Поделиться
Эдита Пьеха продолжает петь и на своем юбилейном вечере в Санкт-Петербурге представила публике несколько новых песен. А мы в дни ее юбилея решили обратиться к воспоминаниям самой великой певицы и ее друзей, коллег и авторов, вспомнить некоторые известные и не очень моменты биографии Эдиты Станиславовны, так или иначе связанные с ее неувядающими песнями.
Эдите Пьехе было 2 года, когда фашисты оккупировали Францию. Бомбежки, недоедание, тревога, школа в бомбоубежищах… Отца, Станислава Пьеху, мучил силикоз, профессиональная болезнь шахтеров, и через два года он умер. Маленькая Эдита с мамой и старшим братом остались совсем одни. Ради куска хлеба для матери и маленькой сестры брат тоже пошел в шахту и через три года скоротечный туберкулез скосил и его. "Меня запирали одну на ключ в комнате: мама подрабатывала у немцев, стирая белье, за что ей удавалось получить какую-нибудь миску похлебки, брат уходил в шахту, - вспоминает певица. - Спустя много лет в моем репертуаре появилась песня, в которой были слова: "Мне не снились сказки, снилась корка хлеба /И большие бомбы, что летели с неба…" У меня не было никаких игрушек. Дни, проведенные в одиночестве, развили во мне мечтательность и воображение: и тогда, и потом я всегда могла придумать себе мир, которого у меня никогда не было в жизни".
Это было, наверное, первое выступление польской студентки отделения психологии философского факультета ЛГУ перед публикой. Осенью в лектории истфака студенты - историки, экономисты и философы - устроили что-то вроде "вечера первокурсника". Эдиту, чье прекрасное контральто всегда восхищало подруг, кто-то уговорил выступить на этом вечере. Ей аккомпанировал на гитаре однокурсник Збышек, и она исполнила по-французски песню "Гитара любви". Да так, что публика отказалась отпускать элегантную певицу со сцены! Тогда она запела уже по-польски: Mowiles wlosy masz jak kasztany i kasztanowy masz oczu blask. С этих самых "Каштанов", классического хита польской эстрады, с этого эстрадного вечера и началась карьера Пьехи-певицы.
"Топ-Топ"
Только через восемь месяцев после рождения в 1961-м Илоны Эдита, без остатка "погрузившаяся" в ребенка, начала репетиции и выступления. Ей казалось, что она совершенно разучилась общаться с публикой и единственное, что она сможет сказать зрителям, выйдя на сцену, это: "Ка-ашку сейчас будем кушать, ка-ашку!" Но опасения были напрасными - публика встречала и провожала ее все теми же бурными аплодисментами. Тут подоспела и песня "Топ-Топ", написанная Станиславом Пожлаковым и Алексеем Ольгиным. В ответ на вопрос композитора, о чем могла бы быть эта быстрая и напористая мелодия, Ольгин, задумавшись, попросил: "Сыграй еще раз, только медленней. Это будет, допустим, про то, как топает малыш…" Песню пели и Гелена Великанова, и Майя Кристалинская, но Эдита Пьеха сумела придать ей какую-то особенно нежную интонацию.
"Горечь"
Ленинградская студенческая группа "Дервиши" в середине 60-х блистала на танцплощадках Ленинграда. В феврале 1968 года ей было предложено выступить на городском эстрадном смотре. Комиссия утвердила три песни, был назначен день выступления. И тут вокалист группы Владимир Калле решил украсить программу дополнительным номером - на стихи Цветаевой. "Горечь-горе, горечь-грусть. Есть одна трава такая, на лугах твоих, о Русь!" - а проигрыш музыканты решили аранжировать торжественно, как Гимн России. Песня шла без предварительного согласования с жюри. "На середине нам вырубили электричество, - вспоминал Владимир Калле. - Прибежали какие-то люди в штатском, нас потом долго допрашивали, все хотели узнать, кто дал нам задание исполнить пародию на Гимн СССР". На другой день меня вызвали к декану: "Дело тяжелое, вас могут не только выгнать, но и посадить. Вы, я слышал, песни пишете - попробуйте обратиться к Пьехе, может, она поможет". Я позвонил Эдите Станиславовне, приехал, спел ей "Горечь". Пьеха в то время еще Цветаевой не знала. Я показал сборник, стихи ей очень понравились, и она попросила написать новые песни на цветаевские стихи. А "Горечь" ансамбль "Дружба" в короткий срок разучил, отрепетировал и начал исполнять на концертах. Где-то в начале апреля 1968 года песню показали по Ленинградскому телевидению, и при очередном вызове в КГБ я посоветовал им повнимательнее изучить предмет расследования на широком голубом экране. Так Эдита Станиславовна спасла меня от большой беды".
В числе зарубежных поклонников Эдиты Пьехи был Брюно Кокатрикс, французский композитор и импресарио, возродивший в 50-60-х годах славу парижского концертного зала "Олимпия". Пьеха была гостьей "Олимпии" дважды, причем в 1965-м дала там с Московским мюзик-холлом 47 концертов подряд, и, конечно же, эти концерты не обошлись без и "Девушки из Парижа", и "Под небом Парижа", авторской трактовки великой песни Эдит Пиаф.
Однажды певица подошла к месье Кокатриксу с просьбой одолжить ей тысячу франков на покупку отсутствовавшего тогда в советских магазинах домашнего гриля. "Вы что, смеетесь? - удивлению импресарио не было предела. - Я плачу за вас, почти как за Марлен Дитрих, а у вас нет при себе тысячи франков? А, как известно, советские артисты, выступавшие за рубежом, львиную долю своего заработка отдавали государству, и Пьеха получала на руки только 100 франков суточных. Кокатрикс, услышав это, произнес в сердцах несколько слов, а потом отдал распоряжение помощнице, чтобы та поехала в галерею "Лафайет" и купила Пьехе гриль за счет зала "Олимпия".
Свою песню о летчиках, спасших город, Оскар Фельцман вначале предлагал исполнителям-мужчинам - Юрию Гуляеву, Муслиму Магомаеву и Иосифу Кобзону. Но по-настоящему она "зазвучала" в исполнении Эдиты Пьехи и ансамбля "Дружба".
"Песня давалась трудно, - вспоминает певица. - Трактовка "Огромного неба" родилась у меня в сердце, я ее увидела в реальных событиях. Это была не режиссура, я просто "нарисовала" Сан Санычу (Броневицкому. - Ред.), как это было: они жили, летали, дружили: "Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя, в одной эскадрилье служили друзья..." Это речитатив. Потом мужской вокализ, и дальше - "Летали, дружили в небесной дали, рукою до звезд дотянуться могли..." Тут нагнетание, и ансамбль поддерживает: "Стрела самолета рванулась с небес, и вздрогнул от взрыва березовый лес…" И я кричу, и ансамбль кричит! И свет, и звук! И пауза, драматическая пауза...
Я сказала: "Они взорвались, Шура! Они взорвались! Все! И сейчас надо, - я говорю, - как будто их хоронить…" Он сказал: "Все, знаю-знаю! Здорово! У нас еще реквием будет в конце под одну бас-гитару - "В могиле лежат посреди тишины..." И там в конце протест - "Огромное небо, огромное небо..." В общем, все получилось как мини-спектакль. Мне потом даже писали письма: "Неужели вы побывали в авиационной катастрофе?"
От командировки в зону боевых действий можно было отказаться, и многие артисты отказывались. Пьеха решила ехать, хотя отношение к этой войне у нее было отрицательное. Она трижды бывала с концертами в Афганистане, встречалась со всеми руководителями этой страны, начиная с Тараки и Амина, выступала и в Кабуле, и в горах, где базировались части нашего "ограниченного контингента". Сценой в этих случаях становились сдвинутые кузова "КАМАЗов" с откинутыми бортами, а темными восточными вечерами концертную площадку освещали армейские прожектора. "Как же ты не боялась душманов? - спрашивали певицу в Москве. - Одинокая фигура в свете прожекторов - это же отличная мишень!" - "Ну, кому нужна баба? Зачем им в меня стрелять? - отмахивалась Эдита Станиславовна. - Я же не стратегическая ценность". Итогом одной из поездок в Афганистан и стала одноименная песня, написанная Юрием Цветковым и Анатолием Савченко.
"Я никогда не стучал в дверь ногой!" - с обидой говорил потом внук певицы Стас Пьеха автору текста песни "Мужчина, которого люблю" Екатерине Шантгай. На что та отвечала ему: "Все претензии к бабушке!"
"В дверь мою звонят друзья,/ Кто _ порой не знаю я,/Но тебя я узнаю/Сразу, дорогой,/ Потому что в дверь мою /Ты стучишь ногой!" - так звучал текст, в котором певица решила поиронизировать над своими поклонниками. Эдита Станиславовна предложила его композитору Станиславу Пожлакову. Песенка вышла довольно веселая, и цель была достигнута: слушатели недоумевали, кто же стучит ногой в ее дверь? А Эдита Станиславовна в последнем припеве, к удивлению всех, по совету Шантгай, пела не "мужчина", а "мальчишка", и в этот момент из-за кулис выходил пятилетний Стасик в точно таком же сером костюме, как на взрослых вокалистах! Все недоброжелатели были посрамлены!