Поделиться
Гасан Борисович, счет в казнокрадстве идет на миллиарды, но следствие пока избирательно относится к участникам громких скандалов. То ли у нас сложилась каста неприкасаемых, то ли некому призвать высших чиновников к ответу за противоправные действия либо за бездействие. Может быть, нужен некий спецпрокурор, как в Америке?
Гасан Мирзоев: Государственной Думе нужно предоставить право парламентского расследования преступлений, касающихся государственной безопасности, обороноспособности страны, а также действий представителей высшего эшелона власти. Это может быть специальный орган при Госдуме либо при Комитете по безопасности. Парламентское расследование может коснуться и правоохранителей, и высших чиновников государства. Условия парламентского расследования должны быть четко оговорены законом, чтобы ни у кого не было соблазна одним махом "разрушить все до основания". В расследовании должны участвовать представители гражданского общества и независимые специалисты - люди, понимающие меру ответственности первого лица ведомства, который обязан обеспечить в своем хозяйстве законность и правопорядок.
Эксперты считают, что коррупция выросла после того, как из уголовного закона был выведен ряд составов экономических преступлений. Предлагают безальтернативно карать "сроками" тех бизнесменов и чиновников, кто за взятки дает и получает конкурентное преимущество в драке за бюджетные деньги. На ваш взгляд, что их остановит - миллионные штрафы или страх тюрьмы?
Гасан Мирзоев: Я бы не разделял оба эти вида наказания. Если нанесен урон, он должен быть возмещен. А после полного погашения ущерба уголовная ответственность может быть минимальной. Как правило, если человек в уголовном плане не опасен для общества, то, безусловно, для таких лиц наказание не должно быть связано с лишением свободы.
Депутаты Госдумы подготовили законопроект, запрещающий чиновникам иметь счета в банках и собственность за границей. Но их оппоненты сразу заявили, что это нарушает права госслужащих. Как вы считаете?
Гасан Мирзоев: Главное право госслужащего - честно служить народу и государству. А запретить ему открывать счет - это не нарушение прав. При приеме на работу в контракте должно быть записано: с той минуты, когда он стал министром, членом правительства, губернатором, прокурором, следователем, депутатом Госдумы, сенатором, запрещается иметь счета и недвижимость за границей. Различные ограничения добровольно берут на себя военнослужащие, ученые в области секретов, запреты есть во многих сферах деятельности. Почему чиновники - исключение? Хочешь заниматься бизнесом, иметь заграничные счета, копить там деньги - бросай госслужбу и занимайся.
Вы были депутатом Госдумы. Почему при ратификации Конвенции ООН против коррупции из статьи 20 исключили норму о конфискации имущества? Она, кстати, дает возможность возвращать из-за границы наворованное. Были особые причины или просто лоббисты и избранники хотели обезопасить себя любимых?
Гасан Мирзоев: Я был зампредом Комитета по госстроительству Госдумы третьего созыва и в ратификации этой Конвенции участия не принимал. Разумных объяснений у меня нет.
С Нового года вступает в силу закон о контроле за расходами чиновников. Если покупка превысит трехлетний заработок его семьи, она может быть конфискована. Это подействует?
Гасан Мирзоев: Я думаю, это будет иметь серьезное превентивное значение. Но должны быть разработаны специальные условия. Ведь виллу или яхту можно записать на взрослых детей или на тещу. Посмотрите декларации о доходах чиновников - у них такие успешные бизнес-жены, зарабатывают миллионы. Занимать высокие посты в компаниях супругам чиновников не запрещают, а надо бы запретить. Иначе имущество можно регистрировать не на себя, а на юридическое лицо, на компанию. Словом, эта нужная мера не должна превратиться в фикцию.
Юристы обсуждают идею создания единого Следственного комитета, куда должны войти все следственные органы ведомств. Есть мнения "за" и "против", многие говорят, что такая структура может стать монстром, неподконтрольным обществу.
Гасан Мирзоев: Главное - следствие и суд не должны выполнять волю заказчиков со стороны МВД, ФСБ, ФСКН и т.д. Следственный орган должен находиться под прокурорским надзором. Будучи депутатом, я был в числе инициаторов создания Следственного комитета, но считаю, что начатая реформа - пока куцая. Следователь, если он сам возбудил дело, заинтересован его расследовать с обвинительной версией. Волей-неволей мы можем создать структуру-монстр, которая сама возбуждает дело, сама расследует и надзирает через управление процессуального контроля. Куда мы опять идем? Уголовное дело должно возбуждаться только с согласия прокурора, который проверяет законность и обоснованность и несет за это полную ответственность. А сегодня бизнес построен на страхе, что у конкурента есть тот самый знакомый следователь, который может возбудить уголовное дело.
Но то же самое говорили и о прокурорах, когда они возбуждали уголовные дела.
Гасан Мирзоев: Тогда все функции были в их руках, а наличие таких прав в одном кулаке - это очень печально. Но превращать прокуратуру в правового импотента недопустимо. У прокуратуры очень большой потенциал. Количество прокурорских работников должно быть как минимум один на 20 следователей, а лучше - на 10. Прокурор должен следить, не нарушаются ли права человека на следствии, стать тем защитником, который оберегает закон, гражданина, государство. Надо вернуть в закон понятие объективной истины по делу и принцип законности при расследовании уголовных дел. И обязательно подчеркнуть ответственность государства перед потерпевшими. Сегодня ситуация такова, что жертвы преступлений в ущерб самим себе боятся давать показания, потому что их права практически не охраняются.
Несколько известных юристов высказались за ликвидацию предварительного следствия. Предлагают вернуться к двухзвенной системе: полицейское расследование и судебное следствие уже на процессе, причем на состязательной основе. Но для этого необходимо и параллельное адвокатское расследование. Такая реформа возможна?
Гасан Мирзоев: Возможна при условии, что у адвоката будут такие же права, как у органа следствия и органа обвинения. Адвокат должен иметь право проводить такое же расследование, как и следователь, без угроз, без насилия. К сожалению, сегодня он воспринимается наравне с его подзащитным, подозреваемым в преступлении. Ходатайства адвоката не должны быть бумагами просителя. Нужны четкие процессуальные сроки, причем не просто отписки, а мотивированный отказ с гарантированным решением вопроса. Если был нарушен закон и это зафиксировано в ходатайстве адвоката, то орган, который получает такое ходатайство, обязан его исполнить. Нужно сделать так, чтобы неисполнение ходатайства адвоката стало серьезным основанием для признания незаконными доказательств, добытых следствием, их нельзя принимать как допустимые. Потому что нарушение прав адвоката есть прямое нарушение права гражданина на защиту . Это простая истина. Я думаю, что примерно как минимум половина уголовных дел у нас направляется в суд с нарушением закона, с незаконно добытыми, недопустимыми доказательствами
Наверное, следователи и судьи могут возразить, что и сами адвокаты не так уж редко пользуются недопустимыми приемами. Такие случаи ведь бывали?
Гасан Мирзоев: Согласен, надо сделать еще немало, чтобы сами адвокаты были людьми кристально чистыми. Мы за это боремся. В адвокатском сообществе идет систематически работа, хороший пример задают Санкт-Петербургская, Московская городская и областная палаты. К сожалению, тем не менее появляются адвокаты, которые вместо реальной защиты своих доверителей занимаются самопиаром, делают громкие политические заявления.
Бросается в глаза и такая несуразность. Вот свежие впечатления: на заседании Мособлсуда трое судей сидят в мантиях, прокурор в синем мундире. А мы, три адвоката, перед ними в своих разношерстных костюмах, как говорится, и ежу понятно, кто в этом храме правосудия хозяин, а кто проситель. Неравноправие сторон проявляется даже внешне. Во многих странах адвокаты приходят в суд тоже в мантиях, они разной длины, покроя и цвета, но подчеркивают принадлежность защитника к правосудию и дисциплинируют его самого. Я уже не раз предлагал коллегам самим принять такое решение, но мне возражают: а где хранить эту форму? И правда, в некоторых судах для адвокатов нет не то что комнаты, а даже закутка, где можно было бы полистать материалы дела.
Что не устраивает адвокатов в нынешней системе оказания бесплатной юридической помощи?
Гасан Мирзоев: Ее возложили на министерство юстиции, это как бы бесплатная помощь неимущим от государства. Но фактически опять залезли в карман налогоплательщика. Зачем тратить деньги на офисы, компьютеры, зарплату чиновников, которые якобы в составе 10-15 человек на субъект Федерации проконсультируют тысячи граждан? Это нереально, несерьезно и не отвечает целям правосудия. Ведь доступ к правосудию - одно из главных условий правового государства, и он должен осуществляться через адвоката. Эти деньги разумнее было направить адвокатуре, чтобы те 80 тысяч адвокатов, которые и сегодня бесплатно оказывают такую помощь, это и делали. Люди должны получить не кабинетного юриста, а профессионального адвоката, который может реально противостоять незаконному обвинению или неправосудному решению по гражданскому либо уголовному делу.
Не все адвокаты одобряют принятие корпоративных юристов в свое сообщество. Что нужно сделать, чтобы традиционная адвокатура с ее профессиональными устоями не оказалась растворенной в этом неотфильтрованном потоке?
Гасан Мирзоев: Нужен закон. Такой проект об оказании квалифицированной юридической помощи сейчас готовится в министерстве юстиции. По нынешнему закону юридические услуги может оказывать любой человек, даже не имеющий профильного образования. А с вступлением России в ВТО это смогут делать и иностранные граждане. Чтобы не возникло полной вакханалии, процесс надо урегулировать. Другое дело, как это сделать. Предлагают некий юридический "Юрьев день", чтобы за полгода корпоративные юристы перешли в адвокаты и работали уже в таком статусе. Адвокатское сообщество категорически против механического перехода "из варяг в греки". Статус адвоката - особый, он столетиями формировался на основе строгого профессионального отбора, этических принципов и нравственных устоев. Сегодня адвокат участвует в реализации важнейшей государственной функции, коей является осуществление правосудия. Поэтому мы считаем, что юрист может стать адвокатом, лишь подтвердив свое соответствие этим критериям. А именно - сдаст квалификационный экзамен и примет присягу на верность Кодексу профессиональной этики адвоката.
Вы возглавляете Российскую академию адвокатуры и нотариата. Что предпринимается в академии для повышения профессионального уровня и ответственности корпорации нотариусов?
Гасан Мирзоев: РААН - первое и единственное в стране профессиональное, профильное учебное заведение. Сейчас у нас бесчисленное число вузов, которые налево и направо выпускают юристов, подчас пишущих тексты с грамматическими ошибками. На мой взгляд, вузы должны быть двух типов: общие и ведомственные. Такие как академии МВД, ФСБ, прокуратуры, юстиции, адвокатуры и нотариата, налоговой службы готовят специалистов для себя. А общефедеральные юридические вузы должны быть только бюджетные, и они должны обеспечивать выпускников работой. Тогда будет настоящий отбор и учиться придут способные ребята из разных сословий. А недоросли из обеспеченных семей пусть едут в Оксфорд или Гарвард - найдут, куда. Но не будет неприкаянной армии выпускников с дипломами юристов, которые никому не нужны.
Для профессионального роста при нашей академии созданы высшие курсы повышения квалификации адвокатов и нотариусов. Есть специальная программа научного обеспечения этой деятельности и квалифицированные люди, которые могут подготовить и молодых , и опытных нотариусов к новым условиям работы. Изучить новое законодательство, освоить приемы, как исключить ошибки в практике нотариальных действий . Этому направлению мы уделяем очень серьезное внимание.
В свое время вы выступали с идеей создания единого Высшего или Верховного суда, который соединил бы все три ветви судебной власти. Как вы считаете, такая реформа остается востребованной жизнью?
Гасан Мирзоев: Проблема, о которой говорят юристы - это единство правоприменительной практики. К сожалению, разные суды по одним и тем же основаниям, одному и тому же делу выносят порой диаметрально противоположные решения. Иногда доходит до абсурда. Человек идет в суд общей юрисдикции, но получает там отказ. Тогда он регистрирует некое ООО и идет в арбитражный суд с тем же вопросом, и решает его. В прежние годы главной инстанцией в стране был Верховный суд, он анализировал судебную практику и давал рекомендации по различным категориям дел. Сегодня у нас три ветви судебной системы и, получается, три справедливости. Возможно, пришло время подумать над тем, чтобы функционировал один Высший или Верховный суд и единый Судебный департамент, который обеспечит работу судов только за счет федерального бюджета. Тогда не будет зависимости от местных властей. В этом суде могут работать конституционная коллегия, общей юрисдикции, арбитражная, административная. Но это будет единая система, она обеспечит единый подход в правоприменительной практике. Я считаю также, что судьи должны назначаться пожизненно, это укрепит их независимость.
Сегодня Гасан Мирзоев отмечает свой 65-летний юбилей. Поздравляем!