Поделиться
Оправдывают ли себя такие инвестиции? Кто оценивает их эффективность? Почему, несмотря на все усилия, среди лидеров мирового рынка технологий так мало россиян? На эти и другие вопросы в интервью "РГ" ответил генеральный директор Российской венчурной компании Игорь Агамирзян.
Когда речь идет о венчурном бизнесе, проекты ищут инвесторов или наоборот?
Игорь Агамирзян: Во всем мире венчурные фонды любят самостоятельно находить перспективные проекты. Им не очень нравится, когда кто-то сам просит у них денег. Но на практике многие реально успешные инвестиции были сделаны в проекты, которые пришли, что называется, самотеком. Когда обладателю идеи удалось, грубо говоря, поймав инвестора в лифте, за минуту убедить его в перспективности проекта и получить финансирование.
Если говорить о России, то у нас есть заметный перевес в сторону активности инициаторов проектов. Бывает всякое. Приходят даже обладатели патентов на вечный двигатель, с жаром доказывающие, какую революцию произведет их изобретение. А случается, что люди, имея хорошую идею и стремясь найти инвестора, наоборот отказываются что-либо рассказывать из страха, что ее украдут. И напрасно. Сама по себе идея стоит немного. Есть множество примеров, когда стартапы с вполне работоспособными технологиями оказывались неуспешными в силу того, что неправильно были оценены, к примеру, рынки сбыта или спрос. Поэтому инвесторы вкладываются не в идеи, а в команды, способные поставить бизнес на ноги.
В какие отрасли идет больше всего венчурных инвестиций?
Игорь Агамирзян: В первую очередь в IT. На втором месте - биотехнологии. Кстати, в сегменте, связанном с созданием новых лекарств, в ближайшие 10 лет ожидается настоящий "взрыв". В том числе и в нашей стране. Тройку популярных у венчурных инвесторов отраслей замыкают альтернативная энергетика и "зеленые" технологии. Так во всем мире, за исключением России. Наша страна еще не настолько озабочена сохранением окружающей среды, чтобы всерьез что-то делать для развития альтернативной энергетики. Тем более что эти технологии дороже, чем традиционные.
То есть если бы к вам человек пришел с таким проектом, вы бы денег не дали? Перспектив ведь нет...
Игорь Агамирзян: Я бы дал. Хотя напомню, что РВК не инвестирует деньги напрямую. Только через фонды. И эти фонды сейчас активно вкладываются в альтернативную энергетику и чистые технологии. Прежде всего из тех соображений, что нужно учитывать мировые тренды и, главное, иметь какой-то задел на тот момент, когда классические углеводородные ресурсы будут меньше востребованы. А этот момент неизбежно наступит.
С альтернативной энергетикой все понятно. Но почему инвесторам неинтересны другие отрасли?
Игорь Агамирзян: Многие отрасли считаются стратегическими. В них большая доля участия государства, поэтому они медленнее вовлекаются в эти процессы. Это характерно для авиапрома, ядерной энергетики.
Чем конкретно мешает государство?
Игорь Агамирзян: Государство не субъект экономики. Оно не умеет работать на рынке. Так что объявленный курс на приватизацию госпредприятий абсолютно правильный. Частный собственник всегда будет эффективнее государства. А государству следует сконцентрироваться на создании и поддержке институтов развития. Это инструмент для решения тех задач, которые нельзя снять бюрократическими способами. Только методами, которые использует бизнес на рынке.
Во всем мире для венчурного инвестирования характерно соотношение, когда из 10 компаний, в которые инвестор вложил деньги, три оказываются провальными, и лишь одна сверхприбыльной. А как в России?
Игорь Агамирзян: Делать выводы еще рано. Ни один из наших венчурных фондов не достиг пока уровня, когда инвестиции прекращают вкладывать и сосредотачиваются на ожидании результатов. Но так как за всю историю технологического бизнеса в России "выстрелили" считаные единицы венчурных проектов, а проинвестированы, начиная с конца 90-х годов, десятки, то, скорее всего, соотношение таким и будет. Технологический бизнес глобален. Я не верю в возможность существования особых "правил игры" в отдельно взятой стране.
Говоря о "выстреливших" проектах, вы какие имели в виду?
Игорь Агамирзян: "Яндекс", например. Он прошел все стадии классического венчурного проекта, включая выход на IPO. Ничего сравнимого по показателям и при этом полностью выросшего по венчурной модели в России нет. Другие хорошо известные проекты - Kaspersky Lab, ABBYY - имели отклонения от этой схемы. Они развивались скорее как бутстрапы, за счет самофинансирования. Проще говоря, сами поднимали себя за шнурки собственных ботинок.
Если честно, российских компаний - мировых лидеров вне IT-сферы сейчас нет. Мне кажется, причина в том, что IT не имела советского наследия. Она создавалась с чистого листа, в рыночной среде под сильнейшим влиянием транснациональных корпораций. И сегодня это наиболее зрелый и интегрированный в глобальный рынок сектор технологического бизнеса в России. Все остальные сегменты, имевшие советскую традицию, так в ней и застряли.
Много ли сейчас в России инвестируют в стартапы?
Игорь Агамирзян: Объем рынка доступного венчурного капитала в последние два года рос фантастическими темпами, увеличившись более чем вдвое. По нашим оценкам, на начало 2012 года он составлял порядка 4,5 миллиарда долларов - это объем всех фондов, инвестирующих в Россию.
Деньги не проблема, идеи есть, а инноваций мало. Почему?
Игорь Агамирзян: Спрос на инновации со стороны бизнеса возникает, если он работает в конкурентной среде. В противном случае отпадает всякая необходимость внедрять новые технологии. Проще, например, повысить тариф, что наши энергетики систематически и делают с попустительства регулирующих органов. Возникает замкнутый круг: инфляция растет, потому что растут тарифы, тарифы - потому что инфляция.
Кстати, в России есть спрос на инновации со стороны населения. Он огромен. Взять, к примеру, мобильники, которые люди постоянно меняют, покупая все более новые модели. Но российская экономика не способна этот спрос удовлетворить. Поэтому все деньги уходят зарубежным поставщикам.
Вообще, нет ничего плохого в том, чтобы обменивать деньги на товар - на этом держится вся мировая экономика. Проблема в том, что Россия в "пищевой цепочке" занимает самый низкий уровень. Наша страна сегодня среди крупнейших поставщиков энергоресурсов и при этом один из крупных рынков сбыта.
Продолжение беседы с Игорем Агамирзяном читайте 16 октября в "Российской бизнес-газете"