Поделиться
Маэстро рассказал о планах на будущее, вспомнил свою спортивную молодость, а также объяснил, что общего у дирижера с фехтовальщиком и каратистом.
Какие проекты, сюрпризы, может быть, сенсации ждут нас в следующем году?
Александр Сладковский: Конечно, специально мы никаких сенсаций не создаем. Стараемся, чтобы каждый концерт был событием. Это нас держит в тонусе. У творческих людей всегда должно быть желание перейти на более высокий уровень. Это задает планку. Уже доказал свою жизнеспособность график, при котором год разбивается на четыре сезона. За это время мы охватываем практически все стили и направления - от авангарда до тяжелой махровой классики.
В основу следующего сезона лягут четыре фестиваля: Concordia, "Белая сирень", "Казанская осень" и "Рахлинские сезоны". Еще у меня огромное желание вступить в кооперацию с Московской филармонией. Более авторитетного музыкального центра в России нет. Какие-то их программы мы уже целиком исполняем. Они проверены временем и хорошо принимаются публикой. Мы собираемся с Московской филармонией делать совместный проект. Он связан с продвижением молодых и малоизвестных исполнителей. И это огромная честь, что нас включают в состав оркестров, которым доверено, что называется, нести на руках молодые дарования.
Хотелось бы в следующем году сыграть все симфонии Чайковского по аналогии с бетховенским циклом, который прошел в этом сезоне. Честно говоря, Чайковский в Казани давно не исполнялся. Мы будем обязательно продолжать оперную линию. Тем более что у нас в 2013 году два колоссальных юбилея - Вагнеру и Верди исполняется по 200 лет. И надеюсь, мне удастся привести сюда вагнеровских и вердиевских певцов. Сделать два гала-концерта, посвященных творчеству этих композиторов, - моя мечта.
И, конечно, мы расширяем свою географию. Нас опять приглашают в Московскую филармонию, где мы будем играть в абонементе. Скорее всего, по пути заедем еще в регионы.
Кого из известных артистов вы пригласите?
Александр Сладковский: Уже ясно, что Альбина Шагимуратова и Дмитрий Хворостовский будут петь на оперном фестивале под открытым небом "Казанская осень" 30 августа. На 2014 год есть договоренность с Ольгой Бородиной, что она приедет петь "Песни и пляски смерти" Модеста Мусоргского. По случаю юбилея композитора я хочу исполнить в Казани в одном концерте две версии "Ивановой ночи на Лысой горе". Одну из них обработал и превратил в такую академическую симпатичную увертюру Римский-Корсаков. А есть оригинальная музыка, оркестрованная самим Мусоргским. Вроде, она похожа на первую версию, но о другом. Я в свое время делал проект "Неизвестный Мусоргский" в Санкт-Петербургской консерватории, у меня сохранились партитуры с тех пор. Это было бы очень интересно.
Что касается артистов театра и кино, то к нам опять должен приехать Вадик Демчог. Он собирается читать "Короля Лира" с музыкой Шостаковича. Это будет абсолютная бомба. Также в июне будем играть с Чулпан Хаматовой. Весь сбор от концерта отдадим на строительство первого детского хосписа в Татарстане.
Насколько мне известно, на открытии Универсиады вы побежите с факелом?
Александр Сладковский: Я об этом еще ничего не знаю, но готов. Это будет для меня огромная честь. Я же все-таки посол Универсиады. Думаю, потребуется пробежать какой-то отрезок пути. Я очень много в детстве и юности занимался спортом. И сейчас мне это очень помогает.
Чем именно занимались?
Александр Сладковский: Военное многоборье: полоса препятствий, марш-броски, стрельба, плаванье, бег. Еще занимался гимнастикой. А в 15 лет я увлекся карате. Это тогда было очень модно и школу каратэ в Москве еще не закрыли. Ну и конечно, футбол, баскетбол, волейбол. Сейчас, конечно, уже не занимаюсь. Руки берегу, стараюсь не рисковать.
Вообще профессия дирижера требует хорошей физической формы? Чисто физически вы во время концерта выматываетесь?
Александр Сладковский: На самом деле, если ты делаешь слишком много физических затрат, значит ты не очень хороший дирижер. Есть определенные фазы развития в нашей профессии. И когда ты входишь в зрелую фазу, становится неприлично прилагать большие усилия и делать много движений. Искусство в том, чтобы минимумом движений добиться максимального результата. Это, как и у рапиристов. Тут дело даже не в том, что ты тратишь много сил. Дирижерская профессия на 95 процентов внутренняя. Это работа духа. Как и в карате. Ты выходишь не для того, чтобы махать руками и ногами, а чтобы победить. И здесь дирижер выходит для того, чтобы убедить и победить.
У каждого возраста есть свои прелести. Мравинский, когда был уже в совсем преклонном возрасте, практически не двигался. Он сидел во время концерта на стульчике. Его жесты были очень скупы. Он вообще слыл самым сухим дирижером, но какой эффект производила Ленинградская филармония конца 70-х начала 80-х годов! Это было ни с чем не сравнимо. Один из лучших мировых оркестров и при этом дирижер практически ничего не делал, только смотрел. И на меня это произвело гигантское впечатление.
А эта удивительная пластика в движениях дирижера приходит со временем?
Александр Сладковский: Так же, как и в боевых искусствах. Это школа. Я тут на днях перебирал свои детские фотографии и нашел снимок, где я стою у зеркала с палочкой и дирижирую. Как всякое искусство дирижирование требует класса, ремесла. Например, артисты балета перед серьезным выступлением по полтора-два часа стоят у станка. Со временем ты приходишь к системе жестов, с помощью которых можно эффективно управлять любым оркестром. И здесь существуют целые направления, есть свои законодатели мод. По стилю дирижирования можно отличить Берлинский филармонический оркестр при Караяне от Ленинградского оркестра при Мравинском.
Какая-то программа запланирована на фестиваль Concordia?
Александр Сладковский: Да, но пока все это под вопросом. Фестиваль сложно организовать. Я хочу сделать три монографических концерта. Один посвящен 95-летию со дня рождения дирижера Леонарда Бернстайна. Второй - в честь 100-летнего юбилея Бенджамина Бриттена. Это очень редко исполняемый композитор, английский классик, друг Шостаковича. Такой типично английский, холодный. Мы договорились с английским дирижером Кристофером Мулдсом. Что интересно, игру на фортепьяно ему преподавала ученица Бриттена.
И есть еще задумка. Сыграть малоизвестного итальянского композитора Отторино Респиги. Это совершенно уникальный автор, с особым языком. Он связывает золотую эпоху романтизма с нашим временем.
Еще вы собирались в следующем году играть Малера?
Александр Сладковский: Мы к нему уже прикоснулись в прошлом сезоне. Сыграли первую симфонию. В декабре исполним четвертую симфонию. Приезжает итальянец Антонино Фольяни, он будет дирижировать. Я очень хочу играть Малера, но пока боюсь об этом думать. Потому что это музыка уже другого измерения. Абсолютный космос, и для ее исполнения оркестру надо войти в форму.
Для чего я взял цикл Бетховена? Это как азбука для оркестра. С одной стороны, мы сыграли публике все симфонии, а с другой, я делаю важную работу с точки зрения воспитания оркестра. Нельзя, не постигнув этот стиль, не переиграв всего Бетховена, браться за немецкую музыку дальше. То есть можно, конечно, но это будет подделкой. Если все будет хорошо, я думаю, что по составу и мощи мы сможем исполнить пятую симфонию Малера. Возможно, в следующем сезоне.
И, конечно, надо потихонечку готовиться к юбилею Шостаковича. Есть много его сочинений, которые здесь не исполнялись. Например, шестая симфония. И такие неизвестные полотна, как одиннадцатая и двенадцатая симфонии, которые называются "1905 год" и "1917 год". Революционные. В общем, есть много разных идей. Хватило бы времени и сил. С Божьей помощью будем двигаться вперед.