19.09.2012 23:00
    Поделиться

    Тема Апокалипсиса стала ключевой для современной литературы

    Перевод публикации в приложении Russia Now к The Daily Telegraph

    Константин Мильчин    

    Последние двадцать лет русская литература пытается найти свое место в новой реальности. Задача не так проста: от современного писателя ждут, что он, с одной стороны, продолжит великую литературную традицию,  а c другой -сможет осмыслить актуальную действительность.  Все темы, господствующие в русской прозе, можно объединить в семь обширных пластов.

    1. Человек в экстремальной ситуации

    Самых популярных экстремальных ситуаций две: тюрьма и война. Первая, согласно русской поговорке "от сумы и от тюрьмы не зарекайся", может случиться с каждым. Однако любой пишущий про тюрьму вынужден конкурировать с "Одним днем Ивана Денисовича" Александра Солженицына и "Колымскими рассказами" Варлама Шаламова. Из немногих удачных опытов - тюремные автобиографичные романы Андрея Рубанова о том, что представляет собой современный русский мужчина ("Сажайте, и вырастет", "Великая мечта"). Сейчас в России появляется тип политических заключенных, которые также готовы писать мемуары. Известный писатель Захар Прилепин выпустил книгу "Лимонка в тюрьму" - сборник историй отсидевших национал-большевиков (радикальная запрещенная партия Эдуарда Лимонова).

    Военная проза находится под несомненным влиянием традиции советской фронтовой литературы. Участники боевых действий пишут и публикуют свои тексты в интернете. Достоянием широкой общественности они становятся только в редких случаях  (Захар Прилепин прославился автобиографичной повестью про чеченскую войну). Есть также писатели, которые не имеют отношения ни к каким военным событиям. Так Владимир Маканин написал про Чечню роман "Асан", который крайне не понравился авторам-ветеранам, несмотря на то что получил престижную литературную премию "Большая книга".

    Возможно, в ближайшие годы список экстремальных ситуаций расширится, например появится литература о волонтерском движении.

    2. Гибель империи

    90-е годы нанесли обществу серьезную психологическую травму: привычный советский мир рухнул. Через десять лет тема гибели империи стала магистральной в русской литературе, превратилась в своего рода невроз. Идея возрождения СССР в том или ином виде остается крайне популярной.

    Упоение трагизмом собственной истории - явление для русской литературы неновое. После революции 1917 года монархисты устраивали буквально плач о погибели великой страны. Ностальгию по былому можно встретить у Александра Проханова ("Господин Гексоген"), Захара Прилепина ("Ботинки, полные горячей водкой"), Михаила Елизарова ("Библиотекарь"), Леонида Юзефовича("Журавли и карлики").

    3. Новый российский человек

    В середине нулевых был создан образ современного горожанина, который работает в офисе или занимается бизнесом, а деньги просаживает на различные сомнительные развлечения. Этот герой, пришедший к нам из англосаксонской офисной прозы (пример - "Бриджит Джонс" Хелен Филдинг) в равной степени и отражал формирующийся средний класс горожан, и формировал его.

    Ольга Славникова в романе "Легкая голова" пытается понять, как поведет себя современный горожанин, если ему будет необходимо пожертвовать жизнью во имя общественного блага.  Андрей Рубанов в романе "Готовься к войне" создает образ энергичного банкира, вынужденного сосуществовать с никому не интересными и никем не интересующимися "медленными людьми", типичными представителями популяции.

    4. Поиски золотого века

    В отличие от истории Англии, где общество с 1688 трансформировалось очень медленно, для России типичны резкие смены всех декораций. Можно выделить время "до" и "после". "До", как ни странно, оказывается идеальным и вновь желанным.

    "Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом" - такое посвящение имеют популярные детективы Бориса Акунина. Для писателя Дмитрия Быкова золотым веком оказываются 20-е -30-е годы с их странной, но бурной интеллектуальной жизнью.

    В принципе не обязательно бежать в какую-то эпоху, ее вполне может заменить биография великого человека. С середины нулевых в русской литературе начинается биографический бум. Писатели выпускают биографии Пастернака, Горького, Солженицына и других крупных фигур XX века.

    5. Апокалипсис сегодня

    Мир будущего чудовищен, но и в нем будут как-то выживать, а пока постарайтесь просто не допустить возникновения такого мира. В массовой литературе антиутопия в жанре постапокалиптики пользуется хорошим читательским спросом. Серии книг, описывающих уничтоженный различными катастрофами мир - "S.T.A.L.K.E.R", "Обитаемый остров", "Метро 2033".

    У Анны Старобинец в "Живущем" это мир всеобщего контроля, выросший из нынешнего мира социальных сетей. Владимир Сорокин в дилогии "День опричника" и "Сахарный Кремль" издевается над мифами о золотом веке, помещая действие книг в ближайшее будущее, где у власти черты и Сталина, и Ивана Грозного. Последний роман Пелевина "S.N.U.F.F." издевается как над сторонниками политкорректности, так и над теми, кто считает ее злом.

    6. Свой маленький мир

    Российская литература очень столицецентрична: действие большинства романов разворачивается в Москве или в Питере, а если нет - то в подчеркнуто безликом и лишенном узнаваемых черт абстрактном провинциальном городе.

    Ближе к концу нулевых появляется новый тип "провинциальной" прозы - документальная или полудокументальная. Владивостокский журналист Василий Авченко описывает историю Приморья в "Правом руле" и "Глобусе Владивостока", а Герман Садулаев ("Шалинский рейд"), Алиса Ганиева ("Салам тебе, Далгат") и Марина Ахмедова ("Хадидж") презентуют безумно далекий столичным жителям как географически, так и с точки зрения обычаев мир Чечни и Дагестана.

    7. Литература чувств

    Вообще, русская литература всегда славилась на весь мир своим умением описывать чувства и внутренний мир героев. Вспомните фильм Вуди Аллена "Любовь и смерть", где он пародирует Льва Толстого и американские представления о нем. Там как раз педалируется тема русской помешанности на чувствах, русской сентиментальности. Однако в ХХI веке вдруг оказалось, что очень небольшое число русских авторов умеют описывать чувства. Но у тех, что умеют, это очень хорошо получается.

    Человеческое в людях - это одна из визитных карточек Людмилы Улицкой. Самый успешный ее роман нулевых годов "Даниэль Штайн, переводчик" - это история жизни главного героя, который все время искал в себе и в людях человечное. Чувства, любовь героев - в центре романа Михаила Шишкина "Письмовник", получившего в прошлом году "Большую книгу". Любовь, причем безнадежную, мастерски описывает Александр Иличевский в "Персе".

    С серьезными романами про любовь в России сейчас большая проблема. Как и с семейными романами в стиле Льва Толстого. Это признают и сами авторы, и издатели, и критики. Однако в рассказах тема семьи стала снова появляться - это хороший знак. Возможно, чувства к нам скоро вернутся.

    Также доступна английская версия статьи.

    Поделиться