Поделиться
В московском театре "Современник" в этом сезоне дважды высказались на одну из самых горячих тем нашего времени. Сначала ее отчетливо выразил Гарик Сукачев с Михаилом Ефремовым в спектакле "Анархия", а потом режиссер Евгений Арье с Чулпан Хаматовой и Сергеем Юшкевичем в спектакле "Скрытая перспектива".
Это история про особый соблазн: нас соблазняет любовь к жизни, у которой есть много лиц, в том числе - неприятное. Это она, жизнь, покупает нашу отзывчивость, гражданскую и человеческую совесть за успехи на житейской ярмарке тщеславия или просто - за спокойствие и достаток.
Пьесу Time stands still современного американского драматурга Дональда Маргулиса (в 2009 году ее ставили в Лос-Анджелесе, а потом два сезона играли на Бродвее) прочитала Чулпан Хаматова, перевел Василий Арканов, а поставил Евгений Арье. У нас ей дали новое название - "Скрытая перспектива" по имени книги Роберта Капы, определившего стилистику военной фотографии в ХХ веке. Именно эту книгу дарит двум военным корреспондентам в качестве свадебного подарка их старший коллега Ричард. Собственно, и этот жест, как и сам персонаж Александра Филиппенко, становится острейшим пунктом всего спектакля, определяя своего рода точку невозрата. Он - когда-то военный фотограф, а теперь редактор в солидном издании - отлично знает, что значит его компромисс. Он означает, что кто-то другой - к примеру, героиня Чулпан Хаматовой Сара, отправится в Афганистан и Ирак, Сирию и Чечню. Кто-то другой будет жертвовать жизнью ради снимка, который облетит всю планету и потрясет мир.
Едва не погибшую в очередной "горячей точке" Сару выхаживает ее друг и журналист Джеймс (Сергей Юшкевич) и мечтает теперь зажить с ней тихой семейной жизнью в Нью-Йорке. А она - тоскует по своей работе, хотя порой ее мучают страшные сомнения в том нравственном выборе, который ей приходится делать каждый день, снимая смерть и боль вместо того, чтобы спасать.
Убежденность в необходимости и мучительные сомнения в правомочности создания этих кровавых документов составляют главное интеллектуальное напряжение спектакля. Не будь этого мотива, спектакль легко мог бы завалиться на один бок - душещипательной мелодрамы. Но театр, решивший поставить пьесу, два сезона шедшую на Бродвее, посвятил ее двум погибшим журналисткам - Анне Политковской и Мари Колвин, погибшей как раз в те дни, когда Чулпан Хаматова пыталась поговорить с ней об этой пьесе и ее героине.
Режиссеру и художнику Семену Пастуху, сочинившему аскетичное пространство двухэтажного нью-йоркского лофта, ежедневная угроза жизни знакома не понаслышке (оба несколько десятилетий работают в Тель-Авиве).
Знакомо ли вам это смешанное чувство восхищения и недоумения, когда вы оказываетесь лицом к лицу с примером страстной, опасной жизни тех, кто работает в "горячих точках"? Эта "скрытая перспектива" нашей с вами жизни, ежеминутно чреватой кошмаром. И вот что тогда выбрать? И где тогда правда?