Поделиться
Известный телеведущий Владимир Познер совершает турне по стране, презентуя свою книгу "Прощание с иллюзиями". В Ростове - девятом по счету городе, где побывал Познер, отпущенный тираж раскупили в мгновение ока, а затем с интересом внимали маститому журналисту.
Российская газета: Как возникла идея написания книги?
Владимир Познер: Инициатором создания книги был мой приятель - американец, который приехал в Москву в 1980-х и настоял, чтобы книга вышла. Он приходил ко мне домой каждый день с кассетным диктофоном. Наши беседы продолжались месяц или полтора, потом он увез труд в Америку, расшифровал, разбил на главы, прислал мне посмотреть и после отдал своему знакомому для публикации. Тот сказал, что все интересно, но если Познер не закончит о себе говорить, то никто этого печатать не будет.
Я решил, раз уж так много времени потратил, то довершу начатое сам. Книга давалась мне сложно. Она вышла в Америке в 1990 году, была очень успешной, три месяца держалась в списке бестселлеров.
А перевел я ее спустя 18 лет, в 2008-м. Но когда переводил, вновь окунулся в то время, в те свои переживания. Перечитал и понял, что в таком виде ее издавать нельзя. За 18 лет я изменился, изменилось мое отношение к тому, что написал, жизнь изменилась, весь мир.
Как быть? Переписывать - не выход, получится другая книга, а я хотел, чтобы мой читатель все-таки читал книгу, которую я написал тогда. Подумал и решил, что напишу комментарии и буду вставлять другим шрифтом, чтобы читатель понимал, что написано тогда, а что потом. Писал еще полтора года, и книга наконец вышла.
РГ: Вы провели сотни интервью, встречались с интереснейшими людьми. Кто из собеседников показался вам наиболее запоминающимся?
Познер: Столько было в программах, которые я вел, выдающихся людей и просто интересных личностей, так что трудно назвать самое запомнившееся. Было невероятно интересное интервью с Ельциным, но в эфир его запретили. Тогда он был в опале, а интервью получилось слишком сильное, и его побоялись выпустить, чтобы Ельцин не набрал политический вес.
Вообще я не люблю интервью с политиками. Они, как правило, не говорят правду, а говорят то, что им выгодно. Редко открываются, потому что это противоречит их профессии. Надо их заставить или показать зрителю, что он врет.
РГ: А во что верите вы?
Познер: У Мольера есть замечательная пьеса. Главного героя спрашивают: во что ты веришь? А он отвечает: я верю в то, что дважды два будет четыре.
Я верю в любовь и в порядочность. Вообще вера - штука очень неконкретная. Я же хочу иметь возможность пощупать: вот настоящие цветы, а не искусственные. Верю в некоторые принципы базовые, которые могут быть выражены в сказках, в Библии, Коране. Это вещи, до которых люди дошли в результате гигантского опыта.
Но я не верю партиям, политикам, словам. Мне надо показать действие. Но тогда это уже не вера, а знание. Верить или не верить - каждый сам за себя решает. Человеку верующему проще жить - в том смысле, что он всегда может уповать на волю божью. Наверное, ему легче стареть и приближаться к смерти, с ощущением, что это не конец, а только начало чего-то другого, потому что жизнь души вечна.
Человек, который считает, что после смерти ничего больше не будет (а я как биолог так считаю), понимает, что отвечает за себя сам. Я не могу сказать, что я не виноват в том, как сложилась моя судьба. И мне так намного больше нравится. Я люблю отвечать за себя, за все хорошее, что сделал, и за все плохое, что сделал я, а не дьявол и не Бог. Не в обиду будет сказано, но вера - это для людей слабых, которым нужно что-то иметь ТАМ, и это дает им некоторую надежду и силы. В этом нет ничего плохого.
Мне часто задают вопрос, что бы я сказал Богу, если все-таки предстану пред его очами. Ответ вам очень не понравится. Когда я заявляю, что я атеист, это означает, что я не верю ни в какую религию. Не приемлю ее потому, что она от меня требует веры и отнимает право сомневаться. Мне говорят о непорочном зачатии, но как биолог я знаю, как это происходит. Мне говорят, нет, это чудо, ты должен в это верить и не спрашивать почему. Но я считаю, что человечество потому и становится человечеством, что хочет знать, задает вопросы и сомневается. Главный вопрос ребенка: "Почему?" А религия говорит: нет, ты должен верить. Я не принимаю этого. Это уже идеология, и церковь проповедует ее, как КПСС проповедовала идеи коммунизма.
Господу я бы сказал: "Как тебе не стыдно?!" Если он отвечает за всех и за вся, то как может быть так, что безвинные дети умирают от голода, что цунами уносит жизнь двухсот тысяч человек, что самолет с командой хоккеистов "Локомотива" падает с неба на землю?
РГ: Что для вас, человека, десятки лет прожившего сначала в одной стране, потом в другой, значат понятия "национальность", "самоидентификация"?
Познер: Очень настороженно отношусь к понятию "национальность". Я не понимаю, что это такое. Скажу как биолог, что нельзя по крови определить национальность. И когда говорят: "В моих жилах течет французская кровь" - это болтовня. Она не французская, это просто кровь. Ее можно перелить русскому и жить прекрасно, если совпадают группа и резус.
Признаки национальности это, конечно, язык, а еще народная музыка, которые выражают суть народа. Что значит "донской казак", если его младенцем перевезли в Канаду и он там вырос? Он казак или канадец? С моей точки зрения, все это полная чепуха. Спросите прохожего в Канаде - он скажет, что он канадец, во Франции - француз, даже если он выглядит по-восточному. А в России никто не скажет - россиянин, скажет: я татарин, я казак, я русский. А как насчет чтобы вместе как-то? Ни-ни. Не думаю, что это способствует объединению страны.
Я родился и вырос по Франции, дома порядки только французские, и в этой стране я чувствую себя дома. Но жизнь моя так сложилась, что где бы я ни находился, я буду скучать: во Франции по Америке и России, в России - по Франции и Америке... Когда-то это было мучительным, что меня никуда не выпускали. Теперь мне ничего не надо для поездки, кроме денег, у меня три паспорта, могу в любой момент поехать куда хочу. И это очень важно.