Поделиться
Выразительный жест, больше похожий на аванс, если учесть, что у 80-летних братьев Тавиани за плечами Золотая Пальмовая ветвь (1977) и Гран-при (1982) Каннского фестиваля, "Золотой лев" за достижения (1986) Венецианского и "Золотой Медведь" (2012) Берлинале. После Москвы Паоло Тавиани отправился в Ясную Поляну, к обожаемому братьями Льву Толстому. Когда-то братья собирались сделать картину о уходе Толстого из Ясной Поляны, но Майкл Хоффман их опередил. Теперь Паоло Тавиани собирался прийти на могилу писателя, чтобы сказать: "Извини, брат, мы попробовали, но не получилось". Но и получилось немало - например, фильмы по двум произведениям Толстого: "Отец Сергий" и "Воскресенье". Плюс - экранизации Гёте, Пиранделло, Шекспира... Их недавняя постановка "Юлия Цезаря" в римской тюрьме даст фору всем документальным драмам.
Рассказывают, что когда вы выбрали "Юлия Цезаря" для съемок в тюрьме, театральный режиссер, работающий там, тут же предложил снимать сражение Антония с войсками заговорщиков на поляне за стенами тюрьмы... Что же это за тюрьма строгого режима, из которой можно вывести чуть ли не всех заключенных для постановки античной битвы?
Паоло Тавиани: Мы с Витторио не очень много знали о тюрьмах. Нашими представлениями о них мы были обязаны в основном американским фильмам. Но надо сказать, тюрьма Ребиббиа на окраинах Рима, куда нас пригласили друзья, очень отличалась от того, что мы видели на экране. Там замечательный театр, которым с 2002 года руководит Фабио Кавалли, известный актер и режиссер. Он создал "Свободную ассоциацию артистов", которая нанимает заключенных из блока особого режима. В нем содержат тех, у кого очень большие сроки - 15- 25 лет, некоторые вообще приговорены к пожизненному заключению. В основном, это те, кто участвовали в мафии, Каморре, такого рода вещах... В постановках участвует более 100 человек, а пьесы, поставленные Кавалли, за десять лет увидело 22 тысячи зрителей, приходивших на спектакли в тюрьму. В Ребиббиа работает современно мыслящий директор, который благоприятствует таким инициативам.
Тем не менее, когда мы туда впервые вошли, мрачная атмофера жизни за решеткой придала особую лихорадочную энергию тому, что мы увидели. Заключенный лет 40 читал строфы "Божественной Комедии". Это была пятая песнь - о Паоло и Франческо. Но вначале он обратился к публике, сказав, что сомневается, что зрители способны понять трагедию любви Паоло и Франчески так же полно, как арестанты. "Если Паоло и Франческо живут в аду, то мы живем в аду тюрьмы. И мы тоже потеряли нашу любовь. Наших женщин мы видим лишь иногда через стекло", - сказал он. И добавил, что будет читать Данте на своем родном неаполитанском диалекте.
И тогда вы решили, что в вашем фильмы актеры будут играть Шекспира на своих родных наречиях?
Паоло Тавиани: Ну, поначалу мы напрягись, потому что мы с Витторио тосканцы, и для нас Данте в оригинале - это святое. Но нас поразило, насколько по-иному зазвучал Данте, а потом и Шекспир на неаполититанском, сицилийском, апулийском диалектах... Некоторая "неправильность" произношения строк не уменьшала высокого тона трагедии, но, наоборот, придала ему новую правду. Наши актеры и те персонажи, которых они играли, оказывались глубинно связаны общим языком, и драма разворачивалась естественнее. К тому же у Шекспира всегда была и есть сторона популярная, массовая. Так что это не мы решили использовать диалекты, но наши актеры, которые завладели пьесой и адаптировали ее к своей натуре. Надо сказать, Фабио Кавалли нам очень помог с переводом текста на диалекты.
А почему вообще выбран Шекспир и именно "Юлий Цезарь"?
Паоло Тавиани: Выбор связан с необходимостью считаться с прошлым наших актеров, в котором были вина, обиды, преступления, разорванные отношения... Нам нужно, чтобы они встретились со столь же мощной историей, развивающейся в противоположном направлении. Историей, которая имела дело с дружбой, предательством, властью, свободой, сомнением... И убийством. Эти вещи, нам кажется, имеют отношение к их личной истории. Некоторые из заключенных были "людьми чести". В своей речи Антонио называет заговорщиков "мужами чести". Во время съемок убийства Цезаря, мы попросили актеров, вооруженных кинжалами, найти в себе ярость и жажду убийства. Секунду спустя мы осознали, что мы только что сказали и не прочь были бы взять свои слова назад. Но в этом не было необходимости, потому что еще больше, чем мы, с реальностью вынуждены были считаться артисты.
Поэтому мы решили следовать за ними в их бесконечно долгих днях и ночах. Мы хотели, чтобы наши репетиции проходили в маленьких камерах на пять человек, в тюремных коридорах, во дворе, куда их выводили на прогулку и где они ожидали встреч с родственниками.
Вы снимали везде, где хотели?
Паоло Тавиани: Почти. Нам не разрешали съемку только в той закрытой части, где узники находятся в абсолютной изоляции. Нам издалека показали только окна этих камер.
А свой сценарий вы писали?
Паоло Тавиани: Да, как всегда. Другое дело, что, когда начинаются съемки, камера движется, актеры играют, сценарий оказывается вовсе не тем, чем был. При всем уважении к Шекспиру (который был нам отцом, братом, а теперь - когда мы постарели - сыном) мы взяли "Юлия Цезаря" в свои руки, разрезали на куски, заново сложили. Мы сохранили дух трагедии, как и сюжет, но слегка упростили его, уйдя от традиционных темпов сценической постановки. Мы сразу сказали себе: у нас есть кинокамера, есть ремесло, и мы должны об этом переживании рассказать на языке кино. Будет это документальный или игровой фильм, театр или кино, мы не знаем, и нам совершенно наплевать. Что получится, то и получится.
Благодаря импровизациям актеров появлялись совсем незапланированные куски. Помните предсказателя, неаполитанца, который шутовскими ужимками заставляет слушателей замолчать? Его роли нет в пьесе. Но он напомнил нам множество безумцев из шекспировских пьес, вроде Йорика.. И мы решили его включить в фильм.
Почему вырешили сделать почти весь фильм черно-белым и снимали статичной камерой? Вам нужна была стилистика документальной драмы?
Паоло Тавиани: Мы никогда не придерживаемся строгих границ жанра. Что касается статичной камеры, то мы всегда любили ею пользоваться. А черно-белое изображение мы выбрали, потому что цвет нам казался слишком натуралистичным, а в черно-белый кадр - ирреалистичен. Мы видели много документальных фильмов, снятых в тюрьмах, они все были цветные. Больше всего мы боялись рутинной цветной картинки, напоминающей телесъемку. А в черном и белом, как мне кажется, чувствуется жесткое вторжение в реальность. А кроме того, этот контраст подчеркивал ощущение абсурда всего происходящего. Брут, который мучается, решая, убить или не убить Цезаря, сидит в тюремной камере. Цезарь умирает не на фоне декораций древнего Рима, а в крохотном квадрате дворика Ребиббиа. В конечном счете это абсурдное кино. Но я не хотел бы пускаться в теоретизирование о том, что мы не формулировали. И самое очевидное - черно-белые кадры сменяют цветные, потому что это флэшбэк, рассказ о прошлых событиях. В финале, когда звучат аплодисменты зрителей, актеры выходят на поклоны, цвет снова возвращается. Мы надеемся, что момент театрального триумфа стал для них хотя бы мигом свободы.
Тем не менее в конце актер, сыгравший Кассия, говорит, что с тех пор, как он открыл для себя театр, камера стала для него настоящей тюрьмой... На хэппи энд это не похоже.
Паоло Тавиани: А мы и не думали о хэппи энде. Тем не менее, после окончания съемок, когда мы покидали тюрьму и наших актеров, у нас было разрывающее сердце прощание. Тот же Козимо Рега, сыгравший Кассия, крикнул нам с лестницы: "Паоло, Витторио! С сегодняшнего дня ничего уже не будет прежним". Козимо Рега, как и Джованни Аркури, сыгравший Цезаря, написал книгу. Салваторе Стриано (он был Брутом), который отсидел 6 лет и 10 месяцев из своих почти 15 лет, был освобожден по амнистии и сейчас играет в театре, кино, снимается в сериалах. Для съемок он на несколько недель вернулся в тюрьму, где раньше отбывал заключение. Искусство, может, и не гарантирует счастья, но оно - один из тысяч способов оставаться живыми при жизни. Позже мы поняли, что снимали это кино с той же дерзкой безрассудностью, как наши первые фильмы.
Актеры видели фильм?
Паоло Тавиани: Да. Они еще и смотрели трансляцию вручения "Золотого Медведя" в Берлине. А когда мы устроили показ фильма в Риме, директор тюрьмы сумел раздобыть специальный пропуск на премьеру для двух участников фильма, в том числе исполнителя роли Юлия Цезаря. Они сидели в зале вместе со зрителями. А еще на сеансе присутствовал президент Итальянской республики Джорджо Наполитано. И когда после фильма актеров стали выводить, президент остановил охрану, попросил подвести актеров к нему. Обнял их. Конечно, в тюрьме потом только об этом и говорили...