, что если я вернусь в Грузию, могут быть пересмотрены дела активистов нашей партии. Во-вторых, у сына закончился срок действия паспорта, а оформить его можно было только в Тбилиси. К тому времени он уже поступил заочно в Словацкий университет. Он сказал: "Папа, я поеду и решу все сам". Но я, как отец, не отпустил его одного и, прибыв в Грузию, был арестован на пограничном посту.
Вас этапировали в Глданскую тюрьму?
Малхаз Гулашавили: Да, так для меня начались круги ада. Глданская тюрьма до недавнего времени была не иначе как преисподняя на земле. Это, наверное, самая страшная тюрьма в мире. Сначала мы с сыном сидели три дня в отдельной камере. Затем туда пришел прокурор, предложил заключить досудебную сделку: я признаю себя виновным, меня приговаривают к 1,5 годам заключения, а сына выпускают на свободу под залог. Я спросил, сколько времени у меня есть на раздумье. Он ответил: нисколько. У меня был выбор. Между плохим и очень плохим. В противном случае меня бы приговорили к 16 годам заключения, приписав обвинения в шпионаже, работе на Москву и так далее. К чести прокурора, во время разговора он сказал: я понимаю, что ты не виноват, но так надо.
Как проходил сам процесс?
Малхаз Гулашавили: Суд в Тбилиси штамповал такие дела, как конвейер. Смотрели фильм "Покаяние"? Наверняка помните, как герой признается в том, что рыл тоннель из Бомбея до Парижа. Все было почти так. Я признался, что организовал драку на телеканале, что незаконно пересек границу. В итоге на суде два дела смешали в одно, дав мне полтора года тюрьмы и еще семь лет условно. Я пострадал за то, что пытался способствовать диалогу Москвы и Тбилиси. Пострадал за избавление своей родины от тех, кто унижает ее. Пострадал за веру. Пострадал за то, чтобы мой сын мог продолжить образование. Вскоре я попал в так называемый карантин в Глданской тюрьме. Там и началось самое страшное. В камере на 8 человек было 35 узников. В ней никогда не открывались форточки, и никогда не было туалетной или какой-либо бумаги. Меня не били, так как я был известным деятелем и так называемым "политическим", а их не бьют. Самое ужасное для меня было наблюдать, как издеваются над соседями-заключенными, и ты ничего не можешь сделать. Их выволакивали из камеры и избивали. Апогей этого "действа" - "разгон из карантина", когда узник проходил через коридор в другой отсек тюрьмы для прохождения дальнейшего заключения. Тут, как в рассказе Льва Толстого "После бала", который мы проходили в школе, человек "пропускался" через удары. Сначала спрашивали статью. А потом били: дубинками, руками, ногами. Избивали до кровавой рвоты и до потери пульса.
Но вас не трогали?
Малхаз Гулашавили: Физически нет. Хуже были моральные пытки. Особенно тяжело было слышать крики, настоящий вой, который раздавался в мертвой тишине тюрьмы по ночам. Людей выводили из камер и избивали так, что они кричали на всю тюрьму: "Спасите!". Я провел почти 9 месяцев в камере с 6 узниками на 14 квадратных метров, в том числе с убийцей и ворами. Форточки заколочены, свет отключался лишь на несколько часов. В камеру постоянно заглядывали надзиратели, и ты в это время должен был стоять по стойке смирно. Порой это "стояние" продолжалось по несколько часов. Все эти месяцы я почти не спал. Плюс продолжалось психологическое давление: суд над сыном, выпущенным под залог, откладывался 4 раза. Меня несколько раз могли освободить условно-досрочно, но Саакашвили отвергал эти просьбы, как и письма общественных деятелей Грузии в мою защиту. Поймите, вся система, весь режим, построен на том, что человека держат на положении таракана, которого в любой момент можно прихлопнуть. Как вершина этого, система страха, созданная в той же Глданской тюрьме. Я несколько раз предлагал сокамерникам, которых нещадно избивали, выступить с петициями. Они мне говорили: "Успокойся, Малхаз! Тебя не тронут, а нас тогда точно убьют". Никому не желаю пройти через этот ад.
Как узнали об освобождении?
Малхаз Гулашавили: К тому времени я находился в колонии в Ортачало. Там была церковь, которую я, как человек, глубоко верующий, регулярно посещал. Узнал об амнистии по телевизору.
Какие уроки вынесли из заключения, каковы ваши планы?
Малхаз Гулашавили: Я следовал легендарной фразе: "Все, что нас не убивает, делает нас сильнее". В тюрьме я молился, занимался гимнастикой, писал стихи, начал работать над книгой. Сейчас восстанавливаю силы. Рад за сыновей. Старший - Давид учится в престижном вузе на бизнес-менеджера, скоро женится на своей однокласснице. Младший Папуна учится на дипломата. Благодарен своей героической жене Нане, издателю газеты, которая писала письма во все инстанции и стала мне настоящей опорой. Наша семья возобновляет выпуск издания. На днях из тюрем выходят активисты нашего Народно-православного движения. Мы продолжим борьбу за то, чтобы настоящие преступники понесли заслуженное наказание за все содеянное ими, за унижение, причиненное грузинскому народу.