Поделиться
Поначалу кажется, что речь идет всего лишь об оптических иллюзиях. Скажем, той, благодаря которой две рядом стоящих башни, увиденные с земли, всегда будут казаться сходящимися, доверительно склоненными друг к другу. В серии "Башни Близнецы" Аввакумов изящно исправляет эту ошибку восприятия. Сделав фотографии колоколен церквей и радиобашни, колонны Траяна и маяков на побережье, нью-йоркского небоскреба и лагерной вышки на Соловках, он удваивает изображение. Мало того, что все эти башни, колонны, колокольни получают идеального двойника, они еще ко всему прочему образуют идеальные параллели. Фокус в том, что зритель при взгляде на эти сдвоенные снимки не может отделаться от ощущения, что он становится свидетелем падения. Одна из двух башен на его глазах всегда будет "заваливаться". Вопрос, почему идеально выстроенный, с точки зрения геометрии проект, рождает ощущение катастрофы, выходит за рамки математики. Похоже, что он (по крайней мере, для художника) также явно не сводится к проблемам психологии восприятия.
Встреча, точнее - не-встреча идеального мира проекта, архитектурного и социального, с реальностью, - одна из магистральных тем Аввакумова. Он был из тех художников, кто этот разрыв-пробел сделал видимым. Придуманный им в середине 1980-х термин "бумажная архитектура", как и проекты молодых архитекторов, которые получали призы на международных конкурсах, но не имели никаких шансов быть построенными, оказались воплощением диссонанса. Тогда многим казалось, что речь о диссонансе бюрократическом, воспроизводящем системный сбой. В 1990-е, когда Аввакумов занялся изучением наследия Ивана Леонидова, гениального архитектора, единственным реализированным проектом которого стала лестница, ведущая к Солнцу, в санатории Кисловодска, тема утопии начала обретать возвышенно-трагический характер несовпадения гения и времени. Работа над созданием депозитария русской утопии вывела Аввакума в пространство архива и, как ни странно, космоса.
Впрочем, все равно все началось с увлечения творчеством Леонидова. Следуя его путями, Аввакумов прилетел в Игарку. В 1931 Иван Ильич Леонидов выступал здесь, проектируя новый город. В 2007 Аввакумов снимает Игарку с вертолета: деревянные строения и столбы электропередач, излучину реки и почти бескрайнее водное пространство, в котором привольно дышат облака. Если вдуматься, какие следы Леонидова он ожидал здесь найти? Руины несозданного города-сада? Призрак прекрасного города? Карту мечты, нанесенную на старенький деревянный поселок? Затея выглядела безнадежной. Но именно здесь вместо призрачных руин является пленяющая красота проекта мироустройства. Над грешной и прекрасной землей возникает чертеж созвездий. Сюжет о "приземлении" мечты становится историей о встрече небес и земли, порядка космического и человеческого. Но поскольку у каждой широты и долготы - свой рисунок звездного неба, то Аввакумов развивает эту тему в Пушкинских горах и Ясной Поляне, Нью-Йорке и Санкт-Петербурге, Лондоне и Москве, Иерусалиме и Акрополе… И пусть кажется, что между созвездиями, которые поблескивают стразами, и фонарями земли нет ничего общего. Возможно, это лишь ограничение нашего зрения.
В новом проекте "Проверка зрения" несовпадения зрительного опыта и рационального знания дополняются темой внутреннего видения. Медицинские таблицы, созданные для проверки зрения, накладываются на горные и морские пейзажи. Плоскость листа становится помехой, мешающей разглядеть горизонт. Метафора сильная, фактически заявляющая об ограничениях экспериментального знания. Но даже если убрать лист, то остаются недоступными не только дали. Пейзажи, которые выбирает художник, будь то Галилейское море, гора Фавор, озеро Байкал или гора Афон, отсылают к иным пространствам, не видимым отсюда. Не имея возможности показать эти миры, художник указал на них, избегнув пафоса и велеречивости.