Поделиться
Вчера президент Дмитрий Медведев дал в прямом эфире сразу нескольких российских телеканалов свое последнее интервью в должности главы государства.
Немногие представители российской власти в принципе идут на то, чтобы в прямом эфире отвечать на наиболее актуальные и острые вопросы. Тем более они крайне неохотно выходят на широкую телевизионную аудиторию. Но Дмитрий Медведев давно привык к прицелу студийных камер. При нем регулярным стал формат интервью руководителям трех федеральных каналов. "Большие руководители - это большие руководители, но они должны появляться в прямом эфире - и на больших каналах, и на маленьких каналах, - подчеркнул вчера сам Медведев. - Это освежает, показывает нашу жизнь такой, какая она есть, и самое главное - не дает оторваться от этой жизни".
В конце срока полномочий глава государства снова решил прибегнуть к помощи телевидения и в прямом эфире подвести итоги президентства. Вчера в течение двух часов он отвечал на вопросы ведущих и корреспондентов сразу пяти телеканалов. Причем к традиционным для таких встреч Первому каналу, "России" и НТВ добавились вполне оппозиционный РЕН ТВ и свободолюбивый "Дождь".
За отведенное время обстоятельный и подробный разговор о четырех годах, конечно, получиться не мог, но основной круг вопросов, посвященный политике, включая возможность вступления в "Единую Россию", экономике и задачам будущего правительства, прошедшим и будущим реформам, образованию и армии, охватить успели, возможности возвращения к зимнему времени.
"РГ" публикует выдержки из интервью главы государства.
Я считаю, что любой руководитель партии должен быть с ней. Если он в нее по каким-то причинам не вступит, то он в определенный момент начнет разделять себя и партию. Это возможно для каких-то должностей, например, президентских, но в принципе это неправильно. Поэтому я считаю, что председатель партии должен быть членом партии.
Если такое предложение - возглавить партию - ко мне поступит, а действующий председатель его озвучил, то я от него отказываться не буду.
Эту партию можно и нужно менять. Поэтому перспективу "Единой России" я рассматриваю как сильной центристско-консервативной силы, которая должна быть в такой стране, как наша.
Неплохо, когда судьба страны, когда политические процессы зависят не только от усмотрения одного человека, который как ему в голову что-то взбрело, так и поступает, а что всякие решения принимаются в процессе обсуждения, что в стране есть несколько человек, которые влияют на политический процесс.
Два человека таких, три, пять, семь - это в принципе некая подстраховка для государства. Это же не мы выдумали и не мы придумали, что по Конституции есть люди, которые при определенных обстоятельствах обязаны друг друга замещать. Эти люди должны находиться во взаимодействии, доверять друг другу, быть политическими партнерами. Так что в этом ничего особенного нет.
Те решения, которые были озвучены в сентябре, они подтверждены политической практикой, а она, как известно, критерий истины. Мы это придумали не ради того, чтобы согреться, а для того, чтобы получить конкретный политический результат. И мы его получили.
Мне представлялась более правильной другая конструкция, которая и была реализована. Она может быть кому-то симпатична, кому-то весьма несимпатична: это вопрос выбора, и это, собственно, и есть демократия. Что бы о ней там ни говорили, эта конструкция выдержала проверку на прочность.
Что касается перспектив работы, то мы определенные перспективы назвали. Так что, мне кажется, всем пора расслабиться, это все надолго.
Мы не обмениваемся постами. Я понимаю, что для целей политологии и журналистики - это нормальная конструкция. Но для того, чтобы чем-то обменяться, нужно сначала это получить.
Так вот, пост президента Путин завоевал в борьбе и получил весьма весомую поддержку людей. Если бы люди ему отказали, ни о какой рокировке, как вы говорите, речи бы идти не могло. И пост председателя правительства еще нужно заслужить и добиться того, чтобы Государственная Дума проголосовала за предложенную кандидатуру премьера.
Я могу сказать только одно. Это мое намерение, оно абсолютно совпадает с намерениями избранного президента Владимира Путина - весьма существенным образом обновить действующий состав правительства. Мы неоднократно с ним об этом говорили. Мы встречаемся, как принято говорить, квадратики какие-то рисуем, обсуждаем, какая схема лучше, кто лучше какими делами будет заниматься.
Очень, на мой взгляд, очевидно, что нужен мощнейший импульс новых людей. В то же время я не могу прийти в правительство и сказать: "Ну, давайте, ребята, месяцок здесь порисуем чего-нибудь. Пока нас не трогайте, пока мы создадим оптимальную конструкцию, в рамках которой будем принимать решения". Мы обязаны начать практическую работу. Она не может прерываться ни на один день.
Поэтому там должны быть люди, которые обеспечат преемственность. Может, не на все время - на год, на два. Вот этот баланс между ними и притоком свежих людей и будет новым правительством.
Я же откровенно говорил года два назад, что я против возвращения выборов губернаторов. Я так считал. Я считал, что в условиях большой страны с массой противоречий действительно есть опасности. Они и сейчас сохраняются.
Но в какой-то момент я понял - люди хотят выбирать начальников. И отлично! Потому что мы тем самым снимем эту ответственность с верховной власти. Пусть люди сами прочувствуют и научатся отличать ответственных руководителей от демагогов, людей, которые способны проводить собственную политику, от тех, кто будет плестись в хвосте проблем.
Вот сейчас эта модель будет реализовываться именно потому, что общество созрело, созрело на новом этапе. Нынешнее форсированное движение в сторону демократии не приведет к хаосу, я уверен, потому что изменилось общество. Оно в 1990-е годы было другим.
Задача для государства, для президента, для парламента на ближайшие годы - создать такую конструкцию, когда количество сомнений (в результатах выборов. - Прим. "РГ") будет минимальным. Но мы с вами понимаем, что очень часто эти сомнения имеют характер политической технологии, потому что если исходить из разумных предположений, то человек сначала идет в суд. В суде, например, его требования не удовлетворяют, потом он начинает голодать. Это для меня понятная вещь. Но когда люди сначала начинают голодать, а потом уже собираются обращаться в суд - это похоже на политическую программу.
Что касается людей, которые протестуют, во-первых, они имеют на это право. Вопрос в том, что есть искренний протест, а есть хорошо просчитанная политическая позиция. Я никого не осуждаю, но "Голодные игры" - есть такой голливудский блокбастер, я его посмотрел, - и тот, кто этим занимается, очень часто преследуют вполне очевидную политическую цель. На мой взгляд, сейчас все цели достигнуты, все с аппетитом едят и готовятся к заседанию Государственной Думы, готовятся к тому, чтобы получить мандат депутата.
У нас есть статья 50 Конституции, в которой написано, что каждый осужденный вправе просить о помиловании. Это Конституция. То есть обязательно должно быть прошение.
Вопрос о прошении основан на статье 50 Конституции, и президент не может выйти за рамки Конституции. Это, я думаю, абсолютно всем очевидно.
Если говорить о признании или непризнании вины, то этот факт основан на указе президента. И в этом смысле я всегда говорил, что президент вправе отступить от собственного указа в том случае, когда считает это правильным.
Это находится в руках президента. Вопрос о том, нужно ли признавать вину или не признавать, относится к компетенции президента и связан с тем указом, который в настоящий момент действует.
Я всегда старался избегать юридических комментариев до той поры, пока, во всяком случае, нет обвинительного или оправдательного приговора. Не я принимал решение (о содержании девушек в СИЗО. - Прим. "РГ"), а судья. Если я сейчас начну комментировать решение судьи, это и есть вмешательство в правосудие. Как глава государства, как президент, я не комментирую конкретные ситуации до момента вступления приговора в силу. Здесь вы меня вряд ли сможете в чем-то уличить.
Если говорить о моей позиции, как вы сказали, воцерковленного человека, я скажу очень аккуратно, чтобы никого не обижать. На мой взгляд, участники того, что было сделано, получили ровно то, на что рассчитывали, - популярность.
Если за любое событие отправлять министра в отставку, то мы никогда не наберем нормальной команды, потому что мы с вами знаем, в каких условиях работает страна, мы знаем и проблемы нашей политической системы, экономического состояния. Поэтому если за каждый проступок отправлять в отставку министра, система упрется в коллапс.
Но если вы меня спрашиваете в отношении того, является ли отставка самым страшным наказанием, то я вам могу сказать так: для многих чиновников отставка страшнее, чем ответственность. Поэтому я считаю, что и отставки тоже должны быть мерой реагирования государства на те или иные проблемы.
У нас существует набор страшилок, которые, на самом деле, не имеют никакого прямого отношения к пенсионной реформе. Пенсионная реформа вообще не связана в полной мере с пенсионным возрастом.
Вопрос о пенсионном возрасте не должен заслонять другой, который встал со всей очевидностью. Наша пенсионная система - это пособие по старости, которое платит государство, или это деньги, которые компенсируют утрату заработка? А это разные модели.
Никаких потрясений не будет, и по всем вопросам мы будем консультироваться именно с народом Российской Федерации, нашими людьми.
Результаты пока скромные. Потому что чиновники - это корпорация, они тоже не очень хотят, чтобы в их дела вмешивались. Это не значит, что они преступники. Наоборот, чиновники такие же люди, такие же граждане, как и мы. Но мы должны ставить государственный аппарат в такие условия, когда у него не будет возможности повернуть ни вправо, ни влево, когда его поведение будет регламентировано от и до соответствующими правилами: и законом о государственной службе, и должностными регламентами, и приучать к определенной культуре.
Коррупция - это еще и набор схем, стереотипов, и с коррупцией нужно бороться и на ментальном уровне. Совершение коррупционного преступления должно быть не только страшным. Оно должно вызывать другие эмоции, это должно быть неприличным. Вот только в этом случае можно побороть коррупцию.
Никто не должен ожидать, что за полгода в результате административных преобразований у нас возникнет новая полиция или новый орган МВД, потому что структура носит частично новое название, но люди-то там прежние работают. Конечно, часть людей была не аттестована, довольно значительная, но это не значит, что все остальные стали моментально другими. Это первое.
Второе. Нельзя судить об общем уровне законности, правопорядка по действиям отдельных мерзавцев. Им дана принципиальная оценка. Во всех таких случаях возбуждаются уголовные дела, и, соответственно, сотрудники правоохранительных органов просто заключаются под стражу.
Мы находимся только в начале пути. Это непростая задача. Мы не такая, извините, фитюлька, не малюсенькое государство, которое мне иногда приводят в пример (Грузия. - Прим. "РГ") и говорят: "Знаете, давайте всех полицейских выгоним и наберем новых". Вы пойдете в полицию работать?
Преобразования в судебной системе были, есть и будут. Когда говорят о реформе суда, нельзя понимать это примитивно. Что такое реформа судебной системы? Выгнать судей? Но отправление правосудия должно происходить каждый день. Выгонять нельзя.
Среди судей есть огромное количество людей абсолютно безупречных. И откуда брать других? "Других писателей у меня нет". Чтобы подготовить квалифицированного судью, нужно не только пять лет университетского образования, а еще пять-семь лет судебной практики. Судьи - это абсолютно штучный товар.
Реформа суда - это не увольнение всех судей, а создание таких условий, когда поведение судей определяется только буквой и духом закона, а не чем иным.
Я не вполне доволен тем, что мы сделали за эти годы. У меня не было никаких иллюзий, что мы за четыре года откажемся от экспорта нефти, газа. Просто потому, что мы действительно крупнейшая сырьевая страна, мы поставляем углеводороды в огромное количество государств. Но нам нужно было диверсифицировать экономику. Мы двигались по этому пути, и двигались в целом не очень медленно.
Работа по диверсификации должна быть продолжена. Именно на это, кстати, и нацелена программа модернизации нашей экономики. Она включает в себя пять элементов: и космос, и IT, и атомная промышленность, и масса других, очень важных направлений, включая, кстати, производство лекарств. Если мы сумеем за ближайшие годы двинуть процесс модернизации по этим пяти ключевым направлениям и по некоторым другим, мы действительно сможем диверсифицировать экономику.
Если говорить как раз о макроэкономике, то этому способствует та ситуация, которая есть на сегодня, потому что у нас впервые, может быть, за всю историю нашей страны самая небольшая инфляция. В прошлом году она была 6 процентов, в этом году - это 4 процента. У нас очень хорошее соотношение между долгом и валовым внутренним продуктом, самое низкое практически во всех развитых странах - около 10 процентов.
При таких макроэкономических условиях мы можем диверсифицировать нашу экономику. У меня сомнений нет. Это задача на ближайшие годы. Это задача для нового правительства.
Если большинство людей будет выступать за то, чтобы эту систему снова поменять, - это можно сделать. Здесь нет никаких амбиций. Потому что я вижу плюсы и в том решении, и в другом.
Мне что кажется можно сделать по вот этому самому вопросу времени - провести электронное голосование в целом ряде регионов, то есть сделать репрезентативную выборку. Может быть, не везде, но как минимум электронное голосование провести и почувствовать настроение.
Отвечая на вопрос, бывали ли ситуации, когда он впадал в отчаяние, Дмитрий Медведев признался, что ему не приходилось сталкиваться с такой ситуацией. "Мне - нет. Я президент и не имею права поддаваться эмоциям, - подчеркнул он. - У меня иногда бывает плохое настроение, но отчаяния не бывает никогда". Обычно в этом случае глава государства идет заниматься спортом, и настроение стабилизируется. После этого он вполне готов к важным государственным решениям. "А потом принимаю решения, самые неприятные, может быть", - заявил Медведев.
17 000 коррупционных преступлений с участием чиновников расследует Следственный комитет