Поделиться
Чтобы ни говорили оптимисты, русский язык беднеет. Улица говорит серым и невнятным языком сериалов, потихоньку исчезает сленг, деревенские говоры, равняясь на город, утрачивают свое обаяние. Между тем, считает доктор культурологии Владимир Елистратов, великий и могучий мог бы стать нашей национальной идеей.
Лингвисты любят говорить о том, что нечего ахать и охать над языком, он, как река, переработает мусор, который по нему сейчас плывет... Согласны, что справится?
Владимир Елистратов: Сначала модно было говорить, что язык ужасен, потом, что он прекрасен и сам со своими проблемами справится... Язык-то справится, ему вообще ничего не делается. Хороший пример: иврит. Две тысячи лет почти не требовался, а потом взяли и начали пользоваться. Язык - это система и никуда она не денется. Сложнее с речью конкретных людей. И она у нас портится. Почему? Да, сами люди "портятся". Органы речи, как любые другие, нужно тренировать. Речь - это труд. А культура труда падает. Чтобы вас понимали, нужно артикулировать, напрягать связки, язык. А не мямлить, шепелявить, глотать звуки... Ничего вроде бы страшного нет, но такая речь - тоже самое что сутулая спина: человек как человек, но не боец! Такой вот невнятный обычай жить, писать, говорить.
Ваша последняя публичная лекция называлась "Русский сленг. Миф или реальность". А какие заблуждения ходят в народе по поводу жаргона?
Владимир Елистратов: Главное заблуждение в том, что русский сленг вообще жив. Его практически нет. Того сленга, который в 80 - 90-е понимали все. Язык обслуживает огромное количество субкультур, которые разъединяют общество. На улице могут встретиться, к примеру, эмо и представители какой-нибудь праворадикальной группировки: они друг друга не поймут. Народ не владеет уже такой сферой языка, как жаргон. Идет мощная его деградация: выругаться нормально никто не может!
От трехэтажного на улице деваться некуда, а вы так переживаете...
Владимир Елистратов: В том-то и дело, что никакого трехэтажного вы днем с огнем не найдете. Недавно я участвовал в лингвистической экспертизе одного высказывания, которым наш знаменитый футболист "обидел" болельщиков. Настолько все без выдумки. Русские люди разучились ругаться! В матерщине нет ничего, что могло бы тронуть лингвиста: ни былых метафор, ни образа, ни выдумки! В этом смысле язык беднеет и на высоком, и на низком уровне. Надеюсь на поколение, которое говорит, пишет стихи и ругается небанально.
Если говорить о мифах, правда, что большинство жаргонных слов, пришли из тюремной среды? Скажем, в школе, где училась моя дочь, бытовало одно время: библиотечка, школка, больничка... Оказалось, эти уменьшительные суффиксы пришли из фени?
Владимир Елистратов: А что здесь удивительного, если полстраны сидело? В принципе зона - это то место, где всегда шла серьезная языковая работа. Словом, за неимением других интересов, играли. И очень ценилось, когда человек умел "завернуть" красиво, весело, остроумно. К сожалению, у нас этот языковой кураж утерян. А Василий Розанов в свое время говорил: хорошие чемоданы делают англичане, а мы - хорошие пословицы. В том числе, и с включением в виде нецензурных слов.
Бесцветность языка от чего зависит? Напрямую от скуки жизни?
Владимир Елистратов: Пример того, как мы говорим в быту, - это сериалы. Такой ползучий, серый стиль речи, рожденный переводчиками в 90-е годы, эти диалоги Хауна Антонио с рабыней Изаурой... Для человека, любящего русский язык, - это страшно. А те конструкции, которые мы сейчас слышим по телевизору, - ненастоящий картонный язык. В нем нет ни жизни, ни духа. К счастью, русский язык продолжает жить в провинции. И какой! Там люди хотят языка. И для меня, как филолога, это радость!
Вот это ваше "хотят языка", наверное, причина того, что молодые писатели пишут стилистически очень сложно, витиевато, навороченно что ли. Лапидарность нынче совсем не в моде...
Владимир Елистратов: Это компенсация серости и невыразительности языка, который сейчас мы слышим на улице.
Молодежный жаргон стареет. Когда "кайф" или "чувиха" начали звучать старомодно?
Владимир Елистратов: Как раз 60-е годы прошлого века были тем временем, когда все "хотели языка", экспериментировали и играли с модными словечками. Они не ушли из речи шестидесятников, это как словесные опознавательные маячки. Вспомните последнюю книгу Василия Аксенова "Таинственная страсть". Те из писателей-шестидесятников, кто культивировали в себе это время оттепели, продолжают называть своих подруг "чувихами", только это уже не молодежный сленг.
Кстати, когда я сейчас прошу студентов дать хотя бы десять совсем новых сленговых слов, они называют: "кайф", "крутой"...
Что ж тут нового?
Владимир Елистратов: Словотворечество не идет, нет лингвистической работы. Ну придумай, прошу, что-нибудь! Даже пусть матерное, но веселое!
Два дня назад я был в своей деревне. У меня дом в дальнем Подмосковье. Вот стоит у магазина мужичок и говорит: "Два дождя в маю, а агроному ... все равно". Только у него в рифму. И четко, и жестко, и ясно сказано. Ни убавить, ни прибавить. Вот это есть настоящее народное творчество.
Американский лингвист Михаил Эпштейн, сетуя, как и вы, на бедность русской современной речи, предлагает придумывать новые слова. Самая знаменитая его цепочка: "любь", "любля", "люболь", "любитва"...
Владимир Елистратов: Во-первых, такого рода неологизмы - не его изобретение, был Хлебников, который множество всего такого придумывал. Михаил Эпштейн в свое время предложил перевести русский язык на латиницу. На полном серьезе. Мне такие вещи не интересны. Слова придумывают не лингвисты, а народ.
Как вы связываете сленг и моду?
Владимир Елистратов: Напрямую, это практически одно и тоже. И отмирают сленговые слова так же быстро, как уходит из моды тот или иной фасон. Раскрутка слов (через интернет, блоги, социальные сети, СМИ) аналогична раскрутке модных брендов. Понимаете, в нынешнем режиме, когда все ставится на коммерческую основу, мало кому интересны умные разговоры о русском языке. Они стали востребованы только в связи с какими-то государственными программами, хорошим их финансированием, Годом русского языка, фондом поддержки русского языка... Что это, как не государственная мода?
Вы автор сборника цитат из советских и российских кинофильмов, так называемого "Кинемалогоса". Кому-то нужен толкователь таких фраз, как "За державу обидно" или "Тренируйся на кошках!"?
Владимир Елистратов: Тем, кому сейчас под тридцать пять, переводчик не нужен. Они еще владеют этой киношной поляной... А вот те, кто моложе, уже не поймет, к чему это было сказано: "Шляпу сними!" или ""Будете у нас на Колыме, милости просим!".
Наверное, здесь не только фильм не вспомнят, но и смысла шутки не поймут...
Владимир Елистратов: Но ведь это также значит, что идет культурный разрыв поколений, одни не понимают, над чем смеются другие... Молодыми сейчас часто не прочитываются и заголовки газет, основанные на каких-то цитатах. Лучше, конечно, цитировать так называемые прецедентные тексты, то есть хорошо известные современникам. Например: "Где посадки?" или "Не так сели!"
По этому поводу вопрос: влияет ли речь больших чиновников на языковую моду?
Владимир Елистратов: В первое время за имиджем главы государства, в том числе, и языковым, очень следили, много о нем писали. Сейчас интерес к формальным вещам угас. Не до этого. К слову, и лингвисты были активнее. Я тогда написал статью о языке как национальной идее...
Что это значит?
Владимир Елистратов: Да мысль-то, в общем, простая. Национальный язык, с помощью которого можно сформулировать абсолютно все, - это и есть национальный интерес. Национальная идея в том, чтобы большинство наших людей были в состоянии сформулировать любые тонкости смыслов: общественных, политических, культурных.
Досье "РГ"
Владимир Елистратов - профессор МГУ, филолог-русист, лексикограф, поэт, писатель, переводчик, доктор культурологии.